Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. - Станислав Ауски

В 1968-м году, когда производилась переоценка многого из того, что произошло в течение истекших лет, в зале заседаний новой пражской ратуши состоялась «Беседа относительно вопросов и ответов о Пражском восстании». Пражская печать сообщила об этом собрании 7-го мая. Вступительную речь произнес Иосиф Смрковский, который, между тем, стал популярным трибуном народа. Он говорил о том, что в силу утаивания фактов прошлого, утратился огромный моральный капитал. Далее, он говорил о необходимости реабилитировать не только отдельных лиц, но и все Пражское восстание. На собрании шла речь и о 1-ой дивизии. «Расценивание власовцев является сложным делом… историческим фактом остается, что 6-го мая власовцы помогли Праге и помогли ей действенным образом…».[212]

Всем попыткам произвести переоценку прошлого положила конец вторая советская оккупация Праги, происшедшая 21-го августа 1968-го года.

В истории Пражского восстания много обстоятельств остается невыясненными. Одним из них является наличие советских миссий. Вполне естественно, что таковые имелись в Праге для политических и информационных заданий. Вплоть до самого конца Второй мировой войны Прага была одним из крупных центров русской эмиграции. Безусловно, это вызывало информационный интерес, несмотря на то, что участие этой эмиграции в немецких событиях было весьма незначительным. В информационном отношении Прага, как центр будущего советского влияния по степени важности, должна была стоять на первом месте. О том, что в восстании будет участвовать и одна дивизия РОА, этого никто не мог предполагать и указанные миссии существовали в Праге не ради этого. Когда же РОА появилась в Праге в конце апреля стало возможным допустить, что миссии вынуждены были проявить к этому интерес. Весьма возможно, что одна из них гарантировала или даже предложила 1-й дивизии право иммунитета. Но вопросом остается, до какой степени такая гарантия могла быть искренней. Полк. Мишенко в Гвождя- нах тоже наобещал небывалое благолепие. О том, что о советских миссиях велись обсуждения и в ЧНС, подтвер- ждается в «Протоколе» с датой 7-го мая. Об их наличии рапортует в 9 час. 45 мин. подполк. Скленарж. Капитан Антонов во время переговоров в Совете будто бы сообщил, что толчок к тому, чтобы 1-я дивизия пришла в Прагу, подала миссия, находившаяся на Виноградах и что она также гарантировала 1-й дивизии право безнаказанности. В русских документах я не нашел никаких упоминаний о чем-либо подобном. Наоборот, документы свидетельствуют о советском отказе вообще от какой-либо деятельности 1-й дивизии в Праге. Безусловно, это ближе к правде, чем какие-то провласовские симпатии таинственных советских отдельных личностей. У Красной армии было достаточно возможностей для ликвидации немецких войск в Чехии и она, несомненно, не нуждалась для этого в помощи 1-й дивизии.

Такая же судьба, как и судьба 1-й дивизии РОА, постигла в Праге два наиболее крупных эмигрантских архива: «Архив русской эмиграции» и «Казачий архив». В них хранились документы об истории белых эмигрантов с 1920-го по 1944-ый годы. Еще перед войной предусматривалась их перевозка в более безопасное место вне угрозы войны. В обоих архивах были собраны ценные публикации различных русских эмигрантских организаций, рукописи и документы исторического характера. Архивы попали нетронутыми в руки советских органов.

Еще более важной добычей был архив и картотеки организации «Опорный пункт русских эмигрантов». В его картотеках приводились информации о бывших гражданах царской России, с фотографиями и описанием их деятельности в эмиграции. Заведующий архивом, Ефремов, не уничтожил картотеки и попытался бежать в ночь с 8-го на 9-ое мая, но был задержан на месте и передан советскому командованию. На основании информаций, содержащихся в этих картотеках, было сослано много людей, которые не успели вовремя скрыться на запад.

После того, как затихли выстрелы в лесах вокруг селений Лнарже и Каплице, от 1-й и 2-й дивизий, — двух главных частей РОА, — остались лишь колонны пленных, которые двигались в направлениях на запад и восток, в зависимости от того, в чей плен они попали. О их судьбе в советском плену, а также о тех людях, которые добровольно перешли на советскую сторону у нас имеются лишь скудные сведения. Их принесли с собой в Германию те солдаты и офицеры, которым удалось спастись бегством.

В последнюю ночь, с 11-го на 12-ое мая, которую разоруженная 1-я дивизия провела в неопределенности на узкой полосе между Американской и Красной армиями, на советскую сторону перешел офицер со всем подразделением, насчитывающим приблизительно 100 человек. На рассвете следующего дня, этой группе, вместе со всеми остальными, перешедшими в ту же ночь на советскую сторону, было приказано построиться. Власовский офицер, переодетый в форму Красной армии, был приведен несколькими советскими офицерами и поставлен перед выстроившимися солдатами. Он был бледен и с трудом подавлял в себе раздражение. Остановившись перед выстроенным подразделением, он намеревался обратиться к солдатам с речью. После нескольких неуверенных попыток и колебаний он вдруг крикнул решительным голосом: «Я знаю, что меня сейчас же пристрелят. Вас…», но он не успел закончить фразу, т. к. один из сопровождавших его офицеров, действительно, тут же на месте выстрелил в него из своего револьвера. Некоторые из построившихся солдат бросились разбегаться во все стороны, иные остались стоять и с ужасом ожидали, что произойдет дальше. По убегающим начали стрелять из пулеметов с танков, которые стояли скрытыми в зарослях на краю поляны. Несколько залпов задело и тех солдат, которые оставались на месте. Люди падали на землю и молили о пощаде. Но автоматы продолжали строчить.

В тот же день, когда дивизия уже была распущена, поблизости от селения Лнарже было сосредоточено несколько тысяч ее бойцов, добровольно перешедших на сторону Красной армии. Их число за день продолжало увеличиваться людьми, захваченными чешскими «партизанами» на территории занятой Американской армией. Большинство из них состояло из бойцов перешедших на советскую сторону добровольно. Советские люди обращались с ними ничуть не лучше, чем с теми бойцами, которые были приведены насильно, и как тех, так и этих людей, держали на одном месте под сильной охраной. Отделяли лишь офицеров. Некоторые из них скрывались среди солдат, но последние, свои же люди, иногда сами их выдавали в руки советским. За весь день им ни разу не дали пищи.

iLfoeraetfig' 263

К вечеру им было приказано построиться снова. Перед построенной толпой, окруженной танками, было приведено и поставлено несколько десятков офицеров, которых тут же на месте расстреляли. Затем, к пленным подошло трое юных офицеров Красной армии. Они были пьяными, громко разговаривали и смеялись. Один из них обратился к пленным с вопросом: «Ну, а кто из вас тут из Сталинграда? Подойдите ко мне!» Из рядов пленных вышло несколько человек и офицер, со словами «Земляки из Сталинграда…» вытащил свой револьвер и на месте застрелил их. Остальные бойцы бросились бежать в ряды выстроившейся части, но разъяренный офицер, лишенный разума под воздействием водки, продолжал стрелять. От его пуль падали как убегающие, так и те, которые согласно приказу стояли в рядах своей части.

На этом же месте сосредоточивали пленных в течение еще трех последующих дней. Они не получали почти никакой пищи и даже воду получали в ограниченном количестве. У них отобрали все, что они имели, начиная со спичек и кончая деньгами. Даже обувь, поскольку она была еще в хорошем состоянии, они должны были отдать, оставаясь босыми.

В руки Красной армии попал также и дивизионный лазарет, а вместе с ним и женщины-врачи, медицинские сестры, вспомогательный персонал и жены некоторых офицеров. Все они стали мишенью для издевательств и насилий. Больные и раненые были выброшены из санитарных машин и без оказания медицинской помощи присоединились к остальным пленным. В санитарной машине прибыл в Лнарже также лейт. Герхарт Бушманн, самолет которого был сбит над 3-м полком перед рузиньским аэродромом. Во время хаоса во второй половине дня, когда дивизионный лазарет попал в руки Красной армии, ему удалось бежать из санитарной машины и он, с ранением на ноге, отполз в ближайший лес. Некоторое время он скрывался, а потом на лесной дороге встретил пассажирскую автомашину с советским офицером. Будучи одетым в кожаном плаще без знаков, он по-русски приказал шоферу везти его в направлении, которое он ему указал. Они доехали до первой деревни, занятой обеими армиями. Автомашина остановилась около первого американского перевязочного пункта. Это произошло в семи километрах западнее от с. Лнарже.

На четвертый день пленных, оставшихся в живых, увели под сильной охраной в тыл армии. Во время этого перемещения снова происходили случаи насилия и стрельбы.