Наше преступление - И. Родионов

330

«Но вы, господа, какъ судьи совѣсти, въ своихъ рѣ- . шепіяхъ ничѣмъ, кромѣ совѣсти, не связаны, и этотъ тѳмный вопросъ должны разрѣшить, руководствуясь только велѣніями одной вашей совѣсти, но опять-таки считаю долгомъ вамъ напомнить, что всякій недостаточ-но освѣщенный, недостаточно разъяспенный фактъ или обстоятельство, возбуждающее сомнѣніе, с л ѣ д у ѳ т ъ толковать въ пользу подсудимыхъ, помня мудрый, вы-соко-гуманный завѣтъ великаго законодателя, что судъ долженъ быть не только скорый и правый, но и мило-стивый».

Предсѣдательствующій еще долго говорилъ въ томъ же духѣ, иногда повторяя и растолковывая одну и ту жѳ мысль по нѣсколько разъ. Онъ внимательно слѣ-дилъ за тѣмъ, достаточно ли хорошо понимаютъ при-сяжные его толкованія, и за тѣмъ, насколько улеглось ихъ волненіе, вызванное горячей схваткой сторонъ.

Ему не хотѣлось отпусткть ихъ совѣщаться преждѳ, чѣмъ они не проникнутся тѣмъ взглядомъ на дѣло, ка-кой онъ хотѣлъ внушить имъ. Онъ же очень замѣтно склонялся въ сторону защиты и подсудимыхъ, стараясь исподволь затушевать дѣйствіе свидѣтельскихъ пока-заній и рѣчи обвинителя. Дѣлалъ онъ такъ потому, что хотѣлъ добиться отъ присяжныхъ если не оправда-тельнаго приговора, то хотя бы смягченія. Хотѣлъ же онъ облегченія участи подсудимыхъ не потому, что вѣ-рилъ въ ихъ невиновность, — наоборотъ, онъ вполнѣ былъ убѣжденъ, что за свои дѣянія, если судить ихъ по всей строгости законовъ, они достойны каторги, а потому, что самъ онъ принадлежалъ къ старой школѣ либералышхъ юристовъ, непремѣнный лозунгъ кото-рыхъ — гуманность, гуманность во что бы то ни стало ко всѣмъ подсудимымъ и особенно подсудимымъ изъ народа.

На мужика либеральный юристъ смотрѣлъ, какъ на ребенка, надѣленнаго огь природы всевозможными со-вершенствами, но изуродованнаго нашимъ правитель-

ственнымъ строѳмъ, снстѳматическн угнетавшимъ и со-знательно державшимъ его въ бѳзнравіи,' въ грязи, не-вѣжѳствѣ и нищетѣ. Поэтому, по его мнѣнію — этотъ надѣленный совершенствами мужикъ обыкновенно самъ не сознаетъ, чтб дѣлаѳтъ, и когда совершаетъ престу-пленіе, то подавляющая часть его вины падаетъ, ко-нечно, на ту всесильную, злую причину, то есть на пра-вительство, которое сдѣлало его такимъ дурнымъ. Изъ этихъ посылокъ въ головѣ юриста самъ собою сложился логическій выводъ, что виновенъ въ извѣстномъ пре-ступленіи не мужнкъ, преступленіе совершившій, а пра-вительство, слѣдовательно, мужика надо не карать, а жалѣть и миловать.

Только разъ рзглядъ Бушева на мужика былъ нена-долго поколебленъ. Въ началѣ этой зимы по окончаніи сессіи въ сосѣднемъ уѣздномъ городкѣ онъ ѣхалъ на станцію желѣзной дороги. Дѣло было подъ вечеръ. . По дорогѣ въ лѣсу его встрѣтила орущая пѣсни ватага пьт-ызЛ мужиковъ, возвращавшихся на нѣсколькихъ подводахъ съ праздника изъ какой-то деревни. Завидя барина, мужики принялись озлобленно обругивать его.

Бушуевъ былъ/оцѣшіенъ и возмущенъ, хотѣлъ оста-новиться и разъяснить озорникамъ, съ кѣмъ они имѣ-ютъ дѣло и какія послѣдствія ихъ могутъ ожидать за. ихъ озорство, но ямщикъ ударилъ по лошадямъ, и тѣ поскакали ,во всю прыть. «Тутъ ужъ уходить надоть, вашескородіе, а' не разговаривать, не то убыотъ»... разъяснилъ свой поступокъ возница.

Мужики погнались. Многоэталшая брань, угрозы догнать и убить нѣкоторое время доносились до слуха ва смерть перепугавшагося Бушуева. Но какъ не пло хи были болыпія костистыя почтовыя клячи, уноеившія чнновника, все-таки мёлкорослымъ замореннымъ му-жицкимъ одрамъ догнать ихъ было не подъ силу, хотя хозяева и не жалѣли для нихъ кнутовъ и палокъ.

Мужики скоро отстали.

Перепуганный и возмущѳнный до глубины души пріѣхалъ Бушуевъ на станцію и все время, пока дожи-далея ноѣзда, въ нѳописуемомъ волненіи метался по ма-ленькому станціонному залу, жестикулируя и воскли-цая: ■

—А, каково? Да какъ они смѣли, мерзавцы? Да за что? Обругивать самыми рлощадными словами и гро-зить убить! Меня? старшаго члена суда? статскаго совѣтника? Этого дѣла такъ оставить нельзя... Нѣ-ѣтъ.

Онъ хотѣлъ было поднять на ноги пошіцію, но то-варищъ прокурора и друтой членъ суда уговорили оста-вить это дѣло, потому что нѣтъ вѣроятія разыскать и уличить виновныхъ.

До этого приключенія во всѣхъ тѣхъ дѣлахъ, гдѣ полиція привлекала мужиконъ за несоблюденіе ея рас-поряженій или за насилія, учиненныя ими надъ агента-ми ея при исполненіи служебныхъ обязанностей, Бушу-евъ всегда горячо держалъ сторону мужиковъ, доказы-вая своимъ коллегамъ, что дѣйствія полиціи почти всег-да незакономѣрны, что агенты ея грубы, невѣжествен-ны, взяточники и всегда склонны къ превышенію вла-сти.

Послѣ же этого случая онъ иѣкоторое время былъ безпощаденъ къ подсудимымъ изъ мужиковъ, но когда впечатлѣніе огь погони изгладилось, Бушуевъ разсу-дилъ, что недостойно интеллигентпаго человѣка мѣнять свои взгляды изъ-за одного частнаго случая, и опять пошло все по-старому, опять Бушуевъ сталъ прежнимъ снисходительнымъ къ меныпей братіи судьей.

Сейчасъ онъ хотя и находилъ, что адвокатъ — на-халъ и въ своихъ допросахъ свидѣтелей, экспертовъ и особенно въ защитительныхъ рѣчахъ, какъ шулеръ въ нечистой игрѣ, прибѣгаетъ къ передергиванію фактовъ, къ несправедливому очерненію противной стороны и т. п., онъ такіе пріемы не только оправдывалъ, но счи-талъ ихъ совершенно умѣстными и не роняющими до-стоинства суда. Онъ былъ убѣжденъ, что для высокаго принципа з&щиты обездоленныхъ и несчастныхъ, а къ таковымъ онъ относнлъ почти всѣхъ попавшихъ подъ судъ, всѣ срѳдства дозволены. Кромѣ того, онъ нахо-дилъ въ себѣ болѣѳ общаго съ адвокатомъ, чѣмъ съ то-варищемъ прокурора, и потому болѣѳ сочувствовалъ ѳго роли на судѣ. Общѳѳ заключалось въ томъ, что они оба — люди либеральныхъ профессій, оба хотя и изъ хо-рошихъ, но обѣднѣвшихъ дворянскихъ семей, оба про-биваютъ въ жизни дорогу своимъ лбомъ, наконѳцъ, что они оба — питомцы университета.

Наоборотъ, товаршца прокурора онъ нѳ выносилъ за то, что тотъ аристократъ по рожденію, что тотъ выдѳр-жанъ, корректенъ и спокоенъ, что тотъ правовѣдъ и въ свои тридцать лѣтъ получаетъ почти такой же окладъ жалованья, какъ и онъ,. пожилой чѳловѣкъ, протянув-шій долгую и тяжелую служебную лямку, и что этотъ иальчишка-черносотенецъ, благодаря своимъ родствен-нымъ связямъ, навѣрноѳ скоро обгонитъ ѳго по службѣ.

Предсѣдательствующій еіце долго разъяснялъ при-сяжнымъ, въ какихъ случаяхъ на каждый изъ постав-ленныхъ имъ т^ехъ вопросовъ могутъ они по своему усмотрѣнію отвѣтить: или «да, виновенъ», или «да, ви-новенъ, но побои не подвергали жизнь опасности», или «нѣтъ, невиновенъ».

Присяжные дошли до изнеможенія и многіе изъ нихъ, какъ ни крѣпились, засыпали.

Наконецъ ,, предсѣдательствующій кончилъ свои разъяспенія и передалъ поспѣшившему подойти къ су-дейскому столу старшинѣ опросный листъ.

Нѣмѳцъ съ неуклюжимъ поклономъ и съ краснымъ, напряженнымъ лицомъ, пыхтя, точно онъ всходилъ на крутую гору, мимо судейскаго стола направился къ комнатѣ, находившейся за спиной судей. Встрепенув-шіѳся присяжные гуськомъ, осторожно топая и шмыгая сапогами, послѣдовали за своимъ старшиной.

Подкатившійся на своихъ проворныхъ ногахъ при-ставъ открылъ настежь обѣ половинки бѣлой двери й, пропустивъ въ комнату всѣхъ присяжныхъ, быстро захлопнулъ ихъ и со звономъ защелкнулъ на кліочъ.

Судьи, оставивъ на столѣ цѣпи, встали съ своихъ мѣСтъ.

Предсѣдательствующій, правый членъ и товарищъ прокурора прошли по коридору въ судейскую комна-ту, а лѣвый ічленъ остановился въ канцеляріи, гдѣ теперь толпилась чистая публика и гдѣ находилась та молодая дѣвушка, въ которую онъ былъ влюбленъ.

Утомленная публика теперь, при приближеніи рѣ-шительной минуты, снова заволновалась; въ ея средѣ интересъ къ дѣлу такъ возросъ, какъ нѳ возрасталъ ни разу съ самаго наЧала процесса.

XVII.

Въ числѣ присяжныхъ въ эту сессію находился нѣкто Ватажный. Сынъ кулака-міроѣда одной де-ревни съ Горшковымъ и Лобовымъ, онъ еще при жизни отца приписался въ купцы и переѣхалъ на жительство въ городокъ. Въ число двѣнадцати присяжныхъ, кото-рымъ выпалъ жребій судйть убійцъ Ивана, онъ не попалъ, но все время, пока шелъ процессъ, просидѣлъ въ залѣ суда въ переднемъ ряду.

Этотъ Ватажный съ малыхъ лѣтъ состоялъ въ тѣс-ной дружбѣ съ отцомъ Горшкова — дѣльнымъ му-жикомъ, давно уже служившимъ подручнымъ мастера на одномъ изъ гончарныхъ заводовъ. Горшковъ—отецъ просилъ друга «похлопотать» за сына. Ватажный обѣ-щалъ и за время сессіи осторожно подготовлялъ то-варищей-присяжныхъ къ дѣлу объ убійствѣ Ивана, располагая ихъ въ пользу подсудимыхъ. Нѣкоторыхъ изъ нихъ—мужиковъ дальнихъ деревень, не знав-шихъ ни нокойнаго Ивана, ни его убійцъ, онъ водилъ къ себѣ домой обѣдать и угощалъ водкой.

Исподволь Ивана онъ охарактеризовалъ, какъ пья-для того, чтобы калѣчить парней, и все дѣло предста-вилъ такъ, что Кирильевъ, нанившись ньянымъ, самъ полѣзъ драться, а тѣ, защищаясь, шибко его избили, цричемъ прозрачно намекалъ, что били его два подсу-дикыхъ и два свидѣтеля, а Степка Горшковъ, котораго онъ знаетъ «съ .измалѣтства», попалъ подъ судъ по глупости своей, а въ дракѣ никакого участія не при-нималъ. .