NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незадолго до обеда мы наткнулись на след снегохода, который прошел примерно в нашем направлении. Увлекшись, мы неслись по этому следу, пока Уилл нас не остановил, потому что след мог завести нас неизвестно куда. На самом деле, мы и сами уже решили с ним проститься. Место, по которому мы шли, было на удивление ровным и выглядело даже лучше, чем можно было предположить, судя по карте.
Обед прошел уныло, в полном молчании. Томас сидел пригорюнившись, и настроение у нас было хуже некуда. После перерыва дорога пошла вверх, и мы стали забираться все выше и выше в горы. Я решил опять встать впереди, но неудачно выбрал маршрут и вышел на крутой покрытый льдом склон, покрытый булыганами, снег с которого сдуло ветром. Пришлось мне быстро вернуться, чтобы остановить собак и съехать с другого края. Тем не менее нарты Мартина успели перевернуться, но все обошлось. Потом мы опять блуждали по горам, по холмам, преодолели несколько крутых подъемов и спусков.
В конце концов я вывел всех к озеру – тому самому, к которому мы шли. На льду этого озера мы должны были расположиться лагерем, чтобы завтра принять самолет. Выйдя на озеро, мы с Джоном опять пошли впереди с собаками, что позволило нам передвигаться гораздо быстрее. К шести часам мы практически дошли до нужного нам места. Если собаки идут по гладкой поверхности и имеют простор для маневра, то передвигаются они, естественно, очень быстро, и если бы я в этот раз шел впереди, то до места мы сегодня, конечно, не дошли бы.
Скорее всего, самолет будет завтра. Возможно, если самолет прилетит поздно, у нас будет день отдыха. Посмотрим. Что будет дальше, пока не понятно. Если Томас улетит раньше и не пойдет с нами до Арвиата, то нам придется как-то перестраиваться для маршрута с каноэ, поскольку там обязательно четное число участников, по двое на каное. Может быть, в этом случае Мартин поедет с собаками, а мы вчетвером останемся на каноэ. Посмотрим, как будут развиваться события.
Джон пришел к нам в палатку после сеанса радиосвязи. Молча попили чаю, а потом он говорит: «У меня отец умер в прошлом году, так я на похороны не поехал. У нас, в Штатах, когда дети взрослеют, они как-то резко отрываются от родителей – ограничиваются несколькими звонками в год и только. Не приехать на похороны не считается чем-то исключительным».
Для меня это прозвучало просто дико. Я вспомнил 1976 год, когда во время моей зимовки в Антарктиде у меня умер отец. Умер скоропостижно и совершенно неожиданно в возрасте всего 52 лет. Узнал я об этом только через восемь месяцев. Мать посчитала неправильным мне сообщать, зная, что у меня все равно не будет возможности приехать. И для меня отец жил на целых восемь месяцев больше, чем для всех остальных. Однако я не мог приехать физически, а здесь, когда такая возможность есть, конечно же, надо было ее использовать и отправить Томаса домой.
Сегодня я отремонтировал сломавшийся от нещадной сгибо-разгибочной экзекуции на морозе антенный кабель, после чего связь возобновилась с новой, невиданной доселе силой. С сознанием выполненного долга мы с Ульриком съели очередную порцию японской вермишели. Я приготовил это блюдо в несколько ином стиле, добавив больше воды, и назвал его Осака-стиль. Ульрику мое новое блюдо не понравилось, потому что он любит, когда много макарон и мало воды. Тем не менее мы все съели.
Температура сейчас минус 7 градусов, ветер так и не стих – задувает порывами. Посмотрим, что будет завтра.
Уже расположившись в своем мешке, Ульрик рассказал, что в Дании у него есть маленькая компания. Они обучают всех желающих, включая детей, залезать на деревья, используя различные приспособления. Оказывается, многие готовы платить за это деньги, так что это доходный бизнес, который может обеспечивать существование Ульрика.
12 апреля
Нас осталось пятеро —
Поредела рать,
Но зато с зайчатиной.
Кто, скажите, Мартина
Научил стрелять?
Сегодня у нас образовался выходной день, потому что мы принимали самолет, на котором улетел бедняга Томас. Однако, поскольку не было известно, когда прилетит самолет, мы начали день, как обычный рабочий, то есть с подъема в 6 часов утра, что, несомненно, немножко смазало впечатления выходного дня.
Первое, чему я обрадовался больше всего, когда вылез с утра из палатки, – полный штиль, наверное, впервые за последнее время. Такая тишина бывает только в Арктике. Погода великолепная: мороз 15 градусов, солнце встает на совершенно сияющем небосклоне. В общем, здорово!
Я прибежал в чем мать родила в палатку Джона узнать, как обстоят наши дела. Он сказал мне, что пытался связаться с Черчиллом через Йеллоунайф, вызвать самолет. Связь, однако, была очень плохой, так что относительно времени его прилета пока ничего известно не было. Вернувшись в палатку, где посапывал Ульрик, я сварил кашу и предложил прежде всего позавтракать.
Во время моего утреннего обхода палаток Уилл на мое приветствие по своему обыкновению провещал из спального мешка, что мы сегодня продолжим маршрут. Однако когда он увидел, какая погода, и узнал, что самолет, если и прилетит, то не ранее чем через четыре часа, то склонился к тому, к чему мы все уже были внутренне готовы, – к объявлению этого дня официальным выходным. Решение это было совершено правильным.
Погода стояла потрясающая! Ни дуновения ветерка! Мы вытащили из палаток на воздух все спальные мешки. В половине первого наконец прилетел самолет. Это был маленький одномоторный самолетик, и пилот, молодой белокурый парнишка, тут же по прилету лихо заправил его из канистры, в общем-то, как самую обычную машину. Привез он нам вместо бензина, что мы заказывали для печек, керосин, и это, конечно, было очень кстати.
Уилл теперь остался один в своей палатке. Сегодня он провел два часа у нас, беседуя о загадочной женской экспедиции, которую мы должны якобы организовать с тем, чтобы привлечь внимание прессы. Однако мне что-то не очень понятна вся эта затея. Да, Бог с ним, потом разберемся.
После того как мы проводили Томаса и вывесили все, что могли, на улицу, на солнышко, стали думать, чем же нам теперь
