Голос зовущего - Алберт Артурович Бэл

На дне оврага Берз увидел клетку.

Он больно ударился о цементный пол, но тут же вскочил, бросился к выходу.

Массивный запор защелкнулся у него перед носом. Трое незнакомцев скрылись в гуще кустарника. Берз не успел и не смог разглядеть их лица. В темноте шелестели ветви. Потом все перекрыл однообразный вой ветра.

Так вот как они орудуют! То была первая явившаяся мысль. Раньше были конокрады, теперь объявились автокрады. Бандиты — вот кто они! И все же в глубине души некий рассудочный голос сказал: «Могло быть и хуже. Твоя жизнь висела на волоске».

Берз попробовал открыть запор, но тот был устроен так, что изнутри невозможно было дотянуться до задвижки. Стальной круглый щит, загнутый по краям, укрывал запор.

Тогда Берз произвел осмотр клетки.

Клетка эта, примерно шесть на восемь да два с половиной метра в вышину, была сварена из стальных брусьев. В промежуток между ними можно свободно просунуть руку, и только. Клетка стояла на бетонном основании, брусья пропущены глубоко в бетон.

Пядь за пядью Берз осмотрел бетонное основание. Ощупал каждый брус, проверил, не расшаталось ли крепление, нельзя ли где-нибудь выбраться наружу. Берз вскарабкался наверх, чтобы испытать стыковку брусьев потолочного перекрытия.

Все напрасно! Клетка была добротна, основательна, сработана руками умелого мастера, клетка надежная, прочная, клетка что надо.

По прошествии часа безуспешных попыток Берз пришел к выводу, что ночью выбраться из клетки своими силами не удастся.

Когда-то в клетке держали лошадей. В углу остались кучи навоза, прелой листвы, гнилой соломы. Там же проросли дюжины две мухоморов и каких-то поганок. На ветру мерно покачивались ржаные колоски.

Под ногами что-то звякнуло. Берз нагнулся, поднял кусок проволоки длиною метра в полтора. Отшвырнул его в сторону. Наподдал ногой пустую консервную банку. Компот производства Булгарплодэкспорта. В углу же стояло еще крепкое деревянное корыто, наполовину заполненное дождевой, уже прогнившей водой. Больше ничего в клетке не было.

Из-за облаков выплыла луна. Помигивали звезды. Туман рассеялся. Но рассмотреть как следует местность мешали высокие, заросшие склоны оврага. Клетку со всех сторон обступали кусты и деревья. Странно, откуда в лесу взялась эта клетка? И кто ее с таким старанием выстроил? Берз так и не пришел ни к каким определенным выводам, хотя передумал всякое.

Ужасная была ночь.

Берз прилег, собрав в кучу листья посуше. От холодного жесткого бетона ломило кости, пробирала дрожь. В правой ноге заныла, потянула подагра. Казалось, кто-то тюкал и тюкал тазобедренный сустав туповатым тесаком. Большой палец болел так, будто слон на него наступил. Адские боли!

Об остальном он особенно не тужил. Решил, что при свете дня, присмотревшись к засову, сумеет выбраться из клетки. А если не сумеет, его найдут, в этом он не сомневался. Не завтра, так послезавтра, ну, через день-другой. Побыть немного в одиночестве после суеты и тревог цивилизации — представлялось даже заманчивым.

Ни за что бы раньше он не поверил, что осенью, во второй половине сентября, так лютуют комары! Несметные полчища их вылетали из чащи и с назойливым писком набрасывались на него.

Сняв с себя плащ, стал им размахивать, отгоняя настырных созданий, и все же дюжина-другая добралась до лица, застряла в волосах, впилась в щеки и шею, заползла в уши. Он размазывал их прямо по щекам, стряхивал с себя на бетонный пол.

Кошмар! Слиться с природой, насладиться одиночеством? Окунуться в первозданность, проникнуться философским настроением? Куда там! С ума сойдешь, отбиваясь от мелкой нечисти, а тем временем воры гонят твою машину неведомо куда!

Да! Что же будет с машиной?

В клетке придется отсидеть день-другой, — он всегда настраивал себя на худшее, сколь бы благополучным ни рисовался исход, — так вот, в клетке придется отсидеть день-другой, пока он сам не выберется или пока его не найдут, а машину тем временем угонят черт-те куда, ее могут продать, потом еще раз угнать и снова продать.

Ничего, машину рано или поздно он получит обратно. А вот с комарами не было никакого сладу. Со злобным писком наседали со всех сторон, лютые, как звери. Берз совсем уже отчаялся — дотянет ли до утра.

Под утро похолодало. Берз попробовал согреться, прыгая и хлопая себя по плечам.

Взошло солнце, осветив верхушки деревьев. Берз прикинул, что деревья даже днем будут застить солнце и только под вечер в клетку проникнут прямые лучи.

Теперь можно было осмотреть окрестность.

Клетка стояла на дне глубокого оврага.

Деревья, кустарник буйно разрослись — по дну оврага и по его склонам. Прошлогодняя буря не миновала и этих мест. В северной части оврага образовался настоящий завал. В голубое небо упирались поверженные, разломанные, расщепленные стволы.

Похоже, сюда лет двадцать не ступала нога человека.

Поодаль на дне оврага протекал ручеек. Его не было видно, но мелодичное журчание доносилось отчетливо.

За ручьем овраг совсем тонул в чащобе, вдоль и поперек заваленной опрокинутыми елями. Во все стороны топорщились сухие, колючие ветки, снизу посеребренные, на концах темные. Страшный, как в сказке, повергнутый бурей лес.

Клетка стояла на сравнительно ровном месте. В южной стороне, подступив к самым брусьям, разрастался орешник, увешанный спелыми гроздьями.

Берз рвал орехи и грыз с удовольствием.

Орешник взбирался вверх по скату оврага, и зеленая стена кустарника терялась за седыми стволами величавых елей, красноватыми свечками сосен, желтыми кронами берез и редкими пирамидами осин.

К северу от клетки почва была увлажненная, здесь прижился ивняк, ольшаник и еще какие-то неизвестные Берзу кусты, а дальше, там, где журчал ручеек, колкими прутьями щетинился бурелом.

Западная сторона казалась наиболее ровной, но она до того густо заросла, что далее пяти метров невозможно было ничего разглядеть.

Прошло несколько часов, и Берз, по-всякому испробовав свои силы, чтобы выбраться из клетки, принялся кричать.

— A-у! А-у-у! — кричал он. Никакого ответа. Никто не пришел.

Примерно в полдень, когда над ним просвистели голубиные крылья, он по-настоящему осознал серьезность своего положения.

Никогда бы не поверил, что такое может случиться с ним! Еще вчера был свободен как птица, и вдруг эта клетка.

Мучила жажда.

В недостижимой близости своим мелодичным журчанием искушал ручеек. Берз с отвращением поглядывал на осклизлое корыто. Сдержался, не стал пить. От голода сводило желудок, а вместе с вечером, бросая длинные, уродливые тени, подкралась тревога.

Болел затылок, давило грудь. Тошнота подступала к горлу. Губы потрескались. Нёбо пересохло. Язык одеревенел.

Временами Берз вскрикивал слабеющим голосом.

Лес не мог быть бесконечным. Однако на сколько километров мог простираться такой лес,