NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я шел уверенно все в том же направлении и, определив перед обедом координаты, остался вполне удовлетворен: 62°15′ с. ш., 102°5′ з. д. Все складывалось хорошо, но под конец нашего перехода я совершил ошибку. Как потом выяснилось, ближе к вечеру надо было сильнее забирать к северу, чтобы выйти точно к тому озеру, которое мы наметили. Я же немного отклонился к югу, и мы оказались на широте 62°14′.
В целом день сегодня был удачный: мы прошагали сорок километров. Однако под конец возникла дилемма: то ли, сделав крюк, обогнуть полуостров и идти по озеру, то ли срезать углы – благо, судя по карте, рельеф не очень сложный. Решение мы отложили на завтра, потому что погода может внести свои коррективы. Сейчас поглядываем на запад, где сгущаются облака, и пытаемся определить, какая погода нас ожидает. Пока, к счастью, ветер более или менее стих.
На ужин я сварил рису, причем наконец-то добился, чтобы он у нас расширялся: когда даешь ему много воды, он ее впитывает и разбухает на глазах. В результате получилось у нас, как в известной сказке: рис грозил заполнить всю палатку, и пришлось кастрюлю с огня снять. Потом мы добавили туда еще немного рыбы, которая, правда, в таком диком количестве риса просто бесследно растворилась. Однако запах ее остался, и это тоже было приятно!
Сегодня нам Мартин неожиданно подарил бутыль с бензином, чем нас приятно поразил. Зато неприятно поразило нас неадекватное поведение Томаса. Сегодня Ульрик рассказал о случае, который не вписывается ни в какие рамки. Во время одного из перерывов, когда они остановились и ждали, пока я уйду вперед на приличное расстояние, Томас неожиданно подошел к собакам Ульрика и начал на них мочиться, приговаривая: «Смотри-ка, даже не двигаются». Ульрик от негодования сначала даже потерял дар речи, а потом заорал на него: «Что ты делаешь, негодяй?! Вали отсюда!». Короче говоря, теперь стало ясно, что с Томасом однозначно надо разбираться.
Что касается остальных участников команды, то в их отношении все было более или менее ясно. Были, конечно, и моменты недопонимания, связанные в основном с языковым барьером. Так, например, в один из съемочных дней, когда мы пришли к месту стоянки, Ульрик взял камеру и пошел на съемки, бросив мне через плечо что-то вроде: «Надо бы распаковать нарты».
Это я знал и без него. Удивило другое – ровно за минуту до этого Ульрик перевернул наши нарты и положил их набок. Ну и что мне оставалось делать? Не ждать же его, пока он закончит съемки. Я перевернул нарты в нормальное положение и продолжил ставить палатку. Подошел Ульрик и говорит: «Я хотел посмотреть, как там полоз. Полоз раскрошился». Я удивился: «Елки-палки, что ж ты мне не сказал?» Он говорит: «Я сказал».
Утром я немного отыгрался, позволив себе сделать Ульрику как молодому полярнику замечание, когда увидел, что палаточный тент не очищен от льда. На что последовало: «У меня немного времени, а много дел поутру». Неплохой ответ по сути, если не считать, что дел этих утром ли, вечером ли у каждого из нас достаточно. С тентом этим мы разобрались просто. Я сказал: «Ну, раз много дел поутру, оставляй так, я доделаю, ничего страшного». Обычная походная жизнь: кто-то успевает сделать больше, кто-то меньше, и важно правильно и в соответствии с этим распределять обязанности. Томас в эту простую схему, кажется, никак не вписывался.
Завтра предстоит решить, каким путем идти – покороче и понеопределеннее или подлиннее и гарантированнее! Обсудим это с утра, если погода не внесет свои коррективы. Пока, вроде, на сегодня все, прошли очередные сорок километров. Вышли на другую карту, на которой уже виден конечный пункт нашего маршрута – Арвиат.
10 апреля
А ветер щеки надувал,
Своим могуществом гордился,
Из рук палатку вырывал
И незлобиво матерился…
Над ним кружился снежный нимб,
Но все же мы его надули,
Закрыв палатку перед ним —
Пусть отдыхает в вестибюле.
Бывает такое благодушное настроение, когда забываешь даже о том, что пришло время рассказать о событиях прошедшего дня. Именно это со мной сегодня и произошло. Я уже было залез в мешок, но вовремя спохватился, тем более что сегодня мне, как обычно, было, о чем рассказать.
Сгущавшаяся вчера вечером на западе облачность, к сожалению, дошла до нас и принесла с собой ветер с востока – юго-востока, чрезвычайно для нас неприятный. Проснувшись часа в четыре, я услышал, как ветер вовсю треплет стены палатки. Мне пришло в голову, что в случае плохой видимости придется, конечно, постоять на месте по той простой причине, что команда не обучена и собаки могут потерять след. В такой ситуации мне не хотелось опять идти впереди, в отрыве. Я уже и так лидировал то ли четвертый, то ли пятый день подряд, но здесь обойтись без этого было достаточно проблематично.
До шести часов я кое-как долежал в мешке. Ветер то усиливался, то ослабевал. Под самое утро стало ясно, что сегодня теплее, чем было вчера, причем значительно теплее – меньше инея в палатке, да и, вообще, более приятные ощущения при соприкосновении с окружающим воздухом. Я выполз из палатки и приступил к утренним процедурам по привычной схеме. Ветер свистел – наверное, метров пятнадцать в секунду, температура минус 18 градусов, но я добежал голышом до саней и, как обычно, обтерся снежком.
Видимость оказалась совсем неплохой. Полосы облачности теперь сосредоточились на востоке, а здесь светило солнце и мел сильный поземок. Конечно, надо было выходить, и мы начали собираться.
Сборы происходили достаточно интересно, потому что требовалась определенная сноровка для того, чтобы собрать лагерь при таком свежем ветре В процессе борьбы с палаткой мы с Ульриком нашли хороший способ, благодаря которому смогли не только сложить ее, но и сохранить, не позволив ей унестись вдаль по воле ветра. Ульрик заполз внутрь и, сидя там, обеспечивал сохранность внутренней конструкции, я же тем временем снимал наружный тент, не выпуская его ни на минуту из рук. Когда с наружным тентом было покончено и он упокоился на нартах в мешке, я просто завалил внутренний каркас на Ульрика, и он выполз уже из сломанной палатки.
