Укрощая хаос - Бен Гэлли

упорно, как сражаюсь сейчас, но я этого не сделала. Мне жаль, что я подвела ее. За это я была наказана: я потеряла ее, сердце моей дочери охладело ко мне. Я не надеюсь, что это изменится, но, по крайней мере, она будет знать правду, а не только ту ложь, которую ей внушил Фаразар. Передай ей это.

Безел щелкнул клювом.

– Все это ты делаешь ради нее?

– Нет. Ради всеобщего блага.

Призрак, лежавший в углу, подал голос.

– Ты делаешь только для себя. Алчная ма…

– Заткни пасть, Фаразар! – прикрикнула на него Нилит. – Это из-за тебя Сизин стала такой.

Призрак оскалился.

– Природа важнее воспитания, моя дорогая женушка, поэтому половина вины лежит на тебе. Пойми, Нилит, ты так долго цеплялась за старую роль принцессы из Красса, что не заметила, как стала императрицей Арка. Посмотри, сколько усилий ты приложила, чтобы получить то, что тебе нужно. Точно так же поступила бы любая другая дочь Аракса, вне зависимости от ее происхождения.

Нилит снова повернулась к Безелу, не обращая внимания на язвительные слова императора – несмотря на то, что в них было слишком много горькой правды.

– Ты передашь мои слова Сизин?

– А наш уговор? – сощурился Безел.

– Я подарю тебе смерть, Безел, как и обещала.

– Ну хорошо, тогда передам. – Сокол щелкнул клювом. – Но знай – новых мучений я от нее не потерплю. Ей на верность я не присягал.

– Спасибо. – Нилит наклонила голову. Она понимала, о чем говорит сокол, но не могла отказаться от роли матери-защитницы. Она встала на ноги. – Нужно идти дальше.

– Сейчас? – прошептала Хелес.

– Мы не должны терять время. – Нилит посмотрела на Безела. – Я не знаю, что происходит, но здесь задерживаться нельзя.

Фаразар, похоже, не собирался сдаваться.

– Что происходит?

Нилит потянулась за мечом, который положила в углу – тем, который упал с неба – и замахнулась на Фаразара. Ей, в общем, было все равно, куда она попадет. Ей даже захотелось разрубить его пополам и покончить с этим. На самом деле она мечтала только о том, чтобы вернуться в Красс, к его заснеженным горам.

К счастью для призрака и для нее меч всего лишь разрезал обертки из папируса и процарапал белую линию на животе Фаразара. Фаразар все равно взвыл, и Нилит пришлось снова ткнуть в него мечом, чтобы заставить его умолкнуть. «Осторожно», – прошептал голос в ее голове, но Нилит знала, что это не ее совесть. Она посмотрела на меч, балансируя его лезвие на ладони, и большим пальцем вытерла росу с покрытого крапинками клинка.

– Вы всерьез думаете, что середина дня – лучшее время, чтобы тайком везти его по городу? – спросила Хелес, заглушая стоны Фаразара. Раньше она бы смутилась, все еще пытаясь избавиться от верности короне и кодексу. Но она уже услышала то, что льется изо рта Фаразара, узнала о планах Нилит и сделала свой выбор.

Нилит посмотрела на тряпье и рваную одежду, лежавшую вокруг них, затем на стену, где висела другая гнилая одежда. По сравнению с ней даже занавески выглядели привлекательно.

– Мы заткнем ему рот, свяжем, замотаем в тряпки. Закопаем под кучей ткани и привяжем к Аноишу. Мы сами в лохмотьях, так что будем похожи на бродячих торговцев, которые ведут на поводу верного коня. – Нилит помедлила, обдумывая слова, которые произнесла, почти не думая. Она кивнула. Да, они прозвучали совсем не плохо.

Хелес пожала плечами.

– Возможно, нам удастся даже приглушить запах.

Император уже встал и занялся изучением новой бороздки в своих парах, которая все еще светилась белым. Он поднял взгляд, когда две женщины двинулись на него, выставив заплесневевшие плащи вперед, словно щиты.

– Да как вы смеете!

* * *

ЧУТЬ ПОЗЖЕ ДВА скромных торговца с конем побрели на север, к сияющему центру города. Они шли, опустив головы, но их глаза были остры, и на каждом перекрестке торговцы останавливались и внимательно оглядывали тихие улицы. За собой они вели коня, на которого погрузили свои товары – выгоревшие на солнце, ветхие или заплесневелые.

Если бы кто-то присмотрелся к торговцам внимательнее, то, возможно, заметил бы под плащом одной из женщин очертания меча. Присмотревшись еще внимательнее, он, возможно, увидел бы, что часть сложенных на коня тряпок время от времени подергивается. А если бы он приложил ухо к этим сверткам, то услышал бы приглушенный поток проклятий.

Глава 16

Неуважение к монарху

Пытаясь разыскать мастеров, которые работали над созданием убежища императора Фаразара, вы быстро выясните, что после завершения строительства они бесследно пропали. Скорее всего, Фаразар приказал их уничтожить – и кузнецов, и инженеров, и даже призраков, которые носили кирпичи. Все они исчезли.

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТРИЦЫ НИЛИТ, НАЙДЕННОГО В 1001 Г.

* * *

ВСЕ ЭТО БЫЛО слишком знакомо – настолько, что даже пугало.

Я ожидал большего от Культа Сеша – позолоту и мрамор, а не холодные камни, покрытые грязью. Даже свечей можно было бы поставить побольше. В общем, залы, где они занимались порабощением, не отличались от жутких подвалов Темсы. Это заставило мои пары похолодеть еще сильнее, и даже тот факт, что моя половина монеты спрятана под моим серым халатом, никак меня не успокаивал. Я не отводил взгляд лишь потому, что хотел понаблюдать за порабощением. Мне еще никогда не приходилось видеть проклятый процесс, на котором была построена эта империя.

Я встал на скамье позади стены из одетых в алое приверженцев культа. Они окружили колодец, сложенный из досок и кирпичей. Судя по чернильно-черным следам на бортах, он был довольно неглубоким. Из труб, которые нависали над его дальним краем, жидкость скорее капала, чем текла.

Рядом с колодцем Никса, словно залитые кровью колонны, стояли Яридин и Лирия. На земляном полу перед ними лежало тело Борана Темсы, все еще в его роскошном костюме. По команде сестер одетые в красное поработители вышли вперед, чтобы раздеть мертвеца. Они действовали быстро, практично и не испытывали к нему никакого уважения. Меня это обрадовало. Пусть с Темсой обращаются так, как он – с сотнями и даже тысячами людей.

Стянув с него одежду и украшения, они с лязгом отставили в сторону его золотистую ногу, все еще покрытую кровью. Одна из сестер кивнула поработителям, и они подтащили обнаженное тело к колодцу и столкнули в черную воду.

Тело Темсы с шипением вошло в воду. В темном зале наступила тишина: поработители и сестры ждали. Половина толпы затопала ногами; ими никто не командовал, никто не задавал ритм, но они все равно топали в такт.

Время шло. Остальные сторонники культа присоединились к ритму, и секунды превратились в глубокие, гулкие звуки ударов; они наполнили пещеру и заставили мои пары дрожать.

Именно тогда маслянистую поверхность жидкости в колодце Никса разорвала голубая рука. Поработители в перчатках с медной сердцевиной потянули ее вверх, прочь из той воющей пещеры. Его голова была крепко прижата под мышкой.

Во мне бушевали противоречивые чувства: я не знал, что было бы лучше – оставить его, чтобы он увидел, на что обрекал других, или сделать его полужизнью – тем, кого он всегда презирал. Это был не мой выбор; я просто наблюдал за тем, как свершается наказание. Но, если честно, зрелище приводило меня в восторг – даже больше чем вид Кеча, которого отправили в бездну. Да, Кеч был убийцей, однако нож ему дал Темса. Я просто ревновал; возможно, Темса причинил вред многим из собравшихся здесь, и поэтому церемония проводится не только для меня. Я хотел, чтобы данный момент принадлежал только мне. Я хотел встать над ним и с ухмылкой приветствовать его – полужизнь.

Мне было приятно видеть, как он, словно когда-то я, извергает из себя воду и отчаянно размахивает руками. Темса смотрел по сторонам; его белые глаза сверкали. С него стекала черная вода Никса. В зале было человек пятьдесят, как призраков, так и живых, и половина из них стояла между Темсой и мной, но он все равно нашел меня в толпе. О, как он смотрел на меня! Я улыбнулся, глядя на него сверху вниз, а Темса тем временем бормотал какие-то слова, которые еще