Укрощая хаос - Бен Гэлли

– Прежде всего, я просто счастлив, что вы смогли снова собраться здесь. Это были жуткие недели в жизни Аракса. Жуткий, неведомый враг уничтожил столько торов и тал… Но еще больше я рад тому, что могу сказать – все наши страхи позади.

Серек подождал, пока шепот расползется по залу, пока усилится напряжение. Я закатил глаза. Артисты годятся лишь для одного – для представлений.

– Наша будущая императрица и славный император Фаразар в своей мудрости позволили Палате Кодекса сотрудничать с Церковью Сеша, чтобы сделать наш город еще более безопасным, чем раньше. Камерарий Ребен… – Бун указал на нервничающего человека, вокруг которого уже почти натекла лужа пота.

– Д-да, серек? – спросил Ребен.

– Он и его дознаватели в течение многих веков тщетно пытались одержать победу в борьбе с преступностью. Мы все прекрасно знаем, что именно это и привело к возникновению подобной опасности.

На лице Ребена появилось такое выражение, будто во всем произошедшем виноват лично он.

– Но с помощью Церкви Сеша нам удалось положить конец разгулу насилия, – продолжил Бун. – Вчера вечером печально известный убийца, который создал хаос в нашем городе, решил напасть на мою башню. И кто пришел мне на помощь в этот черный час, если не Церковь Сеша? Ее люди сумели добиться успеха там, где все остальные потерпели поражение. Они лично поймали и покарали этого человека, который жестоко убивал торов, тал, судей и сереков.

Сверток тряпья выставили вперед, одновременно ослабив на нем веревки. Он осел на пол, неуклюже извиваясь. Из него донесся приглушенный голос.

Бун оттащил тряпки в сторону, и по камню разлилось голубое сияние, которое солнечный свет делал зеленоватым.

– Я представляю Облачному Двору тора Борана Темсу.

Темса выглядел жалко, но мне все равно было сложно сочувствовать этому человеку.

Обнаженный призрак Борана Темсы лежал на полу, свернувшись вокруг отсутствующей ноги и отрубленной головы. Ани обезглавила его, и шея Темсы по-прежнему заканчивалось обрубком. Орлиная нога из золота и меди исчезла, осталось лишь покрытое шрамами, вывернутое бедро, теперь очерченное еле заметными синими парами. Что-то бормоча, Темса пытался схватить свою собственную голову. Его глаза выпучились, его губы дергались, пытаясь произносить слова. Он был свежим призраком и поэтому почти ничего не мог делать. Я прекрасно понимал, что он сейчас чувствует.

Я посмотрел в белые глаза Темсы, пока он крутил голову у себя под мышкой. Да, возможно, ее отделили от туловища, но в ней по-прежнему был острый разум, и он, очевидно, сейчас закипал от ненависти. Сейчас Темса выглядел почти безумным.

Я попытался оценить реакцию Сизин, но увидел лишь, как дрогнуло ее нежное горло; она сглотнула. Ее глаза не мигали, ее царственная поза не менялась. Если присмотреться, можно было заметить, как подрагивает большой герб, сделанный из перьев.

Будущая императрица сделала шаг вперед, и телохранители двинулись вместе с ней. Она посмотрела на светящуюся фигуру, и ее презрительная гримаса стала еще отчетливее.

– Это и есть тот самый человек? – спросила она.

Я понимал, что ей это прекрасно известно.

Темса снова задвигал губами, но его слова заглушил шепот сереков.

Бун снова поклонился.

– Он самый. Душекрад, убийца, шантажист, изготовитель фальшивых документов и вор. Именно он стоит за убийствами Аскеу, Йиры, Мерлека, Кануса, Урмы, Баска, Хейю-Небры, Гхора, Финела и бесчисленного множества других. В конце концов этого человека предал один из его наемников. Так что… – Бун указал на голову, которая лежала на сгибе локтя Темсы. Она, похоже, не хотела оставаться на одном месте.

– Правосудие свершилось, – ответила Сизин вдвое тише, чем раньше.

– Верно, ваше высочество. – Подмигнув ей, Бун выставил на всеобщее обозрение половину монеты. – И по этому случаю мы вручаем вам дар!

Солдат взял у него монету и передал Итейну. Будущая императрица со вздохом забрала ее и принялась крутить в руках. Ответила она далеко не сразу.

– Я признаю все заслуги Палаты Кодекса и благодарю ее за то, что она покарала этого человека, – сказала Сизин после долгой паузы. – Император будет доволен. Это все?

Стоявший рядом Ребен вытер со лба пот.

Бун немного сдулся, явно чувствуя, что ему не дали насладиться моментом славы.

– Ваше высочество, быть может, стоит признать и заслуги Церкви Сеша?

Где-то наверху одобрительно забормотали. Сизин презрительно нахмурилась.

– Этот вклад в общее дело, если честно, лишь в малой степени компенсирует долг Культа Сеша перед городом, – ответила она. – Благодарите судьбу за то, что я вообще мирюсь с вашим присутствием здесь, сестры.

Лирия и Яридин шагнули вперед и стали по бокам от Буна.

– Мы признаем ошибки, допущенные нашими предшественниками, ваше высочество, и просим за них прощения. У нас только одна цель – вылечить город, – сказала Лирия.

– А не просто поставить на колени одного убийцу, – вставила Яридин.

– И поэтому Церковь Сеша предлагает будущей императрице еще один дар.

Я слишком увлекся, разглядывая Темсу, и почти забыл обо всем остальном, когда холодные, парообразные руки толкнули меня вперед.

Меня.

– Правда? – озадаченно спросил Бун.

Золотистые глаза Сизин взглянули на меня, и я в полной мере ощутил всю тяжесть ее гнева. Я заметил и другие взгляды – сереков, сидевших наверху, солдат, окружавших нас. Даже этот камерарий уставился на меня. Итейн, прищурившись, наблюдал за мной. Для вора это было необычное и крайне неприятное ощущение.

– Еще один дар, Бун? – спросила будущая императрица.

– Я… Похоже на то, ваше высочество.

Серек вопросительно посмотрел на сестер. Они его проигнорировали и все равно заговорили.

– Несколько недель назад Темса подкараулил одного человека, который прибыл на корабле из Красса. Насколько мы понимаем, этот человек очень важен для вас.

Сизин окинула меня взглядом – от моей сияющей шеи до простого серого халата. Она, несомненно, заметила и скрытый под халатом большой живот. Я снял капюшон, чтобы показать свое лицо. Если хотят посмотреть, пусть смотрят. Пусть пялятся на величайшего замочного мастера Дальних Краев. Чувствуя на себе бремя всеобщего внимания, я снова и снова повторял эти слова у себя в голове. Я помнил, что при жизни внимание разжигало во мне горячий, покалывающий огонь. После смерти он по-прежнему покалывал, но стал холодным.

– ПРОЧЬ! – взвизгнула Сизин.

Ответом ей было молчание. Никто не сдвинулся с места.

– Я сказала ПРОЧЬ! Каждый серек, каждый солдат!

Солдаты начали строиться в колонны и выходить из зала. Другие силой подняли сереков с кресел и скамей. Сереки ворчали, а кто-то даже поднял крик, но спорить со стеной копий всегда сложно, каким бы влиятельным ты ни был.

– Останьтесь, – сказала Сизин мне и стоявшим рядом со мной членам Культа Сеша.

Ее телохранители осторожно приблизились, и я увидел, что рядом с моим горлом подрагивает наконечник копья, окованный медью. Сестры не сдвинулись с места. Бун запротестовал, но Сизин не обращала на него внимания. Я заметил в ней мрачную ожесточенность, такую же, как у Хорикс – и, возможно, даже у Темсы. В ее взгляде читалась холодная расчетливость. Я мог лишь представить себе, какой она стала бы работодательницей. Возможно, в этом городе меня в любом случае зарезали бы. Возможно, рано или поздно такая судьба ждет каждого, и чем дольше человек живет в Араксе, тем выше эта вероятность. Здесь убивают не только стальные ножи, но также предательство и ненависть, которые режут не тело, а душу.

Когда сереков выгнали из зала и заперли невидимые двери, Сизин начала расхаживать вдоль строя оставшихся солдат. Все они были призраками, и через прорези золотистых шлемов виднелось их голубое свечение. Тридцать солдат по-прежнему окружали ее, Итейна и его дымящийся меч, который я не смог бы даже поднять, а замахнуться им – тем более. Итейн все еще смотрел на меня.

– Клянусь мертвыми богами! Удивительную игру ты ведешь, Бун. Чего ты надеешься достичь, отдавая мне замочного мастера?

– Это не… Я…

Он яростно взглянул на Лирию, а затем на Яридин. Но они смотрели только на будущую императрицу.