Укрощая хаос - Бен Гэлли

выпрямившись во весь рост, стоял рядом с каменной опорой колонны, которая словно росла из мраморного пола. Этот седоватый мужчина с пробитой головой был закован в тяжелые доспехи из серебра и стали. На его нагруднике я разглядел рисунок – темное перо. На каменной трибуне перед ним лежал большой меч. Четыре ряда императорских гвардейцев, ощетинившиеся копьями, отделяли нас от огромной колонны. Вдруг я заметил, что в ней есть двери. Призраки уже были готовы их открыть.

– Сереки, вы знаете правила! – крикнул призрак, стоявший у трибуны. – Поверьте, сегодня они будут строго соблюдаться. А, серек Бун…

– Да, Итейн? – спросил Бун, даже не думая поклониться.

Итейн. Вот он, тот самый призрак, правая рука будущей императрицы. Человек, который прислал мне приглашение. Он вздернул голову и бросил взгляд на окружавшую меня толпу в красном. Его выражение лица я разгадать не мог, но в любом случае доверия он к нам не испытывал. Меня он тоже не узнал.

– Ты посмел нарушить указ императора и привести в его дом сторонников Культа Сеша.

– Я действую в интересах императора. Кроме того, Итейн, это не тот культ, про который ты думаешь, а Церковь Сеша. Она очень помогла нам и сделала много добра в это тревожное время. И тебе это должно быть известно. Разве ты сам не принадлежал к ней?

Итейн поднял руку.

– Это не твой Облачный Двор, серек. Пара сторонников культа могут остаться, но без оружия, понятно?

– Итейн…

– Это окончательное решение.

Лирия и Яридин, лица которых были закрыты капюшонами, о чем-то пошептались, а затем выбрали тех, кто будет их сопровождать. Меня и еще четырех призраков вывели. Эти четверо сопровождали еще одного, одетого в серый халат. Он был закутан в тряпки и связан. Даниб тоже вышел – как всегда, в доспехах, – но прежде отдал свой меч. Я порадовался тому, что наши с ним пути пересеклись только сейчас. Интересно, злится ли он на меня за то, что я его проткнул?

– А что касается вас… – продолжил Итейн. – Никаких телохранителей. Никакого оружия. Никаких споров.

Но сереки спорили, и притом довольно долго, но солдаты, не обращая внимания на протесты, обыскали их, одного за другим, и забрали все острые предметы.

Наконец двери открылись, и показались большие платформы, огороженные золотистыми канатами, в которые были вплетены медные нити. Платформы находились в высоких шахтах, которые были чуть шире, чем они сами.

Группами по двадцать-тридцать человек сереки и их разоруженные спутники вошли в зал. Прежде чем складывающиеся двери закрылись за ними, я успел заметить, что платформа начала подниматься. Канаты зашептали, и я задумался о том, сколько нужно призраков, чтобы приводить в движение эти механизмы.

Лифт неторопливо доехал до верхушки башни и снова спустился. Сестры, Бун, их призраки и я зашли в другой, а за нами последовали гвардейцы. Они встали вокруг нас, образовав квадрат, и наполовину вытащили мечи из ножен. Их глаза пылали в прорезях шлемов. Даниб, стоявший у меня за спиной, зарычал. По-моему, это рычание относилось ко мне.

Лирия и Яридин молчали в течение всей поездки и с легким интересом наблюдали за солдатами-призраками. Бун принимал причудливые позы и бормотал заготовленные фразы. Пока мы поднимались, я пытался считать этажи, но сбился, когда их число перевалило за семьдесят.

Лифт ехал плавно, но не очень быстро.

Наконец мы добрались до верхней части Иглы, и у меня возникло странное ощущение. Мои пары, казалось, стали чуть легче, чуть менее плотными. Мысль об этом занимала меня до тех пор, пока двери снова не раскрылись и мы не вышли в коридор, облицованный мрамором и украшенный серебром. Предыдущие комнаты тоже показались мне роскошными, но сейчас я понял, что сильно ошибся.

Хотя верхушка Иглы и оказалась более темной, чем я ожидал, она была почти целиком сделана из мрамора и драгоценных металлов. Любой кусок обычного песчаника, который посмел показаться здесь, был или отполирован, или покрашен, или инкрустирован самоцветами. Выглянув в соседние коридоры, я увидел окна, закрытые металлическими листами, и ряды лучников, терпеливо смотревших в яркие бойницы. Они, несомненно, поджидали Хорикс. Интересно, где сейчас старая кошелка и выжила ли она после встречи с Культом Сеша? Сестры ничего не говорили на эту тему с того самого дня, как я получил свою монету.

Коридор привел нас в огромный зал с покатым стеклянным потолком. Значительную его часть закрывали металлические защитные экраны, но они выглядели созданными наспех, и свет все равно протекал через него внутрь, заставляя камень светиться желтым цветом, а драгоценности и шелка – сверкать. Сереки сидели высоко над просторным залом в креслах с высокими спинками, на трех уровнях, позади которых находились окна с витражами. Огромное пространство делили на части четыре колонны, поддерживавшие крышу. В зале можно было бы поставить несколько башен аристократов, и еще бы осталось свободное место.

По Облачному Двору летел шепот; сереки натянуто переговаривались. Когда нашу компанию поставили между колоннами, воцарилась тишина. Сереки смотрели на нас сверху вниз с любопытством и страхом. Многие указывали на высокого призрака, стоявшего у меня за спиной. В последний раз, когда члены Культа Сеша были в Игле, погиб император. Неудивительно, что все они так напряглись.

Я ждал, скрестив руки на груди; пристальные взгляды мне не нравились, но я был рад, что моя голова закрыта капюшоном. Такая одежда начала мне нравиться, и я подумал о том, почему я всегда предпочитал куртки плащам. Вдруг я вспомнил про мертвых богов, и мне стало неловко от того, что я так легко забыл их слова – и то, что мне нужно остерегаться сторонников Сеша. Говоря об этом культе, я бы не стал употреблять такие слова, как «нравится» или «доверие», но я точно не испытывал к нему ненависти или страха.

Интересно, должен ли я сорвать их планы именно сейчас? Ведь здесь всего десять сторонников культа – всего десять, и ни один из них не был похож на воина из Странной бригады. А я один. Наверняка даже Даниб не в силах одолеть их всех и начать какой-то потоп. Кроме того, нас по-прежнему окружали гвардейцы. Их число увеличилось; они взяли нас в кольцо и наставили на нас острые копья. Я был скорее пленником, чем гостем, но вот так уж устроена жизнь в Араксе.

В противоположной от нас части двора я заметил сверкающую свиту; к нам приближалась королевская особа в окружении солдат. Их возглавлял Итейн с мечом на поясе. За ним, в центре вооруженного до зубов отряда, одетая в чистый белый шелк и с гербом из лебединых перьев и золотой филиграни, шла Сизин Талин-Ренала Тридцать седьмая. Женщина, которая могла стать моей работодательницей.

Она была удивительно привлекательной – точеные черты лица, более темная, чем у остальных жителей Аракса, кожа. На лице принцессы застыла заученная гримаса отвращения, губы были окрашены в смелый бирюзовый цвет, а золотистые глаза подведены черной краской. Хотя ее взгляд блуждал по рядам сереков, он постоянно возвращался к Буну и всем нам. Каждый раз презрение ненадолго превращалось в ненависть.

Солдаты привычно рассыпались цепью, вливаясь в строй гвардейцев, и окружили ближайшую колонну. Сизин остановилась в двадцати шагах от нас; солдаты перед ней пригнулись, выставив копья. Итейн расположился рядом с ней, уперев меч в пол. Клинок звякнул в тишине, и от него потянулась еле заметная серая дымка. Меч сразу же привлек мое внимание.

В зал впустили еще одного человека, и он подошел к ним. На нем был официальный черно-серый костюм с медалями на груди; руки и шея были покрыты причудливыми татуировками. На его лысеющей голове выступили крупные капли пота. Он встал чуть в стороне, стиснул ладони и принялся ждать.

– Говори, – чистым, но напряженным голосом сказала Сизин и посмотрела прямо на Буна.

Серек вышел перед сестрами и низко поклонился.

– Ваше высочество, я вижу, что вы теряете терпение.

– Я не люблю, когда меня вызывают, серек Бун. Ты собрал этот совет, а я сделала тебе одолжение, потворствуя твоей прихоти. Расскажи нам, что такого важного произошло. Я сама решу, потерять мне терпение или нет.

Бун повернулся к другим серекам и развел руки в стороны. Я увидел на них темно-синие