Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

К лот-линю привязали дополнительную веревку, но и на этот раз грузило не легло на дно. Матросы выбрали из воды бечеву, сосчитали узелки, убедились, что под днищами каравелл лежит глубина более двухсот метров. Если бы кастильцы узнали о впадинах Саргассова моря свыше семи тысяч метров глубины, то сильно испугались, но они, удостоверившись, что не наскочат на камни, прекратили эксперименты.

Скептики утверждали, будто флотилию занесло сюда не случайно, что на дне океана покоятся затонувшие острова, остовы погибших кораблей, что дальше водорослей станет больше, каравеллы застрянут в них, как мухи в сетях, не сдвинутся с места. Испуганные матросы принесли мечи с алебардами, принялись ожесточенно рубить тонкие длинные плети. Трава легко рвалась, тонула, но тотчас всплывала на поверхность, образовывала сплошную бурую массу, грозила опутать кили кораблей. Весь день занимались ерундой, боролись со своими страхами, суевериями товарищей. Вспомнив о Боге, молились, просили послать ветер, вывести из предательского лабиринта. Многие прыгали в воду, купались у борта кораблей.

Полный штиль сменился слабым колебанием воздуха, который назвать ветром было нельзя. Каравеллы двинулись вперед, распахали форштевнями застывшие поляны. На открытой воде испанцы с удивлением обнаружили тихое встречное течение. Сначала они испугались, затем объяснили движение воды близостью земли. Вскоре вновь попали в зону штиля, замерли в ожидании ветра. От безделья уселись вспоминать забавные истории, в сотый раз пересказывали встречи с гигантскими рыбами, змеями, черепахами, червями, прочими обитателями океанов. Дозорные заметили среди зарослей травы поднявшийся в небо столб воды, темно-коричневую спину кита. Неужели к ним приплыл преследователь боцмана Чачу? Перепуганные матросы вызвали на палубу адмирала.

Командующий велел ударить в колокол, выстрелить из пушек, отогнать шумом животное от каравелл. Канониры не пожалели пороха, зарядили орудия, бабахнули от души. Палуба флагмана вздрогнула, поникшие паруса покачнулись, облако дыма окутало моряков. Когда дым рассеялся, испанцы увидели удаляющийся на север фонтан, бьющий из огромной туши, способной перевернуть корабль. Кит уплыл, но матросам долго мерещилось, будто рядом с «Санта-Марией» колышется трава и вот-вот покажется страшное морское чудовище.

– Все видели кита? – удовлетворенно спросил Колумб.

– Да, сеньор адмирал, – раздалось с палубы.

– Киты не живут посреди океана, – громко сказал командующий. – Они обитают у материков и крупных островов.

– Истинная правда! – подтвердил боцман, разделявший заблуждение современников.

– Скоро мы доплывем до земли, посрамим наших противников, – закончил Христофор.

Уже несколько дней он убеждал людей в близости суши. Колумб искренне верил, будто населенная многочисленными обитателями трава, птицы, киты служат подтверждением его слов. Он ошибался. В глубокой древности морские течения принесли сюда бурно разросшиеся в мягком климате водоросли. Следом за ними появились питающиеся травой рыбы, членистоногие – рачки. А там, где много рыбы, всегда есть птицы. В поисках пищи водоплавающие летуны способны преодолеть огромные расстояния. Их не страшат волны, они отдыхают на океанской зыби, покачиваясь, как поплавки. Порою ураганы уносят живущих на суше птиц на тысячи миль от берега. Раньше киты часто заплывали в Саргассово море на кормежку среди водорослей. Не думайте, будто Саргассово море представляет бескрайние просторы, густо переплетенные травой. Здесь поверхность океана напоминает лабиринт с запутанными проходами и чистой водой, богатой рыбой. До начала XX века лучшим местом для китобойного промысла считалась ложная бразильская отмель посредине Атлантики.

Колумб и его спутники не знали этого, тщательно собирали доказательства близости земли, заносили их в дневники, чтобы на обратном пути отыскать острова, лежавшие в стороне от маршрута экспедиции.

Во второй половине дня подувший с юго-запада свежий ветерок опроверг разговоры, будто здесь отсутствуют ветры, пригодные для возвращения домой. Это было субботним подарком Господа. Никакие доводы Колумба не могли убедить моряков лучше встречного ветра. Они удостоверились, что в океане ветры меняются, как у Пиренейского полуострова. Каравеллы выбрались из зарослей травы, поплыли по чистой воде, отклоняясь под ветром немного на север.

На закате дня опять очутились в густых водорослях, уже не пугавших моряков.

* * *

«Воскресенье, 23 сентября.

Плыли к северо-западу, порою отклоняясь на четверть к северу, иногда своим путем, то есть на запад. Прошли 22 лиги. Видели голубя, глупыша, еще одну речную птицу, белых птиц. Много попадалось травы, нашли в ней раков. Так как море было теплое и гладкое, люди стали роптать, говорить, что море тут странное и никогда не подуют ветры, которые помогли бы вернуться в Испанию».

«Вторник, 25 сентября.

На заходе солнца Мартин Алонсо Пинсон появился на корме своего корабля и с радостным видом вызвал адмирала поздравить его, ибо увидел землю. До ночи все были убеждены, что земля лежит где-то поблизости. Адмирал приказал кораблям отклониться на запад от обычного пути, идти к юго-западу, в том направлении, где показалась земля».

«Среда, 26 сентября.

До полудня адмирал плыл своим путем на запад, затем направился на юго-запад до тех пор, пока не убедился, что принятое вчера за землю, было небом.»

* * *

После встречи с китом, 23 сентября, с утра боролись со встречным ветром, о котором мечтали моряки, боявшиеся не вернуться в Испанию. Вахтенные работали с парусами, проклинали погоду. Попутные пассаты разбаловали матросов, они лениво выполняли команды, поглядывали на небо в ожидании прежнего ветра. Каравеллы не ходили круто к ветру, пришлось забирать на север и лишь в короткие промежутки времени менять курс на запад. Иногда порывы ветра стихали, паруса повисали на реях. Корабли замедляли ход, останавливались в ожидании пассатов. Через несколько минут ветер задувал с другой стороны, вынуждал вахтенных менять крепления парусов, поспевать за своеволием природы. Люди устали, бранились, проклинали ветры, заставлявшие выбиваться из сил. От этого становилось хуже. Поминать ветер в плавании – все равно, что рыть себе могилу. Старики строжайше запрещали молодым матросам говорить о ветре и уж тем более ругать «небесного пса».

Нытье новичков не прошло для них даром. При слабом ветре возникла крупная зыбь, казавшаяся здесь неуместной.

Пологие морские волны, высотой до пятнадцати метров и длиной в сотни метров, преобразили поверхность океана. Было нечто мистическое в появлении гигантских валов в полное безветрие. Они мягко подкатывались к каравеллам, поднимали их на вершины гребней, опускали в образовавшиеся бездны. От покачивания захватывало дух, дрожали руки, подкашивались ноги. Казалось, следующая водяная гора накроет корабли, перевернет вверх килями. Даже опытные моряки, знакомые с зыбью Атлантики, чувствовали, как сжимается сердце. А в голубом небе весело светило солнце, перепрыгивало с одного конца рея на другой. В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения.

Через полчаса волнение достигло предела. Океан покрылся гладкими холмами. На гребнях закипала пена. Каравеллы беспомощно проваливались