Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. - Станислав Ауски

Американские офицеры, которые нас сопровождали, и генерал (Буняченко — прим. автора) безуспешно старались объяснить советскому капиталу, что мы являемся американскими пленными и что мы на территории, находящейся в ведении американского командования. Наши машины окружили люди в штатской одежде, которые не выглядели ни как Остовцы (русифицированное наименование для Ostarbeiters, — прим. автора), ни как солдаты, переодетые в штатское.

В группе, сопровождавшей советского капитана, был один офицер РОА (кап. Кучинский, командир батальона

РОА, один из тех, которые перешли к советским частям. Это был именно он, кто предупредил Якушева, что в последней машине находится ген. Власов. — См. вышеуказанную статью ген. Фоминых). Наконец, один из американцев — как я позднее узнал, по фамилии Мартин,[206] по происхождению словацкий еврей, а в то время бывший начальником лагеря для военнопленных в Гораждёвицах — нам заявил, что мы должны подчиниться приказу советского капитана.

Произошел спор, во время которого стало известным, что в последней машине следует ген. Власов. Капитан (Якушев — прим. автора) все свое внимание сосредоточил на этой машине и ген. Власов вышел из нее.

Подробности разговора, бранные слова и угрозы не столь важны. После того, что сказал Мартин, оба американских офицера безучастно стояли в стороне, занимались своей жевательной резинкой и наблюдали за тем, что будет происходить. (Полк. Мартин был новой фигурой на сцене, а в различных иных источниках, совершенно определенно приводится, что он приехал на место происшествия в третьей американской автомашине. Урывки разговоров, как они записаны в разных свидетельских показаниях, а также присутствие кого-то, кто имел право давать или изменять приказы, ставит все это происшествие в особом свете. Можно предполагать, что с большой долей вероятности, о подготовляемой акции велись переговоры. Фоминых совершенно определенно приводит, что советская разведка знала о том, в каком месте генерал находится и блокировала все пути на запад в районе селения Лнарже. — Прим. автора).

Когда ген. Власов вышел из машины, его переводчик, лейт. Ресслер, старался на плохом английском языке объяснить американским офицерам суть дела. Разговор закончил полк. Мартин, заявивший: «Это — дело русских, нас это не касается». Ген. Власов, отказался следовать за кап. Якушевым и последний направил на него автомат. Власов расстегнул плащ и сказал: «Стреляй!». В эту минуту снова вмешался полк. Мартин и обратился к Якушеву со словами: «Не на нашей территории, прошу вас». На этом все закончилось. Между тем, нескольким людям удалось бежать. Кап. Николаев даже, пользуясь своей машиной, вернулся в замок в Лнарже и информировал о случившемся кап. Донахью. Он немедленно вернулся вместе с ним на место происшествия, но там они нашли уже только сопровождавших их американцев. (Автору этого свидетельства, Игорю Пекарскому удалось спастись. — Прим. автора).

Автомашины повернули назад и следовали за советским офицером.

Это произошло 12-го мая 1945-го года, недалеко от чешского города Гораждевице.

На этом заканчивается запись Игоря Пекарского. Захват ген. Власова в плен произошел в двух километрах на юг от селения Лнарже.

Сведения о захвате ген. Власова в плен можно дополнить описанием происшествия его переводчика, лейт. Виктора Ресслера, который, вместе с ген. Власовым и кап. Антоновым, находился в последней машине вышеуказанного конвоя.[207] Когда колонна остановилась перед мостом, ген. Власов вышел из машины вместе с Ресслером, который направился к передней машине колонны и в эту минуту увидел, как их машина, с шофером и с кап. Антоновым, поворачивает назад и уезжает в направлении к с. Лнарже. Остальные машины стояли покинутыми с открытыми дверцами. Помимо Якушева, который все еще направлял свой автомат на Власова, здесь находилась одна лишь работница здравоохранения, которая старалась помешать Якушеву стрелять в него. Группа американцев стояла в стороне и ни во что не вмешивалась. Наконец, Якушев сказал: «Зачем стрелять! Тебя судить будет Сталин». В эту минуту, Ресслер услышал призывы Власова: «Ресслер, где вы, Ресслер!». Последний к нему подбежал и сказал: «Подождите, Андрей Андреевич, Антонов сейчас же вернется с нашими людьми». Якушев забеспокоился и снова стал угрожать автоматом. Наконец, он принудил их обоих сесть в машину на задние сидения. Шофер был солдат в форме РОА и к пему, спереди, подсел Якушев. Автомашина быстро понеслась обратно к с. Лнарже. Когда она следовала через селение, Власов попросил остановиться у замка, чтобы он мог забрать свои вещи. Якушев приказал шоферу: «Езжай, не останавливайся!». Следующие эпизоды происходят в штабе корпуса Фоминых в городе Непомук.

Ген. Власов, вместе с лейт. Ресслером, был отвезен в штаб 25-го танкового корпуса, где как раз закончился общий американо-советский банкет. На столах еще стояли бутылки вина и остатки разных блюд. Офицеры советского штаба тотчас же узнали ген. Власова. Перед ними стоял бывший командир 2-й ударной армии ленинградского фронта. Скорее по принуждению, чем по собственному решению, он должен был немедленно написать приказ своим подчиненным частям о безоговорочной капитуляции. Его возражение, что армия уже была разоружена, командир корпуса не принял.

В штабе лейт. Ресслер был отделен от ген. Власова и уже больше никогда его не увидел. Советские офицеры и солдаты с интересом расспрашивали его о Власове и РОА. Относились они к нему хорошо. На ночь, его заперли в подвале, а на следующий день, перед зданием контрразведки, он встретился с Буняченко, Николаевым и Костенко; он не приводит его имени, но его командную должность и описание: высокая фигура и острый нос. Были там еще и другие офицеры РОА. Ему удалось подойти к Буняченко и спросить его, при каких обстоятельствах он сюда попал. Но у последнего не было желания пускаться в длинные разговоры и он коротко отрезал: «Надоело мне шататься». На следующий день, их отвезли на грузовике в штаб 13-ой армии и там их снова допрашивали. После этого их отвезли на аэродром в Дрездене и там с ними впервые обращались грубо. Группу пленных, состоявшую приблизительно из двадцати пяти человек, погрузили в «Дуглас», без сидений, только с трофейными коврами на полу, и вылетели «на родину».

В Дрездене ген. Власов был приведен в комендатуру 1-го Украинского фронта к маршалу И. С. Коневу. Последний приказал немедленно его отправить в Москву.

Когда ген. Власов, еще перед этим в 14.00 час. покидал замок в с. Лнарже, он оставил там под охраной кап. Донахью, подполк. Тензорова и других офицеров штаба с тем, чтобы в случае необходимости, они оказали помощь распущенной дивизии. В ту же ночь, кап. Донахью перевез эту группу за 30 километров вглубь американской зоны, дал им запас провианта и предоставил их судьбе. В составе группы находились: подполк. Тензоров, майор Савельев, кап. Антонов, шофер Власова Лукьяненко, переводчица Ростовцева, ее муж и работник здравоохранения Донаров с женою.[208]

Не могу отказаться от того впечатления, что путь в Гораждёвице, на котором по воле свыше генерал Власов был захвачен в плен, был последней попыткой капитана Донахью к спасению ген. Власова. Но я подчеркиваю, что это только лишь мое личное предположение.[209]

XIV

Заключительная глава

В общем, мы в этой войне узнали, что хуже всего на свете быть русским.

Александр Солженицын

«Архипелаг ГУЛаг».

Наиболее трудной проблемой, встающей перед автором при создании любой книги на военно-политическую тему, является отделение эмоционального чувства от фактической действительности, игнорирование общераспространенными точками зрения и общепринятыми представлениями, чтобы предоставить читателю документально проверенные события соответственно их времени и места действия в попытке найти их взаимное соотношение.

Особенно тяжелой эта задача становится при описании категорий «народных войн», в которую история военных событий включает народные восстания и революции. В области таких военных действий, больше всего сказываются влияния различных политических группировок, восстания никогда не бывают сплоченными и они становятся отображением всевозможных социальных влияний, а также проявлений патриотических чувств с различными оттенками. Народная война всегда проходит под влиянием эмоциональных проявлений, которые глубоко уходят корнями в историческое прошлое и под их влиянием, реальность и рассудительность отступают на задний план, особенно в тех случаях, если ими злоупотреблялось в прошлом. Наибольшее значение сопротивленческие народные движения приобретают во время длительных войн. Во время таких войн они становятся важным фактором, который может чувствительным образом ослабить экономический потенциал воюющей оккупационной власти. В тех же случаях, когда военные события уже были раз- решены на полях сражений и проходят заключительные фазы в силу инерции, такое народное движение сопротивления становится, скорее, помехой, а если открытое восстание вспыхивает уже во время этой заключительной фазы войны, то оно имеет лишь политическое или психологическое значение. Почти как правило, оно потом переходит в символ с длительным воздействием. После этого с ним производит манипуляции политическая партия, получившая перевес. Иными словами, народные восстания утрачивают свое политическое значение и становятся орудием политики новой власти.