Все зависит от тебя - Гоар Маркосян-Каспер

— Понятно. Ну что ж, вернемся к вопросам более насущным. Что дальше?

— Когда дальше? — спросил Кнеуфи с недоумением.

— Завтра. Не буквально, конечно. Но и долго ждать тоже смысла нет.

— О чем ты?

— О воде.

— Но мы нашли воду.

— Воду мы нашли. Но вода далеко. За ней надо лететь больше часа, — пояснил Маран терпеливо. — На флайере возить ее помногу невозможно. Чтобы обеспечить самые минимальные потребности города, надо целый день гонять все четыре машины туда-обратно. Да и в этом случае запустить те пищевые производства, которые вы были вынуждены остановить из-за нехватки воды, не удастся, вам придется сидеть на концентратах.

— Да. Нас ожидают большие трудности.

— Это все, что ты можешь сказать? — Маран вздохнул. Кнеуфи смотрел на него выжидательно, и он произнес медленно, почти по складам: — Вам. Надо. Переселиться. Туда, где есть вода.

— Как это?

— Очень просто. Нет, не обязательно в то место, где мы ее обнаружили. Я понимаю, что вы не хотели бы жить в городе «белых». Но я уверен, что вода есть где-то еще. Вернется наш корабль со специалистами и оборудованием, и мы найдем для вас воду. Но под вашей Глеллой ее наверняка больше нет. В любом случае, вам придется переехать.

— Это невозможно, — сказал Кнеуфи то ли испуганно, то ли возмущенно.

— Почему? Какая, в сущности, разница? Во всех городах есть дома, где вы можете поселиться, если вы боитесь, что вам не удастся пустить заводы, мы возьмем это на себя.

— Дело не в заводах.

— В чем же?

Кнеуфи подумал.

— Если вы пойдете со мной, я покажу, — сказал он наконец.

— Дан, у тебя все? — спросил Маран.

— Все, — отозвался Дан, складывая тетради в аккуратную стопку.

— Пошли.

Добирались довольно долго, сначала спустились через ближний вход… он оказался всего в полусотне метров от дома Кнеуфи… под землю, потом ехали на самой быстрой из работавших дорожек добрых пятнадцать минут… Дан стал думать о том, что не все так просто, как говорил Маран, заводами дело не кончится, эти, например, дорожки… впрочем, дорожки, наверно, запустить несложно, но неизвестно, от какого источника транспортная система, да и все прочее, питается. Энергетика их, скорее всего, должна быть термоядерной, но какого именно уровня они достигли в этой области, так с лету не скажешь, и вполне вероятно, что землянам нелегко будет в ней разобраться… Если вообще удастся, они могли уйти настолько далеко вперед, что… Его вдруг ошеломила мысль, что все те чудеса, за которыми их пару лет назад отправили на Палевую, на самом деле находятся здесь, на Глелле, ведь палевиане всего лишь эксплуатировали технологии, авторы которых покоились в этой сухой, неспособной плодоносить земле, они только увезли с собой то, что создали глеллы, и даже увезли не все, головидения, например, на Палевой не было, как, возможно, и многого другого. Интересно, почему? Неужели глеллы скрыли от будущих палевиан какие-то из своих достижений? Нет, вряд ли, скорее, что-то было утрачено на самой Глелле — утрачено в интеллектуальном смысле, контролируемое машинами производство еще функционировало, но воспроизвести его на новом месте превратившиеся в потребителей поколения, наверно, уже не умели, и палевиане тоже оказались не в состоянии воссоздать утерянные плоды созидания глелльского гения. Однако вполне вероятно, что Маран прав, в памяти компьютеров все или многое сохранилось, и если удастся найти с глеллами общий язык…

Кнеуфи перешел на более медленную дорожку, потом следующую, и через минуту разведчики уже стояли рядом с ним перед воротами. Еще одними воротами в однообразной их веренице. Наверно, он собирается показать производство, перенос которого по какой-либо причине невозможен, подумал Дан. А что если это и есть энергостанция?

Кнеуфи произнес глелльское слово, а скорее, фразу… приветствие, здесь имели обыкновение «здороваться» с дверями, когда Дан услышал выражение, каким пользовались аборигены на входах, оно его весьма позабавило, только позднее он осознал, что подобный способ «общения» тоже один из элементов местной культуры… «Живите долго», — сказал Кнеуфи, и створки разъехались в стороны. Это была не энергостанция. Стены огромного зала, длинного, как станция земного метро, но куда более широкого, были увешаны картинами, тысячами картин, и по всему немалому пространству помещения рядами стояли скульптуры.

— Здесь собрано лучшее из того, что создал наш народ за время своего долгого пути, — сказал Кнеуфи с нескрываемой гордостью.

— Немало, — кивнул Патрик одобрительно.

— Таких залов у нас… — Кнеуфи назвал цифру, Дан перевел ее на интер, не поверил себе и переспросил стоявшего рядом Патрика, нет, он не ошибся, триста шестьдесят восемь… Триста шестьдесят восемь!

— Можно посмотреть? — нарушил общее молчание Маран.

— Конечно. Сколько угодно. Я подожду, — Кнеуфи указал на зал широким приглашающим жестом, а сам прошел к ближайшему из кресел, множество которых стояло вразброску по всему залу, и сел.

Дан предпочел для начала картины. В момент, когда дверь открылась, он вспомнил галерею на Палевой, но сделав несколько шагов вдоль висевших в три ряда полотен, понял, насколько неуместным было бы сравнение. Все равно что вывесить под Сикстинским плафоном коллекцию упаковок и оберток и пытаться проводить параллели. Он шел вдоль картин, восхищаясь, удивляясь и постепенно начиная чувствовать себя жалким со своей пресловутой земной культурой. И ведь он не мог даже оценить то, что видел, в полной мере, с точки зрения формы или техники еще более-менее, но содержание было ему недоступно, он не понимал сюжетов, напоминая самому себе забредшего в земную пинакотеку человека, который не имеет никакого понятия о мифологии и библии. А на этих картинах была, наверно, еще и история… Мысль об истории заставила его поискать глазами Марана, тот стоял неподалеку перед большой скульптурой, при беглом взгляде похожей на огромный ком или, скорее, клубок из переплетенных человеческих тел. Дан оставил картины и подошел к нему:

— Жалко, что он не показал нам галерею раньше. Ты мог бы написать шефу, чтобы он прислал сюда Наи. Тут ведь сущий рай для арт-историка. Особенно, если он намерен заниматься внеземными цивилизациями.

— Наи? — спросил Маран рассеянно. — Сюда?

— А почему нет? Ты ведь сам утверждал, что планета безопасна.

— Одна опасность тут все же есть, — заметил Маран с легкой усмешкой.

— Какая?

— Кнеуфи может напроситься на ответное приглашение.

— Ну уж! Зачем это ему? Что у него, других занятий нет?

— Вглядись в скульптуру, — сказал Маран вместо ответа.

Дан повернул голову. Сплетение человеческих тел, на которое он рассеянно посмотрел на ходу, было, несомненно… Он медленно обошел изваяние кругом.

— А теперь взгляни на ту и на ту… Собственно, и с картинами то же самое.

Дан подумал. Действительно, из каждых трех-четырех картин одна была эротической. Скульптуры и того хлеще. Каждая вторая, наверно.

— Что занимает людей? Что занимало их всегда? — сказал Маран. — Война и любовь.

— И странствия, — добавил Дан, вспомнив старую книжку о вечных сюжетах.

— И странствия, — согласился Маран. — Вперемешку с любовью и войной, правда. Теперь вычти войну.

Нда! Дан помолчал, потом заметил:

— Если даже ее вычесть, из Земли Глеллы никак не выйдет. Получится Эдура. Между нами есть какая-то разница. Недаром модель, которую глеллы предложили эдуритам, не сработала.

— Глеллы никому никаких моделей не предлагали, — покачал головой Маран, — а просто оказали техническую помощь обезумевшим людям, которые только что видели гибель мира и в состоянии аффекта, как выражаются земные адвокаты, готовы были на что угодно. Несчастные, они хотели обезопасить себя от повторных падений, а в результате лишили и взлетов. Впрочем, об этом они не подозревали. Как и глеллы. Ведь конкуренция созданного ими гена с геном гениальности и последовавшее за этим неминуемое выдавливание одаренных людей из общества всего лишь побочный результат. Страшное дело. Тысячелетия истории коту под хвост… Не знаю, поняли ли глеллы, что они натворили. Может, и да, поскольку ушли с Эдуры… А может, и нет, поскольку попробовали переделать и самих себя. Правда, это было через несколько тысячелетий, они, наверно, забыли… Если когда-то человечество погибнет, Дан, вполне вероятно, что это будет побочным результатом какого-нибудь воображаемого действия во благо… Что касается Глеллы и Эдуры, иными словами, глеллов и нас, тут ты, пожалуй, прав. Из Земли Глелла не получится.

— И дело ведь не в том, что мы воинственны, а они нет. Попробуй обратную операцию: прибавь войну. К здешней культуре. Возникнут новые сюжеты, но эротика ведь не исчезнет, она будет просто перемежаться иными вещами не через один, а допустим, три или четыре.