Страшный суд - Станислав Гагарин

Обменявшись рукопожатиями, мы прошли между двумя общежитиями к домику, который делили между собой сберегательная касса и новый главный мент на Власихе Владимир Жуков, затем спустились к победной стеле, с которой неизвестные подонки сорвали для неизвестных целей цифры «1941–1945», и пошли далее к Музею истории РВСН и выставке тяжелой военной техники подле него.

Дурандин знал немногое, но кое-что ему было известно, в конце концов служил прежде на Центральном командном пункте. И хотя ракеты Винницкой армии, в которую входила дивизия в бывшем Проскурове, а ныне Хмельницком, находились не в его направлении, подавленный случившимся Геннадий Иванович подтвердил разнесшийся по городку слух: ракету украли…

— Андрею предлагали туда поехать, в Хмельницкий, — сказал Дурандин о младшем сыне, закончившем в Харькове курс ракетных наук. — Присягу, мол, украинскую прими — и служить тебе в раю Подолии… Какое счастье, что теперь парень на Волге!

Мой заместитель был отменным семьянином, заботился о сыновьях постоянно, хотя старшему из них уже перевалило за тридцать.

Но воспитал он их, человек долга и чести, в правильном ключе: вот и младший не стал присягать по второму разу, в отличие от мороженых генералов, изменивших первой присяге.

К сожалению, был среди них и генерал Толубко, начальник харьковской ракетной бурсы, племянник Владимира Федоровича оказался завзятым шовинистом. Бедный маршал в гробу, небось, от ярости вертится…

Так вот, украли в Хмельницком, разумеется, не ракету. Во время расстыковки, ответственной операции, которую Станислав Гагарин детально описал в романе «Пожнешь бурю», похищена была ядерная боеголовка.

Длинный караван автобусов с зашторенными окнами, зеленых армейских фургонов и двинувших следом через получасовой интервал бронетранспортеров за десяток километров до Нарвы расчленился на три потока.

Центральному подлежало ворваться в обреченный город в лоб, а левый и правый охватывали бывшую крепость, основанную в Тринадцатом веке датчанами, с северного и южного флангов.

В составе каждого из трех потоков находилось не только боевое снаряжение, но и большое количество водки, назначенной поддерживать национальный дух и демократическую решительность тех, кто избран был для проведения карательной экспедиции.

Милицейский усиленный пост, выставленный городским советом Нарвы в западном направлении, был накануне вторжения зверски уничтожен боевиками эстонской контрразведки и тайной военной организации масонского типа, именующей себя «болотные волки».

Поскольку стражи города были мертвы уже к полуночи, сообщить о надвигающейся смертельной опасности жителям Нарвы было некому.

И началась вселенская бойня…

На стенах домов, подлежащих пуритизации, то есть, «чистке», от латинского пурус, сей термин изобрели каннибалы-националисты из Талина, бывшей резиденции древнерусских князей Колывани, и псевдоученые хуторяне из университета в Тарту, основанного в 1030 году Ярославом Мудрым и названного им городом Юрьевым, на стенах домов, где жили русские, преступно пожелавшие хотя бы равных прав с эстонцами, и которых проживало в этих местах в пропорции десять к одному, на этих домах не было условных знаков как во времена Варфоломеевской ночи.

Примечание автора от 9 октября 1993 года.

Папа Стив никогда не признавал новой орфографии в написании привычных названий на русском языке. Почему мы вдруг стали коверкать родную речь и говорить Башкортостан вместо Башкирия, Кыргызстан вместо Киргизия, откуда взялись Молдова, в нашем родном говоре, неведомая прежде Марий Эл и загадочная Соха?

Это равносильно тому, что по нашей указке англичане стали бы именовать себя Англией вместо England, датчане Данией вместо Danmark, австрийцы Австрией вместо Ostreih.

И Талин с двумя «н» нам не нужен. По собственной воле я и второй буквы «л» лишаю его. Так правильнее звучит по-русски…

У «болотных волков» были подробные с адресами списки. Их составили тайные агенты, которых было тьма и тьма среди беспечных и доверчивых русских жителей Нарвы.

Расстреливали прямо в квартирах. Не имело смысла тащить захваченных активистов Нарвской автономной области в Талин, какой-нибудь Раквере, Ярва-Яни или в Вильянди. Хотя и сама Эстония — карликовое государство, скорее недоразумение, вызванное к существованию предательством монстра ломехузов Горбачева, нежели государство, а все-таки от Нарвы до Пярну сотни четыре километров будет. Да и русский город, намеченный для кровавой экзекуции, зловещей бани, назначенной Большому Ивану, лежал на узком перешейке между Финским заливом и Чудским озером, за которым находились псковские земли, могущие в одночасье нанести ответный удар и отбить полоненных дикими хуторянами соотечественников.

Акция была спланирована так, что в десятки и сотни домашних очагов ни о чем не подозревающих, захваченных врасплох нарвитян ворвались десятки и сотни озверевших от бешеной ярости, разогретых алкоголем и опьяненных запахом крови вооруженных головорезов.

Не мешкая, они стреляли в тех, кто открывал им спросонок двери, поливали автоматными очередями лежащих в постелях женщин, стариков и детей.

Город был поделен ими на кварталы, вожаки руководствовались чётко расписанными и аккуратно размноженными в Талине планами убийства.

Порою «болотные волки», нажимая на спусковые крючки лучших в мире автоматов, сочиненных талантливым русским сержантом, прежде, чем послать в беспомощные жертвы острые безжалостные пули, изуверы и насильники приговаривали:

— Это тебе за референдум, русская свинья!

— Это тебе за Сталина! Отправляйся к нему с жалобой на тот свет!

В пятой квартире дома за номером семнадцать по бывшему Ленинскому проспекту дверь открыл депутат городского совета Пётр Воронихин.

Почуяв недоброе, он кинулся на кухню, где хранился топор, и успел зарубить двух болотных легионеров, прежде чем его тело изрешетили очереди из многих калашников.

Перебив семью не дрогнувшего перед пьяными убийцами народного избранника — жену, двух дочерей, младшего брата и старенькую мать, хуторские вояки ворвались в квартиры соседей Воронихина по лестничной площадке, в квартиры соседей выше и ниже этажом, и устроили в них кровавое побоище, от которого едва ли не силой оторвал бандитов относительно трезвый вожак: поджимало время.

По чёткому графику проводилась бесчеловечная бойня.

График составляли заокеанские советники, фактически руководящие специальными службами жутко суверенного и якобы независимого чухонского государства. Только на поверку попало оно в цепкую зависимость от европейского и американского западов еще до того, как ставропольский иуда со знаком антихриста на лбу без выкупа отпустил их на сомнительную волю.

У лесных демократов, никогда не имевших ни собственной государственности, ни даже городских поселений — все города в Эстонии основаны русскими, даже на пост министра обороны был посажен полковник из Соединенных Штатов. А цэрэушники катались в Коловань-Ревель-Талин попить кофейку в Вышгороде вроде как на уик-энд в Майами или в Лас-Вегас.

Так вот, по графику, проигранному на умных компьютерах — made in USA! — полагалось за первую половину ночи вырезать, расстрелять, уничтожить, отправить к праотцам, растереть ко всем курвам тысячу семей, объединенных в особом списке.

Здесь были в первую очередь депутаты городского совета, проголосовавшие за референдум, и члены их семей; убивать невинных — естественное для лесных людоедов дело, во главе с председателем. Попали в список и те, кто помогал провести всенародный опрос, представители многострадальной русской интеллигенции, которой зачастую неймется, а потом больно аукается, увы… Пуритизации подлежали директора школ, русские предприниматели, работники военного комиссариата и, конечно же, прокурор, судья, нарвские милиционеры…

С последними вышла осечка.

К зданию городской ментовки бросили самых обученных болотных гвардейцев. Только внезапной атаки, она предусматривала забросать помещение здания ручными гранатами, а затем спокойно расстрелять из фауст-патронов, такой атаки не получилось.

Милиционеры вовремя всполошились и не дали волкам подойти к окнам и дверям милицейской цитадели на расстояние броска рукою, отсекали попытки подобраться поближе автоматным огнем.

Здесь бандитам не повезло, и руководивший операцией проффи из пригорода Вашингтона принял решение оставить малую толику оборотней у здания, дабы они только блокировали нарвских ментов, остальным же включиться в исполнение графика пуритизации.