Герцог и колдунья - Иван Афанасьев

Вдова, как и полагалось, была в красном — местном цвете траура и скорби. Я молча обнял её, и так же молча она повела меня во внутренние покои покойного герцога.

Он совсем по-земному лежал на столе, скрестив на широкой груди руки,

привыкшие и к перу, и к мечу. Окладистая борода почти доставала до ладоней. Лицо абсолютно безмятежное. Одет герцог был по-домашнему: довольно поношенный синий камзол в паре с более темными брюками, заправленными в короткие сапожки с серебряными пряжками. Машинально, по привычке студента-старшекурсника мединститута, я взял покойного за запястье. Конечно, оно было холодным и безжизненным.

— Как это случилось? — глухо спросил я, не оборачиваясь.

— Никто не знает, — удивительно спокойно ответила герцогиня. — Мой супруг зачастую засиживался до рассвета и в таких случаях пропускал первый завтрак. Так было и накануне, что вполне объяснялось бегством нашей племянницы и той суетой, что возникла после этого. Короче, я зашла к нему почти в полдень. Он сидел в своем рабочем кресле. На столе не было ни клочка бумаги, чернильница закрыта. Мне поначалу показалось, что он просто уснул, и я осторожно прикоснулась к его плечу. Его Высочество покачнулся и непременно упал бы, если бы не высокие подлокотники.

— А что сказали гроссведуны?

— Утверждают, что никакого колдовства не обнаружили, а смерть наступила от естественных причин…

Я еще раз очень внимательно взглянул на тело. Да, никаких магических меток. Но точно так, не оставляя следов, работал в оккупированной Европе и мой товарищ Павел Недрагов. Мысленным посылом останавливал сердце у своей жертвы. Но здесь о таком и слыхом не слыхивали. Иная культура, иные обстоятельства. Мог ли герцог умереть без посторонней помощи? Всякое бывает. Помню нашего профессора по терапии, Боркова. Пациентка, которую он лечил, внезапно умерла, и даже на вскрытии не смогли установить причины. Некурящий Борков стрельнул у кого-то папиросу, но руки его тряслись так, что сам он не смог зажечь спичку. Хотя теперь, когда я столькому научился, а еще с большим соприкоснулся, не поручусь, что в том случае с Борковым обошлось без магии. Тогда, в предвоенном Советском Союзе, такая версия не могла бы появиться на свет. Так называемый материализм по-ленински не позволял.

Итак, что мы имеем? Умер Великий Герцог, отличавшийся до своей кончины завидным здоровьем. Имеем его названного сына по имени Юрай, которого, между прочим, никто из подданных не назвал полагающимся титулом. Бунт на корабле?

— Матушка, — обратился я к вдовствующей герцогине, — целиком разделяю Вашу скорбь, но время не позволяет нам оплакать покойного, как должно.

Вкратце я пересказал ей те сведения, что незадолго до этого изложил верхушке знати герцогства.

— Займись всем сам, Юрай, — вяло отмахнулась вдова и добавила после небольшой паузы, — мы прожили вместе девятнадцать лет. Самых счастливых лет в моей жизни.

Она осталась наедине с покойным, я же отправился отдавать необходимые распоряжения. Война стучалась в дом. Мои молодые сотоварищи уже собрались во дворе и, конечно, узнали о скоропостижной смерти их владыки. Они взволнованно переговаривались, оставаясь при этом достаточно обособленной группой. Именно к ним, властно отстранив пытающихся заговорить со мной сановников, я и направился. Две минуты занял инструктаж. Трое молодых людей немедленно поскакали на юг по неленскому тракту. Им предстояло встретиться с бароном Шурром, чтобы тот постарался убедить хана выступить в направлении Ка-Талада. Шансы на успех у них были, поскольку, помимо нынешней должности, я всё еще оставался неленским дворянином. Остальные получили приказ утром сопроводить "Белуанту" во дворец, а в дальнейшем стать ядром ее войска и личной охраной.

Тут же, сразу, ни с кем не советуясь, я отдал приказы своим пограничным силам: забыть об обороне, тайно углубиться на королевские земли и рушить переправы. Пусть, прибавлял я в приказе, передаваемом с помощью колдунов-слухачей, они атакуют также обозы и постараются вывести из строя как можно больше лошадей. Покойный герцог, надо отдать ему должное, вовремя придал пограничным отрядам нескольких опытных колдунов, так что моя затея могла принести определенные плоды. Уцелеют ли люди, выполняющие мой приказ, я старался не думать. Война есть война…

Только после этого я допустил к своей персоне министра двора, трех гроссведунов и двух военных. Доклады их были лаконичны, а предложения разумны — сказывалась школа покойного герцога. Одно меня не устраивало: мои советники склонялись к оборонительной войне. Предположения моих подданных основывались на многолетнем опыте, но этот самый опыт молчаливо предполагал обычную — по меркам этого мира — войну. А в обычной войне и руководители враждебной стороны руководствовались банальными соображениями: захват территории, ценностей, пленных; ценилось ослабление противника и лишение его политической власти. В список целей входили и соображения сохранности собственного государства, его людских и финансовых ресурсов.

Но король Согури готовил против меня не рядовую войну. Ему был нужен я сам, точнее — моя смерть. Мои чувства подсказывали — король Согури отныне не просто Сумур Первый. Сквозь образ короля просвечивали, часто подавляя оригинал, черты моего Предначертанного Врага. Прочие моменты не играли никакой роли. Стремясь извести меня, он мог пожертвовать всей своей армией, всеми деньгами королевства. Кроме армии, могучей, но соразмерной герцогской, со стороны Сумура нам угрожали его колдуны. Королевские гроссведуны на голову превосходили и численностью, и искусством моих подчиненных, и одному чёрту известно, какие сюрпризы для нас они запасли. Только в обычных войсках, обороняясь на своей земле, мы были не в пример сильнее. Отряды всадников герцогства, более выученные и закаленные в непрерывных пограничных рейдах, могли запросто перерезать тыловые коммуникации противника. Они могли и должны были стать решающим козырем в предстоящей игре. Игре, где ставкой служит свобода и жизнь.

Я предполагал, навязав королю быстротечные встречные бои, растянуть его отряды. Обороняется пусть ополчение, а регулярное войско будет клевать неприятеля короткими неожиданными ударами. Мне требовалось дождаться случая, когда король, устав следить за перемещениями отрядов, останется с небольшим отрядом неподалеку от линии фронта. Тогда дерзкий рейд кавалеристов под моим началом мог разом поставить точку в войне. Если же Сумур-Враг превыше всего оценит собственную безопасность, окружив себя надежными полками, кавалерия герцогства раз за разом начнет получать численное преимущество, которым и воспользуется в полной мере.