Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн

об этом (хотя о смерти и умирании). В тот момент у меня было два выбора: сыграть вступление заново и признать свою ошибку, либо просто играть «A Tout le Monde». Менять сетлист и исполнять «Skin o’ My Teeth» было не вариантом. Мы находились в прямом эфире на телевидении, и все уже приготовились услышать «A Tout le Monde», поэтому так мы и сделали. Как и ожидалось, запахло жареным, и «A Tout le Monde» окрестили песней, «призывающей к суициду», а Megadeth поощряет самоубийство. От того, что альбом назвали «Эвтаназия юности», легче не стало, хотя любой идиот понимал, что в названии скрыта игра слов, остроумный намек на ошеломительное влияние общественности на американскую молодежь. Детки поняли. Деткам зашло. А вот взрослые взбесились. Ничего нового.

К тому времени, как в сентябре 1995-го мы добрались до фестиваля «Монстры рока» в Бразилии, все были измождены и находились в постоянном состоянии тревоги. Это выступление должно было стать кульминацией турне в поддержку Youthanasia – между прочим, с Оззи и Элисом Купером, но мне хотелось оказаться дома и разобраться в своих мыслях. Сохранение энергии доброй воли, требовавшейся для поддержания турне такого масштаба, является сложной задачей даже при самом лучшем раскладе; для Megadeth это оказалось практически невозможным. Разумеется, мы веселились, отыграли там, где еще никогда не выступали, но дошло до того, что мы стали делать все на автомате, и это ужасно выматывало. Я не сидел на наркотиках и не вел трезвый образ жизни – скорее, нечто среднее. Я точно знал, что устал от политики группы, вплоть до того, что начал искать другой выход своим творческим амбициям. Коллег по группе я на дух не переносил, так как мне казалось, что они думают лишь о деньгах. Конечно, теперь я их понимаю – время и трезвый образ жизни помогают разобраться, что к чему. Однако в тот момент мне было тяжело принять тот факт, что я за все плачу и несу бремя ответственности за успех или провал Megadeth, а эти парни постоянно жалуются на деньги.

Мне же нужно было нечто другое – глоток свежего воздуха. Я просто хотел быть счастлив, хотел сочинять музыку, чтобы это было просто и приятно. И Megadeth мне в то время этого не давал.

Одним из первых, с кем я обсудил возможный сторонний проект, был Джимми ДеГрассо, который играл на барабанах в группе Элиса Купера. Джимми идея понравилась, и мы договорились созвониться после тура, когда Megadeth вернутся в Штаты. В то время все казалось туманным. Я держал этот вариант в голове, чтобы немного проветрить мозги после рутины в Megadeth. Я подумал пригласить Фли из Red Hot Chilli Peppers, чтобы он сыграл на басу, но он оказался занят, поэтому я выбрал Роберта Трухильо – он тогда играл в группе Suicidal Tendencies. Роберт был шикарен, но больше играл в стиле фанк, но все равно оказался занят, поэтому предложил своего протеже по имени Келли Лемье, которому едва ли исполнилось восемнадцать, но басист многообещающий. Я встретился с Келли, услышал, как он играет, и пригласил в проект. Он согласился.

Оставалось лишь найти вокалиста, поскольку я хотел сосредоточиться на сочинении, продюсировании и игре на гитаре. Первым моим выбором стал Джелло Биафра из культовой панк-группы Dead Kennedys. У Джелло была репутация капризного и антагонистического парня, и в нашу первую встречу он не разочаровал.

– А лейбл какой? – спросил он.

– EMI.

Он нахмурился и презрительно покачал головой.

– А, на хер этих парней! Они изготавливают ядерные боеголовки.

– Эм? Ты о чем?

И следующие пять минут Джелло пустился во впечатляющее, едва понятное политическое рассуждение о Thorn EMI и его связи с военно-промышленным комплексом, и как General Motors предлагает финансовую поддержку компаниям, производящим автоматическое оружие, которое в итоге оказывается в руках сторонников белой расы. Coca-Cola делает это, а Anheuser-Busch делает то… снова и снова, пока у меня голова кругом не пошла.

В итоге я его прервал.

– Эй, подожди минутку, чувак. Я просто хочу записать несколько песен. Я сюда пришел не для того, чтобы ты грузил меня пропагандой.

Мы так и не пришли к соглашению, но после встречи я еще больше зауважал Джелло, который более чем жил согласно своей легенде. Тем вечером он был на костылях, и я спросил, что произошло. Он объяснил, что как-то вечером пошел в панк-рок-клуб и ввязался в небольшую драку с какими-то местными чуваками. Когда он рассказал мне эту историю, я громко заржал.

Красава, чувак. Дедушку панка отпиздила кучка панков! Это ли не потрясающе?

Поскольку Джелло слетел, у меня осталось два варианта. Я представлял себе группу, в которой сочетались бы элементы панка, металла и тонкое понимание музыки, и мне нужен был панк-певец, который бы врубался, чего я от него хочу. И единственным другим кандидатом, которого я знал, и кто подходил под эту роль, был Ли Винг, душевный и талантливый вокалист лос-анджелесской панк-группы Fear. Ли тут же подписался на это дело, и я принялся сочинять песни. Все родилось довольно быстро. Группу мы назвали MD.45, основываясь на комбинации наших инициалов: MD (Мастейн, Дэйв) и VL (Винг, Ли), римская цифра 45. Так мне казалось; как выяснилось, не совсем верно, но какая, на хрен, разница? Ведь все равно классное название для группы.

Примерно в это же самое время у меня в значительной степени обострились проблемы с наркотиками. Проблемы с группой, менеджером и агентом, проблемы с женой. У меня были нехуевые проблемы, и я справлялся с ними так же, как и всегда: торчал. Пока мы находились в туре в поддержку альбома Youthanasia, Макс Норман демонтировал студию в Аризоне и отвез оборудование обратно в Калифорнию. Я хотел, чтобы Макс поработал со мной над финальным сведением пластинки MD.45, поэтому стал проводить время в Ван-Найс, где Макс заново собрал студию. Там я восстановил дружбу со старыми корешами – героином и кокаином. Очень быстро жизнь стала выходить из-под контроля.

Пэм обо всем знала, но чувствовала себя беспомощной. И видит Бог, она пыталась. Однажды позвонила моему другу и наставнику по боевым искусствам, сенсею Бенни «Реактивному» Уркидезу, и спросила, не мог бы он заехать в студию и нанести мне визит. Может быть, думала она, один взгляд Бенни пристыдит меня и сделает покорным. Но ничего не вышло. Да, мне было стыдно, но я скорее хотел убежать, нежели подраться. Я продолжал ходить из одной комнаты в другую, пытаясь избежать любого контакта с сенсеем. Он терпеливо