Наше преступление - И. Родионов

Все это сдѣлалъ онъ нарочпо, чтобы охладнть рас-ходившіяся страсти.

— Вотъ, господа присяжные засѣдатели,—мѳдленно, обыкновеннымъ разговорнымъ тономъ, не повышая ине понижая голоса, началъ предсѣдательствующій, — пе-редъ вами дали свои показанія подсудимые, свидѣтѳли, экспертъ, говорили за и противъ подсудимыхъ обвини-тель и защнтникъ... Насколько въ прѳдѣлахъ чѳловѣ-ческихъ силъ и средствъ, дѣло это освѣтилось передъ вами со всѣхъ стороігь. Обвинитель настаивалъ, что подсудимые нанесли потерпѣвшему тяжкіе побои изъ чугства ревности къ благосостоянію и добронравію Ки-рнльева и что для этого они намѣренно привели себявъ состояніѳ опьяненія... что будто бы унихъ, у трѳзвыхъ, не хватало храбрости совершить насиліе надъ потерпѣв-шнмъ и для этого они нарочно напились. Далѣе обви-нитель настаиваетъ, что найденныя на тѣлѣ пострадав-шаго Кирильева раны, нанесенныя тупымъ и рѣжущимъ или колющимъ орудіемъ, по числу ихъ, надо признать тяжкими побоями... Надо знать вамъ, господа, что у насъ побоями признается, когда потерпѣвшему напесе-но больше двухъ ударовъ, а' тяжкими, подвергшими жизнь опасности побоями называется, когда потерпѣв-шій человѣкъ, что называется, измолоченъ весь, обра-щенъ въ кашу, когда поломаны кости, когда тѣло все окровавлено и искромсано. Эт0 признается тяжкими побоями, подвергающими жизнь опасности. Въ подтвер-ждѳніе своихъ обвиненій г. товарищъ прокурора ссыла-ется на свидѣтельскія показанія, изъ которыхъ явству-етъ, что одинъ йзъ подсудимыхъ, именно Степановъ, грозился отомстить Кирильеву за отобранную у ѳго от-ца землю, и месть эту при помощи двоихъ своихъ това-ршцей привелъ въ исполненіѳ вечеромъ 25-го августа на дорогѣ вблизи усадьбы Хлябино. Защитникъ, на-оборотъ, настаиваетъ на томъ, что потерпѣвшему нане-сены побои въ простой дракѣ, что ни Степановъ, ни его товарищи никакой злобы нѳ питали къ Кирильеву, никакого предварительнаго уговора у подсудимыхъ не было, а просто молодые, опьянснные виномъ парни ра-зодрались мѳжду собой, и одна еторона одолѣла дру-гую. Мало этого, защитннкъ отридаетъ дажѳ тяжкіе побои. Онъ говоритъ, что нанесено было подсудимыми только два удара тупымъ орудіемъ, а кто нанесъ коло-тыя или рѣзаныя раны, найденныя на тѣлѣ потерпѣв-шаго, судебнымъ слѣдствіемъ ,не установлено. Если признать точку зрѣнія обвинителя, т. е., что нанесены были съ обдуманнымъ намѣреніемъ подвергавшіе лсизиь опасности побои, то подсудимыхъ ждетъ тяжкая кара; если же стать на сторону защиты, то кара гораздо лег-че. Конечно, господа, обѣ стороны — и обвинитель, и защитникъ высказывали передъ вами свои искренніе взгляды, свои искреннія убѣжденія, которыя у каждой стороны сложились изъ всесторонняго изученія этого дѣла. Но не надо забывать, господа, что обѣ стороны— стороны заинтересованныя. Интересы одной стороны какъ разъ противоположны интересамъ другой. Обви-нитель защищаетъ интересы государственные противъ преступныхъ посягательствъ отдѣльныхъ членовъ го-сударства. Защитникъ, наоборотъ, защищаетъ отдѣль-ныхъ лицъ противъ государственнаго обвиненія. Но какъ я уже сказалъ, обѣ стороны — взаимно противопо-ложно заинтересованныя, и ихъ положеніе является по-ложеніемъ сторонъ борющихся. А гдѣ борьба, тамъ страсть, горячность, азартъ, слѣдовательно, нѣтъ необ-.ходимаго безнристрастія. По мысли законодателя, изъ словеснаго столкновенія этихъ двухъ заинтересован-ныхъ сторонъ и должна въ возможной полнотѣ выяс-ниться истина даннаго дѣла передъ судомъ. Ну, вотъ теперь пренія окончились, а съ ними прошла горяч-ность и страсть. Мы съ вами, господа, стороны не за-интересованныя. Мы — судьи. Наша' задача — спо-койно, безъ торопливости, принявъ, конечно, во внима-ніе добытыя данныя судебнаго слѣдствія, освѣщенныя и растолкованныя заинтересованными сторонами, прійти къ опредѣленному заключенію въ данномъ дѣлѣ.

«Вы же сами по себѣ, безъ меня и безъ другихъ су-дей, должиы рѣшить по совѣсти: виновны ли въ предъ-явленномъ имъ обвиненіи подсудимые или не виновны, и если Виновны, то въ какой мѣрѣ, т. е. заслуживаютъ снисхожденія или не заслуживаютъ его?

«Что же такое есть судъ, господа, т. е. вотъ эта со-вокупность насъ троихъ, коронныхъ судей, и васъ, двѣ-падцати судей совѣсти? Судъ, господа, не есть школа. Онъ не призванъ исправлять нравы. Онъ пе есть воз-мездіе, не есть месть, не есть устрашеніе для другихъ. Кто такъ толкуетъ назначеніе суда, тотъ не правъ. Ва-ши приговоры, господа присяжные засѣдатели, не имѣ-ютъ своей задачей предупрежденіе и пресѣченіе пре-ступленій. Для этой цѣли имѣется полиція и другія власти. Судъ есть судъ, не больше и не меньше. Онъ разсматриваетъ извѣстныя дѣла, опредѣляетъ мѣру на-казаній за извѣстныя преступныя дѣянія или оправды-ваетъ подсудимыхъ, и ему рѣшительно нѣтъ никакого дѣла, какъ то или другое его рѣшеніе отразится на на- . селеніи. Забота объ этомъ въ кругъ обязаниостей суда пе входить. Суду важно только одно, чтобы въ ка-ждомъ дѣлѣ добраться до возможной правды и чтобы приговоръ былъ постановлепъ по совѣсти, т. е. строго согласуясь съ добытой на судѣ правдой».

«Ну, полетѣли камешки въ мой огородъ!» думалъ между тѣмъ товарищъ прокурора, съ невозмутимо-вни-мательнымъ видамъ слѣдя за резюмэ цредсѣдательству-ющаго. Но это нисколько не сердило его и не волнова-ло. И онъ опять вспомнилъ про радостное письмо, про Петербургъ, и ему стало весело, ясно, счастливо.

— Обвинитбль, — продолжалъ въ томъ же тонѣ спо-койной, даже вялой бесѣды предсѣдательствующій, — въ своемъ возраженіи коснулся рубленыхъ ранъ, най-денныхъ на головѣ и на другихъ частяхъ тѣла потер-пѣвшаго Кирильева. Онъ предполагаетъ, что раны эти ванесены подсудимыми топоромъ во время свалки. Основываетъ онъ свое заключеиіе на томъ, что пять ми-нутъ спустя послѣ совершенія преступнаго дѣянія под-судимый Степановъ грозилъ топоромъ свидѣтелю Де-мину. Обвинитель и полагаегь, что этимъ самымъ топо-ромъ и были нанесены пострадавшему рубленыя раны. Защитникъ, въ свою очередь, приводитъ опроверженіе такого предположенія. Онъ говоритъ, что очевидецъ пре-ступленія Рыжовъ не видѣлъ, чтобы кто-нибудь изъ под-судимыхъ пускалъ въходъ топоръ вовремя свалкииво-обще о томъ, былъ ли топоръ у подсудимыхъ или нѣтъ, онъ не говорилъ. Кромѣ того свидѣтель Деминъ хотя и показывалъ, что Степановъ грозилъ ему топоромъ, но самъ сознаотся, что было темно, хоть глазъ коли, да еще. на одиігь глазъ онъ кривъ. Разсмотрѣть что-либо при такихъ обстоятельствахъ, въ какихъ очутился свидѣ-тель Деминъ, трудно. Да даже, если, какъ установлено на судѣ, Степановъ грозилъ Демину топоромъ, это еще не доказываетъ, что этимъ топоромъ онъ рубилъ по-страдавшаго Кирильева. Вотъ доводы защиты. Кромѣ того, — подчеркнулъ предсѣдательствующій, — защит-никъ напомнилъ о томъ, что судъ руководствуется толь-ко строго обоснованными данными, выяснившимися па судебномъ слѣдствіи, какъ-то: наличными веществен-нымн доказательствами, свидѣтельскими показаніями, разъясненіями экспертовъ и т. п., всякій же сомнитель-ный, т. е. недостаточно выясненный экспертизой и сви-дѣтельскими показаніямн фактъ толкуется въ пользу подсудимыхъ, т. е. въ смыслѣ смягченія ихъ участи. Это, господа, совершенно вѣрное замѣча-ніе и пренебрегать имъ при постановленіи вашего при-говора не слѣдуетъ. Если у васъ закрадется сомнѣніе относительно какого-нибудь обстоятельства или факта, то, конечно, слѣдуетъ толковать его въ пользу под-судимыхъ. И такое толкованіе не только не противо-рѣчитъ духу нашихъ законовъ, а наоборотъ, будетъ со-

32

вершенйй согласно съ ихъ духомъ, потому что въ основу нашего законодательства поставленъ глубоко-чѳловѣнный принцнпъ: «лучшѳ десятерыхъ виновныхъ онравдать, чѣмъ обвинить одного невиннаго».

Тутъ предсѣдатѳльствующій долго, скучно и про-странно разъяснялъ, что, можетъ быть подсудимыѳ и рубили Кирильева топоромъ, а можѳтъ быть и нѳ они рубили, а кто-нибудь другіе, неизвѣстные. Во всякомъ елучаѣ этотъ пунктъ обвиненія сомнительный и т. п.

Предсѣдательствующій нѣсколько секундъ промол-чалъ, собираясь съ мыс^ями.

— Теперь вотъ о мести. Товарищъ нрокурора на* стаиваетъ, что побои были нанесены Кирильеву за то, что онъ когда-то отобралъ у отца подсудимаго Степа-нова свою землю. Степановъ рѣшилъ отомстить за та-кой поступокъ, чтб и совершилъ, подговоривъ и уго-стивъ водкой двухъ своихъ товарищей. Здѣсь на судѣ свидѣтели подтвердили, что дѣйствительно шелъ по округѣ какой-то темный слухъ, что Степановъ грозилъ Кирильеву отомстить, но, какъ замѣтилъ въ своемъ воз-раженіи защитникъ, никто изъ свидѣтелей не подтвер-дилъ тутъ на судѣ, что вотъ онъ, свидѣтель, лично отъ Степанова слышалъ угрозы по адресу Кирильева или что вотъ Степановъ подговаривалъ своихъ двухъ това-ршцей избить Кирильева. Всѣ свидѣтели говорили, что слышали отъ кого-то другого, но не отъ самого Степано-ва, что онъ грс^зился убить Кирильева. Такія показа-нія, показанія, такъ сказать, не изъ пѳрвыхъ рукъ, не вполнѣ достовѣрны, недостаточны для безспорнаго обо-снованія обвиненія въ мести. Вѣдь, переводя на житей-скій языкъ, это не болѣѳ, какъ слухъ, какъ предположе-ніе, наконецъ просто, какъ сплетня, которая, по мѣт-кому опредѣленію защиты, могла возникнуть и послѣ совершенія преступнаго дѣянія, т. е. заднимъ числомъ, можетъ, тогда, когда Кирильевъ уже умеръ и былъ по-гребенъ. •