Век перевода (2006) - Евгений Витковский

РОБЕРТ ФЕРГЮССОН{233} (1750–1774)

Свежая водица

Адам, возделывая ниву,Не знал вина, не ведал пива.Жаль мужика, но особливоНе стоит плакать:Мужик не пил — жена гневливоНе смела вякать.

В жару и свет казался мраком;Но за зеленым буеракомТекла речушка, и со смакомИз той речушкиНаш предок, наклоняясь раком,Лакал без кружки.

Потомство — тоже не спивалось,Водичке верным оставалосьИ по канавам не валялось.(Потомство ж НояУже винишком пробавлялось,От зноя ноя.)

Поэты нынешней эпохи —Всем выпивохам выпивохи:Штаны в заклад снесут, пройдохи,Снесут рубаху-с,Чтобы о них не думал плохоИх идол — Бахус!

Нет, увлекут меня едва лиАлкоголические дали.Чего мы с Музой не видалиНа пьяном фронте?Пусть девки потолкуют далеОб aquafont'e[38].

Мудреный термин сей лелеяДля пациента-дуралея,Его нам псевдочародеиБросают в рожи,Чтоб завиральные идеиПродать дороже.

Не верьте доктору-бродяге!Тесней к моей придвиньтесь фляге!Я расскажу о свежей влаге,То бишь водице,Что при хворобной передрягеЛюбой сгодится.

Когда вонзится боль в суставы,Микстуры сложного составаПошли к чертям. Была бы, право,Водичка в глотке,И ты спасен, и можешь, право,Шагать к молодке.

Саднит сердечко? Я рассеюТвой страх с решительностью всею.Запомни, корчась и косея,Мой друг, водичка —от всякой хвори панацея(То бишь отмычка).

Когда б не свежая водица,То чем девицы стали б мыться?Бедняжки, как бы стали злитьсяТе замарашки,Что в зеркалах нашли б не лица,А злые ряшки!

Чумичку под покровом грязиОценишь ли? Ни в коем разе!Бог Купидон любовной связиСпособству сам, — ужИ он такое безобразьеНе выдаст замуж!

Но если Свежая ВодицаДа в летний дождик превратится,Взойдут овсы, взойдет пшеница,Мы выйдем с торгом, —То под барыш у нас девицуВозьмут с восторгом!

Какие стройные фигуры!Какие знойные амуры!У Старика у ДымокураСпроси: «Откуда?»«Вода, — Старик ответит хмуро, —Свершила чудо!»

Девицы, словно феи в сказке,На Майский День устроят пляски,Росу найдут, чтоб вымыть глазкиВ траве, в бутоне.Ключом кристальным даст им ласкуСвятой Антоний.

Пускай, всё боле расцветая,Они пребудут краше Мая.Как Май, ты, Муза молодая,Стань голосистой,И отслужу тебе тогда я,Как рыцарь истый!

РОБЕРТ БЕРНС{234} (1759–1796)

Вши, которую я увидел в церкви на шляпке одной леди

Куда ты, чертова холера?Какого, извиняюсь, хера?Зачем возвышенная сфераНичтожной вошке?Не лезь на леди и на сэра, —Там нет кормежки!

Какой пассаж! Невероятно!Всё было б ясно и понятно,Когда бы к голи перекатнойТы лезла, вошь,Но ты полезла к леди знатной…Ну ты даешь!

Ты в космах нищей побирушкиБыла бы с пищей на пирушке.Твои друзья, твои подружкиСползлись бы кодлой,И не устроил бы прорушкиВам гребень подлый.

Тебе бы лучше было, гадкой,Лежать под лентой или складкой,Но ты до славы стала падкой,И кажешь дерзость,И лезешь наглой супостаткой, —Какая мерзость!

Черна, красна твоя одежа,И серой ты бываешь тоже.И на крыжовник ты похожа.Ползи тишком,Пока тебя не уничтожуЯ порошком!

Уж лучше б ты облюбовалаСтарух чепцы и одеяла,По мужикам покочевалаИ вверх, и вниз ты,Но нет, нахалка, увенчала«Лунарди» мисс ты!

Напрасно в спеси и гордынеГоловкой ты поводишь, Джинни,Не видя то, что, видя нынеНа модной тулье,Гудит народ по сей причине,Как пчелы в улье.

Когда б мы были в состояньеСо стороны, на расстояньеСвое увидеть одеянье,Свою походку,Нам было б с ними расставаньеВсегда в охотку!

Старый шотландский поэт-песенник Джон Скиннер, друг Бернса, был этим стихотворением очень недоволен и направил Бернсу следующее послание:

ДЖОН СКИННЕР{235} (1721–1807)

О стихотворении Роберта Бернса «Вши, которую я увидел в церкви на шляпке одной леди»

Что?! Вошь — на шляпке госпожи?!Нашел о чем писать — о вши!А мне, брат, кто ни закажи,Писать и спьянуНи славы для, ни за шишиО вши не стану.

Поэт, конечно, ты великий,Но «леди» с «вошью» — казус дикий.(Какая польза от заикиИ от икоты?)«Талант двусмысленный, двуликий», —Решили скотты.

Такой поэт с таким талантомНе должен быть комедиантом.Беда, коль муж, прослывший франтом,Бредет, расхристан.Солидный бас, пропев дискантом,Уйдет, освистан.

Стихи ты пишешь мелодично,Но мыслишь ты неметодично.Не трогай женщин, — неприлично:Любая шуткаО платьях, шляпках, брат, обычноИх бесит жутко.

Стихом о мыши, коей плугНору разрушил, всем вокругТы угодил, — но с вошью вдругТак оскандалился,Что встал вопрос: ты, часом, друг,Не насандалился?

Теперь об этой вот загвоздкеНе то что взрослые — подросткиГудят на каждом перекрестке,На пятачке, брат.У дам ты — их сужденья хлестки —На язычке, брат.

Сии шотландские ВенерыХоды найдут в такие сферы,Что хулиганские манерыТы, брат, забудешьИ грубиянские химерыПлодить не будешь.

А что до нашей Герцогини,Благую роль в твоей судьбинеСыгравшей, — то она в уныньеПромолвит: «ЧестиНет в том, кто оскорбляет нынеВсех женщин вместе!»

Отнюдь не все метаморфозыСтиха достойны или прозы.Мой опыт прост, — и ты без позыПрими, что выдам:Приводят мелкие занозыК большим обидам!

Насмешник злой, поэт ОвидийПредставил мир не в лучшем виде.И мир сказал ему «Изыди,Посмейся в ссылке!»К такой же приведут обидеТвои ухмылки!

Пока не грянула гроза,Нажми, Поэт, на тормоза,Иначе проклянешь глазаЗа свой же ляп,Когда не застила слезаНи Вшей, ни Шляп!

В веках, однако, мнение Скиннера поддержки не нашло. Выдающийся канадский поэт Роберт Сервис, шотландец по происхождению, донес до нас последние отзвуки спора тех времен:

РОБЕРТ УИЛЬЯМ СЕРВИС{236} (1874–1958)

Старое кресло

Была у прадеда манераГудеть от Труна и до Эра.И Бернс, брат, — та еще холера! —Гудел с ним вместе.Пока в сознанье пребывали,«Звезду» нахально рифмовали,И выпивали, выпивали, —Всё честь по чести!

«Вот кресло старое, вот пятна,Что Бернс оставил. Всё понятно?» —Твердил нам дед неоднократноИ пел внучатам«Ту, что постлала мне постель», брат,Или читал, впадая в хмель, брат,Стишок про Вошь, что и досель, брат,Не напечатан.

И я в то кресло по привычкеСвои ребячьи ягодичкиЛюбил пристраивать. СтраничкиВсё шелестели…Родным наречьем покоренный,Читал о Мыши разоренной,О Дьяволе. — В ночи бессоннойЧасы летели…

Люблю я Стивенсона, ГардиИ Киплинга, — и всё ж о Барде,Чей дар подобен был петарде,О землеробе,Воспитанный волшебным слогом,Я думаю в молчанье строгом:То грешник был, любимый Богом, —Великий Робби!

БРАЙАН УОЛЛЕР ПРОКТЕР{237} (Барри Корнуолл) (1787/90 — 1874)