В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики - Дэниел Ергин

Но обстоятельства изменились. В своем послании о положении в стране 2006 г. президент США Джордж Буш осудил то, что он назвал «болезненной зависимостью нации от нефти».

В следующем году Буш использовал послание о положении в стране 2007 г., чтобы объявить об ужесточении стандартов топливной эффективности для автомобилей. Через неделю Буш встретился с крупными бизнесменами и военными. Президент ясно объяснил геополитическую подоплеку проводимой им энергетической политики. Я хочу, как он выразился, изгнать иранского президента Махмуда Ахмадинежада и венесуэльского президента Уго Чавеса «из Овального кабинета».

На одном из слушаний в Сенате член совета отставной адмирал Деннис Блэр, бывший командующий Тихоокеанский флотом (и впоследствии директор Национальной разведки США в администрации Обамы), попытался убедить сенаторов в том, что чрезмерная зависимость от нефти в сфере транспорта «противоречит интересам национальной безопасности США», и самый действенный способ снизить эту зависимость – «ужесточить нормы топливной эффективности»24.

Стандарты топливной эффективности автомобилей перестали быть вопросом политиков радикального или консервативного толка. Они стали делом национальной безопасности и благополучия экономики в целом. Новые стандарты были одобрены обеими палатами конгресса. В декабре 2007 г. Буш подписал закон, устанавливающий более высокие нормы топливной эффективности – впервые за последние 32 года.

Разумеется, чтобы новые стандарты принесли ощутимые результаты, требовались годы. Автомобилестроителям предстояло переоснастить производство, да и парк автомобилей обновляется за год в среднем не более чем на 8 %. Но когда влияние этих мер наконец начнет ощущаться, оно будет значительным.

Великая рецессия

Между тем процессы, которые происходили в экономике, также понижали спрос на нефть. Великая рецессия согласно нынешним оценкам началась в декабре 2007 г., задолго до того, как о ней заговорили публично. В ее основе лежал кредитный кризис: слишком много долгов, слишком большой кредитный рычаг, слишком много деривативов, слишком много дешевых денег, слишком много оптимизма, что в совокупности привело к раздуванию пузырей на рынке недвижимости и других активов в США и других частях мира.

Другим важнейшим фактором, спровоцировавшим рецессию, был скачок цен на нефть. С июня 2007 г. по июнь 2008 г. цены на нефть удвоились – прирост составил $66, что в абсолютном выражении было самым большим повышением цен с начала 1970-х гг. По словам профессора экономики Джеймса Гамильтона, специализирующегося на изучении взаимосвязи между энергетикой и экономикой, периодические всплески нефтяных цен являются одной из главных причин рецессий в США. Нефтяной шок вкупе со спадом на рынке жилья повергли американскую экономику в глубокий кризис. Резкое повышение розничных цен на бензин снизило покупательную способность потребителей с низким доходом, многие из которых стали не в состоянии погашать низкокачественные ипотечные кредиты и другие долги. Деньги, которые они могли бы потратить в другом месте, теперь уходили на бензин, чтобы добраться до места работы. Последствием этого, как замечает Гамильтон, стало «снижение уверенности потребителей и падение уровня потребительских расходов».

Когда цены на бензин выросли, резко упали продажи автомобилей. «Автомобильная промышленность переживала тяжелейшие времена, – заметил Рик Вагонер, экс-глава General Motors. – GM практиковала всестороннее сценарное планирование, но ни один сценарий не предполагал, что цены на нефть могут взлетать так высоко и так быстро. Люди перестали ходить в автосалоны, потому что космические цены на бензин съедали их доходы. Темпы и масштабы падения продаж были беспрецедентными. Спрос умирал». И добавил: «Всех интересовало одно: до какого уровня могут вырасти цены на нефть и, когда произойдет разворот, до какого уровня они могут упасть. Наши прогнозы говорили о том, что будущее будет трудным или же очень и очень трудным»25.

В других развитых странах воздействие нефтяного шока было не столь ощутимым, поскольку значительную часть цены на бензин там составляли налоги. Многие европейские правительства используют бензозаправки как филиалы своих казначейств. Например, если в США средняя полная налоговая нагрузка на бензин составляла 40 центов на галлон, то в Германии этот показатель достигал $4,60. Поэтому в Германии рост розничных цен в результате удвоения цены на сырую нефть был не таким заметным, как в США.

Многие развивающиеся страны субсидировали розничные цены на горючее, а страны-экспортеры делали это особенно щедро. Повышение цен означало бы социальные волнения, забастовки и даже мятежи. Поэтому правительства вынуждены были компенсировать из своего кармана растущий разрыв между мировой ценой на нефть и ценами, которые платили граждане. Так, правительству Индии такие субсидии в 2009 г. обошлись примерно в $21 млрд26.

Фонды национального благосостояния

Когда все эти факторы сложились, высокие цены привели к значительному перераспределению доходов в пользу стран-производителей. Суммарные доходы членов ОПЕК от экспорта нефти выросли с $243 млрд в 2004 г. до $693 млрд в 2007 г. В середине 2008 г. казалось, что в этом году они могут заработать $1,3 трлн.

Что они делали с этими деньгами? В определенной мере ответ дает аббревиатура ФНБ, которая обозначала «фонды национального благосостояния». По сути, это были правительственные банковские счета и инвестиционные счета для части выручки от экспорта нефти и газа, которую держали отдельно от государственного бюджета. В одних странах они создавались как стабилизационные фонды, предназначенные на «черный день». В других странах они служили для предотвращения инфляции и «голландской болезни», которые могли стать результатом сырьевого бума. Эти фонды переводили выручку от продажи нефти и газа в портфели акций, облигаций, недвижимости и прямых инвестиций.

Но когда цены на нефть достигли рекордных высот, эти фонды превратились в гигантские пулы капитала, раздувавшиеся от десятков миллиардов долларов непредвиденных сверхдоходов и обладавшие колоссальной финансовой мощью, что могло иметь далекоидущие последствия для мировой экономики. Перед самими фондами стояла проблема разумного и своевременного вложения этих дополнительных доходов. Обратной стороной медали было то, что такое перераспределение глобальных доходов вело к значительному сокращению покупательной способности стран-импортеров и способствовало экономическому спаду.

Пик