В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики - Дэниел Ергин

Но на другом конце планеты высокие цены на нефть воспринимались как благо. Каждый год в июне в Санкт-Петербурге в период белых ночей, когда в полночь светло, как днем, российское правительство проводит собственный вариант Давоса – Петербургский международный экономический форум. Форум проходит в огромном модернистском конгресс-центре в выставочном комплексе «Ленэкспо», который вдается в Финский залив. В июне 2008 г. Россия была на подъеме благодаря высоким ценам на нефть и природный газ, что проявлялось в оживленной атмосфере форума.

Во время перерыва между заседаниями главу одной очень крупной трейдинговой компании спросили, в чем, по его мнению, причины наблюдаемого роста цен. Его объяснение было предельно простым. Как и любые другие рынки, ответил он, рынок нефти пытается предвосхитить будущее. В данном случае рынок загодя, в 2008 г., установил цены, которые ассоциируются с резким увеличения спроса на нефть со стороны Китая в 2014 г. Это казалось совершенно очевидным.

Несколько дней спустя глава одной из крупнейших в мире государственных энергетических компаний заявил, что «в обозримом будущем» нефть будет стоить $250 за баррель. Если это произойдет, ответил представитель туриндустрии, авиаперевозки прекратятся, и этот сектор придется национализировать. Иначе в воздухе не останется самолетов.

15 июня цена на нефть достигла $139,89. Авиакомпании были приперты к стене. В прежние годы затраты на топливо составляли примерно 20 % общих операционных издержек, теперь же они возросли до 45 %, что было даже больше, чем затраты на рабочую силу. Банкротство казалось неизбежным и единственным выходом19.

Джидда против Bonga

В воскресенье 22 июня в Джидде, Саудовская Аравия, по инициативе короля Абдуллы была поспешно созвана конференция с участием 36 стран. Саудовцы были серьезно обеспокоены влиянием высоких цен на спрос на нефть и на мировую экономику, от состояния которой в значительной степени зависело их собственное благополучие.

На открытии король Абдулла и британский премьер-министр Гордон Браун вошли в зал вместе под звуки военного оркестра. Но на этом гармония закончилась. Страны-потребители обвиняли производителей в намеренном создании дефицита. Производители возлагали ответственность за цены на «спекулянтов» и говорили, что никакой нехватки сырой нефти нет. Саудовская Аравия заявила, что она увеличит поставки, если сумеет найти покупателей. Но на это потребуется какое-то время. На следующее утро торги в Сингапуре открылись выше уровня закрытия в Нью-Йорке в предыдущую пятницу.

Через несколько часов после встречи в Джидде трагическое событие напомнило рынку о рисках поставок энергоносителей и усилило и без того серьезное беспокойство. На тот момент Нигерия уже сократила на треть свои поставки из-за царящего в стране насилия и атак боевиков. Но при этом предполагалось, что новые морские объекты нефтедобычи стоимостью во много миллиардов долларов находятся в безопасности, защищенные от нападений расстоянием от берега. Однако это чувство защищенности оказалось необоснованным.

Боевики из Движения за освобождение дельты Нигера (MEND), передвигавшиеся на хорошо вооруженных скоростных катерах, без труда преодолели водную преграду и напали на нефтяную платформу на крупнейшем шельфовом месторождении Bonga, расположенном более чем в 100 км от берега. Им удалось подняться на платформу, однако их атака была отбита, но они все же сумели захватить пункт управления и взорвать его. Это был тревожный звонок, и очень пугающий. В послании, разосланном журналистам по электронной почте, представитель MEND заявил, что «объект для сегодняшней атаки был выбран намеренно, чтобы развеять иллюзии по поводу недосягаемости морских нефтепромыслов». Bonga взяло верх над Джиддой, и цены на нефть продолжили рост20.

Между тем физический рынок развернулся. Хотя и едва заметно, мировой спрос на нефть начал снижаться, а поставки нарастать. Постепенно увеличивались резервные мощности – разрыв между глобальным потенциалом добычи и глобальным спросом. Но, казалось, все это не имело никакого значения. Цены на нефть по-прежнему шли вверх. «Я не спускал глаз с котировок на Bloomberg, – вспоминал финансовый директор Northwest Airlines. – Это было невероятно».

В начале июля цены преодолели отметку в $140. Прогнозы постоянно повышались, усиливая уже упомянутое ощущение, и нарастающий гул предсказаний эхом разносился по всему миру21.

Переломный момент

По правде говоря, шестерни уже вращались в обратном направлении. Разворот был близок. Как оказалось, цены все же имели значение. Они имели значение с точки зрения экономики и, учитывая рост беспокойства и негодования общественности, с политической точки зрения тоже.

Самым красноречивым признаком того, что переломный момент наступил, являются решения потребителей энергии, будь то крупные промышленные компании, нашедшие новые способы снижения энергопотребления, авиакомпании, сократившие число самолетов в воздухе или индивидуальные потребители, изменившие свое поведение.

А поведение потребителей менялось. Люди стали меньше ездить на автомобилях и покупать меньше бензина. Потребители в США также голосовали ногами. Они стали реже посещать автосалоны, а при покупке автомобилей сторонились больших внедорожников. Теперь они хотели экономичных автомобилей, если вообще чего-то хотели. Детройт, который раньше специализировался на популярных внедорожниках, попытался переключиться на выпуск автомобилей, которые соответствовали новым требованиям и новым предпочтениям потребителей, но на это требовались миллиарды долларов и не один год. Любовь к внедорожникам внезапно пропала22.

Между тем нефтедобывающие компании резко увеличили расходы на разработку новых источников поставок, хотя им пришлось столкнуться со значительным ростом стоимости проектов. Рынок перестал страдать от недостатка предложения. Мировые поставки нефти росли, а спрос снижался. Высокие цены на нефть также создали политические и коммерческие стимулы для развития возобновляемых и альтернативных источников энергии.

Автомобильный парк: перемены

Потрясения на нефтяном рынке оказали глубокое влияние на публичную политику и политику в сфере энергетики, но сильнее всего сказались на американском автопроме.

США имеют самый большой в мире парк автомобилей – примерно 250 млн легковых машин при их общей численности 1 млрд. Несмотря на бурный рост развивающихся рынков, каждый девятый баррель нефти, ежедневно потребляемый в мире, сжигается как моторное топливо на американских дорогах. Во время первого нефтяного кризиса в 1975 г. в США были введены стандарты топливной экономичности, предусматривавшие удвоение пробега с 22 км на галлон до 44 км в течение 10 лет. Эти стандарты действовали на протяжении более трех десятилетий, с незначительными корректировками23.