Герцог и колдунья - Иван Афанасьев

— Ладно, Хитар, хватит ходить вокруг да около. Давай начистоту: что ты задумала?

— Наверное, то же, что и ты, — уклончиво ответила девушка.

На краткий миг она осветила мне содержимое своей прелестной головки. Да, наши замыслы оказались в чём-то созвучны, но намерения Хитар шли куда дальше. А вот насколько дальше, этого я не успел понять.

— Значит, ты хочешь занять место Белуанты? — спросил я. — Подумай, это не безопасно. Во дворце тебя без труда разоблачат те же гроссведуны.

Хитар нетерпеливо помотала головой.

— Не разоблачат. Тем более что я не намерена появляться во дворце. Войска короля в четырех переходах до границы герцогства — не время для балов и приёмов. Тебе следует объявить, что Белуанта возглавит ополчение. Я не знаю, как здесь поставлено оповещение, но, видимо, сведения о предстоящей войне уже завтра достигнут дворца.

Да, это была совсем иная Хитар, чем та деревенская девочка, с которой я делил походный паёк. Не верю, что ей под силу было затаиться до поры до времени, прикидываясь простушкой. В этом превращении скрывалась какая-то тайна, всё еще недоступная мне. И ещё мне казалось, что и для самой Хитар это тайна, как если бы изменения произошедшие и происходящие с нею случились без ее ведома. Но сейчас следовало поспешить с практическими мерами, которые нам было необходимо предпринять.

— Где и когда ты планируешь свое — Белуанты — появление? — спросил я.

— Завтра поутру в дворцовом дворе. Назначь мне сегодня в сопровождение три десятка всадников из числа не самых ближних ко двору. А утром пришли за мной вороного коня.

— Ты ездишь верхом? — немного удивился я.

— Не беспокойся, — отмахнулась девушка. — Во дворе твоего дворца в твоем присутствии я объявлю о своем участи в войне. Это не займет много времени.

При всём кажущемся безумии замысла Хитар в её плане была и логика и вполне оправданный риск. Только вот узнать бы, зачем ей это нужно… Ну, рано или поздно это прояснится.

— Хорошо, — кивнул я. — Постарайся выспаться. Ты выглядишь усталой.

— Погоди, — загородила мне путь Хитар. — У меня есть еще одна просьба: давай сейчас обменяемся прядями волос.

— Зачем? — поднятой бровью я выразил полное недоумение.

— Надо, — ответила колдунья.

Вздохнув, я наклонил голову, позволив ей острым ножом отхватить с темени пучок волос. Точно так же безжалостно девушка обошлась и со своей прической. Затем она достала из-под подушки два одинаковых серебряных медальона на обыкновенных шнурках и в середину каждого вложила свою добычу.

— Обещай не расставаться с этим медальоном, пока… пока не кончится война.

Я позволил себе сдержанный поклон в знак согласия. Не обременит меня этот легонький медальон. Когда мы прощались, показалось, что девушка потянулась ко мне губами. Ну, значит, показалось, решил я, обдумывая предстоящие во дворце дела.

От тайного пристанища Хитар до дворца я добрался в четверть часа, раньше, чем мои товарищи по недавней экспедиции. Спешившись, я бросил поводья подбежавшему охраннику. Был он довольно бледен, но ничего мне не сказал, благо, что и сам я не задавал вопросов. Быстрым шагом миновав длинный, изломанный коридор, на ходу ощущая недоброжелательное присутствие во дворце пары десятков формально подчиненных мне магов, я очутился в так называемом тронном зале. Трон, как и предполагалось, пустовал. Зато небольшое помещение до отказу заполняли высшие сановники, на лицах которых при моем появлении отразились досада и плохо скрываемый страх. Герцогини я среди них не заметил.

Итак, никого из моих подданных явно не порадовало мое неожиданное воцарение. По-человечески я мог их понять: и гроссведуны, и министры могли рассчитывать на практически бесконтрольную власть в случае вступления на трон слабого человека, например, Белуанты. Все сложившиеся при дворе партии давно определились, известно было, на кого делаются ставки, чего от этих людей можно ждать. Меня же откровенно боялись. Собственно, не зря. Но при всём моем индивидуальном превосходстве над любым гроссведуном они брали численностью. Поэтому я сразу взял инициативу в свои руки. Уверенной походкой я прорезал толпу по направлению к трону.

— Кто будет докладывать? — голос мой прозвучал хрипло и угрюмо во внезапно наступившей тишине.

Вперед выдвинулся старик Лаксис, исполнявший обязанности церемониймейстера. Форменный камзол топорщился на нем, словно был снят с чужого плеча.

— Его Высочество навеки покинул нас, — прокаркал он, склонив непокрытую голову с остатками былой шевелюры.

Вновь воцарилось беззвучие, во время которого я быстро прощупал содержимое тех голов, которые не умели защищать свои мысли. А мысли эти были хоть и трусливые, но отчаянно трусливые: вот-вот меня назовут незаконным претендентом на титул. Посему я не стал тянуть паузу, а коротко сказал:

— Потеря наша невосполнима. Завтра Великий герцог будет предан погребальному огню со всеми положенными ему почестями. Позже мы разберемся, кто допустил его гибель. Однако, как я вижу, вы знаете далеко не всё. Подлое убийство моего отца лишь часть чудовищного плана по захвату герцогства. Король Сумур, снедаемый честолюбием и ненавистью, выдвинул войска к нашим границам. Они в четырех переходах от Хачора. С этой минуты все указы и прочие распоряжения Сумура объявляются незаконными. Любой подданный, поступающий вопреки моим приказам, будет без промедления подвергнут казни. Завтра с утра двумя колоннами мы выдвигаемся навстречу захватчикам. Регулярное войско поведу я, ополчение — принцесса Белуанта.

— Как? Пропавшая нашлась? — робко спросил Лаксис.

— Она никуда не исчезала, — резко ответил я. — Это была уловка для королевских шпионов. Ведь покушение готовилось и на неё. А теперь заканчиваем все разговоры. Времени у нас в обрез. Слушайте все, кого это касается. Немедленно разослать гонцов ко всем границам. Все сторожевые заставы с востока и юга снять и направить в Госку. Те же гонцы объявляют о сборе ополчения в каждом нашем селении.

Приказы мои были лаконичны и понятны каждому. Кроме того сработал эффект внезапности, ибо никто из присутствующих еще не знал о вторжении Сумура (никакого предательства среди придворных, по всей видимости, не было: ложные слухи о нём лишь способствовали укреплению дисциплины).

Прежде чем выразить соболезнование вдове, я сменил свой дорожный костюм на чистую и скромную одежду. Вероятно, следовало влететь к ней прямо с дороги, в пыли, ошметках грязи, насквозь пропитанному потом. Но с герцогиней у нас сложились вполне доверительные отношения, конечно, не такие, как с её покойным супругом, но она, по крайней мере, знала о его полном доверии ко мне. В какой-то степени она была мне больше матерью, чем объявивший меня сыном покойный герцог.