Запретная. Моя - Элла Александровна Савицкая

В этот момент, как по команде раздается входящий на мой мобильный.

Белозеров.

– Даш, я уже подъезжаю, ты готова? – звучит бодро из динамика, когда я отвечаю на звонок.

Чувство вины ошпаривает огнем.

– Слав, прости пожалуйста. Я совсем забыла тебя набрать. Дело в том, что я уже переехала.

Секундная заминка.

– Куда?

– В квартиру знакомой Аси. Она только вчера вечером мне ее нашла. А сегодня приехала и ошарашила новостью, представляешь? Хозяйка разрешила остановиться бесплатно. Так что ты будешь жить, как и планировал, самостоятельно. Мне не придется тебя стеснять.

Тишина оглушает.

Закусываю губу, уже зная, что Славик обидится.

– Пиздец, – раздается агрессивно спустя несколько секунд, а потом он отключается.

Обиделся…

Глава 47

– То есть, вот эта халупа лучше квартиры, которую тебе предложил я?

Слава с пренебрежением и насмешкой обводит взглядом комнату.

– Эта халупа, как ты выразился, чье—то жилье. И я не выбирала где лучше. Я выбрала, где мне будет комфортно, – отвечаю спокойно.

– Значит, со мной тебе не комфортно, – резко бросает Белозёров. – А что ж ты раньше не сказала, Даш? Когда я в больницу тебя таскал, когда тебе порыдать не у кого на плече было, когда в кафе за мой счёт торты уплетала. Или тогда норм было, комфортно?

Каждое его слово, как иголка. Он будто вонзает их в меня, как в куклу вуду. Больно и жутко неприятно.

Славик приехал пять минут назад, вошел, не разуваясь, злой, взвинченный. Обошел скромные квадратные метры и теперь решил вылить на меня все свое негодование.

– Слав, я не это имела в виду. Некомфортно не потому, что с тобой. А потому, что ты снял ту квартиру для себя. У тебя кипит студенческая жизнь – друзья, девушки… – Я помню, как у них собирается вся компания. Славик и меня звал, и я раньше ходила, ещё до того, как начала встречаться с Русланом. – Вам захочется устроить вечеринки, шум, веселье. А мне сейчас это не нужно. Я хочу тишины. Хочу спокойно сидеть в комнате и читать. Со следующего года я перевожусь на заочку. Мне нужен уголок покоя. Особенно когда рожу… Да и тебе – разве приятно будет по ночам просыпаться от плача моего ребёнка?

– Да, блядь, – вздрагиваю от того, как он выкрикивает, – я тебе четко и ясно дал понять, что я готов к рождению твоего ребенка, – небрежно взмахивает в сторону моего живота, – я даже манеж готов купить и поставить там. Что еще надо? Коляску? Куплю. Пеленки, распашонки? Ты скажи только!

– Славик, ты что? – смотрю на него ошарашено. – Зачем тебе все это?

– Да потому что люблю я тебя, Даша, – взрывается он, а на меня будто сваливается та плита, что все это время лежала на моих плечах, и придавливает. Не от удивления, а от того, что он прямо это говорит. – Люблю уже херову тучу лет. Как псина таскаюсь за тобой, служу жилеткой каждый раз, когда тебя кидает Шмель, даже квартиру нашел такую, чтобы ты как принцесса себя чувствовала. Думаешь, я для себя её искал? Мне нахер это всё не надо. Для тебя же, дура ты! Тебе здесь не место, – обводит рукой комнату, – это… конура какая—то.

А потом резко подходит ко мне и обхватывает мое лицо ладонями.

– Дашка, я даже отца твоему ребенку готов заменить, – хрипло выдаёт, прижимаясь колючей щекой к моей, – кто для тебя еще столько сделает? Тебя все кинули. Все. Что предки твои, что Рус. А я не кину, – зажмуриваюсь от правдивых слов, что продолжают втыкаться в кожу, – полюблю этого ребенка, как своего. Всё для тебя сделаю. Только дай мне уже зеленый свет, я так заебался быть тенью.

Его губы касаются моих, и в следующую секунду Славик целует меня. С напором, требовательно, но судорожно и хаотично – будто пытается вырвать себе кусочек меня, который ему никогда не принадлежал.

И я отвечаю, но не потому, что жажду этого, а для того, чтобы почувствовать в себе хотя бы каплю ответной реакции на него и его искренние признания.

Слава во многом прав. Он единственный не ушел, хотя у него была тысяча возможностей. Он рядом изо дня в день. И я пытаюсь. Так старательно прислушиваюсь к себе, пока его язык проникает в мой рот. Отвечаю на поцелуй, вся превращаясь в радар. Надеюсь уловить хоть искру, хоть призрачное притяжение.

Но его нет. Мой радар сломан. Он не улавливает ничего, кроме возни во рту, обмена слюной и того, что Славик сминает меня руками. Лихорадочно гладит по спине, впечатывает в себя.

Я чувствую его каменную эрекцию и уперевшись ему в грудь ладонями, отрываю губы от него.

– Слав… – зову, но он не слышит.

Съезжает губами на шею, всасывает кожу. Больно и неприятно.

– Славик! – толкаю его сильнее, – Пожалуйста, остановись.

– Нет, Даш, – хрипит он.

– Да! Я прошу тебя! – бью по плечам, и Слава наконец, отстраняется.

Глаза блестят возбуждением и каким—то отчаянным напряжением.

– Что? – рявкает зло, – Не хочешь?

Я еле держусь. Накатывает такая слабость и бессилие.

Понимаю, что произошел переломный момент и теперь я теряю еще и Славика.

– Зачем ты это сделал? – срываюсь на крик. – Ты же понимаешь, что это всё?

Челюсть у него ходит ходуном, по лицу пробегает тень.

– Слав, я так люблю тебя, – сбавляю тон, и говорю уже намного тише, – но как друга. Самого лучшего. Я не знаю, что делала бы без тебя. Я так тебе обязана, но… я не могу отплатить тем, чем ты хочешь.

– Что? Любишь все еще Шмеля?

– Я люблю честность. Неужели ты хочешь, чтобы я стала с тобой спать, не испытывая к тебе тех чувств, которые ты заслуживаешь?

– А я все еще не заслужил? – кривит губы в усмешке. – Я столько делаю для тебя, Даша, и не заслужил?

– Заслужил не в том смысле…. А…

– Ну конечно. – перебивает он… Шмель нихуя не делал, а все равно заслужил. Знаешь… я заебался бегать за тобой и делать вид, что меня всё устраивает. Молча слушать твое нытье. Веселить, доставать из дерьма. И я ведь не прошу у тебя больше, чем ты можешь дать. Просто дай шанс, Даша. И ты увидишь, что я могу еще больше.

– Я не могу, Слав, – шепчу почти беззвучно. Ком в горле душит. – я не хочу тебя обманывать. Пожалуйста, пойми меня.

Он усмехается – с болью и горечью, а потом отворачивается.

– Не понимаю, – кидает через плечо. – И пытаться понять даже