Страшный суд - Станислав Гагарин

«Вот это финт! — присвистнул Одинокий Моряк. — Они же с ума посходили…»

— Южно-Уральская республика, город Челябинск, — продолжал говорить диктор, — потребовала от северных соседей арестовать шантажистов и заявила, что если в течение двадцати четырех часов их бывшего хозяина не изолируют, республика будет считать себя в состоянии войны со Свердловской областью, без дополнительного объявления о начале боевых действий.

Я вспомнил, что от столицы Среднего Урала до Челябинска чуть побольше двухсот километров, часто доводилось ездить туда, поскольку издавался в Южно-Уральском издательстве, и прикинул, сколько часов понадобится танкам с Тракторного завода через бажовскую Сысерть домчать до южных рубежей Екатеринбурга.

«О чем ты думаешь, Папа Стив? — спросил я с ужасом самого себя. — Ведь это же чистой воды абсурд… Какая война между двумя уральскими областями, которые исконно дружили между собой, какие танки?!»

Но угроза взорвать Белоярскую была нешуточной… Еще и этот козел по фамилии Морозенко возник! Откуда он взялся в центре России с такой кличкой?

Преданный, видите ли, законно избранному президенту… Так его и сместили с поста на вполне законных основаниях, легитимно, как модно сейчас выражаться. Раньше матерно выражались, а нынче на иностранный манер: брифинг — фуифинг, консенсус тебе в задницу, саммит твою налево, еще и через плюрализм сношаются, есть такой способ, легитимный, одним словом…

Да, Белоярская атомная — это серьезно.

А ведь я там бывал-перебывал, роман хотел написать про атомщиков-энергетиков, материал уже собирал, да начальству не понравилось, что много вопросов про безопасность станции задаю. Вскоре дали понять: роман про ихнюю жизнь руководство не интересует.

— Чукотская республика поддержала ультиматум президента, — на полном серьезе сообщил Александр Крутов и даже не ухмыльнулся при этом, выдержанный, собака, молодец, крутой профессионал этот парень. — В Верховный Совет Российской Федерации из Анадыря поступила телеграмма за подписью чукотского президента Красногора-Энурмина. В телеграмме говорилось: «Если ультиматум всенародно любимого президента России не будет принят, Чукотка отделяется от России и становится частью территории американского штата Аляска».

На эту нешуточную угрозу я даже не прореагировал, восприняв как неумный анекдот про бедного чукчу, который не читатель, а писатель… Откуда мне было знать, что два десантных корабля с сотней морских пехотинцев в сопровождении эскадренного миноносца уже подошли к бухте Провидения и готовятся к высадке в тамошнем порту, а еще два фрегата идут полным ходом в устье Анадырского лимана, чтобы занять по просьбе местных властей, ощутивших вдруг духовную близость с соседней Аляской, столицу национального округа, пардон, именуемого теперь республикой.

«Видит ли Вера этот кошмар? — подумал я о жене, оставленной на Власихе, вспоминая ее страхи, нежелание ехать на отдых в Сочи, куда отправлялась вместо нас мой бухгалтер Лина Яновна, и вдруг пронзила мысль: ведь Белоярка всего в полусотне верст от Екатеринбурга! Если эти ублюдки рванут станцию… Двухмиллионный город под смертельной угрозой! А в нем живут мои и Верины близкие, да и вообще русские люди.

— Республики Поволжья, Русского Севера, Центральной России серьезно обеспокоены заявлением бывшего президента и призывают его к благоразумию, — продолжал докладывать с экрана телевизора диктор. — Исполняющий обязанности министра обороны, генерал Лебедь заявил, что отдал необходимые распоряжения командиру десантных подразделений, которые уже на подлете к месту предполагаемого конфликта.

Совет Безопасности, срочно собравшийся на экстренное заседание в Нью-Йорке, вынес решение предложить Верховному Совету России созвать Съезд народных депутатов и отменить импичмент президенту России, вернуть его в Кремль, обеспечив все гарантии на получение чрезвычайных полномочий.

Войска Северо-Атлантического союза находятся в состоянии готовности номер один. В конгрессе Соединенных Штатов положительно отнеслись к предложению американского президента о возможной частичной мобилизации резервистов.

Министерство обороны Японии не опровергло сообщение информационного агентства Цусида о высадке воинских подразделений в сахалинских портах Холмска, Невельска и Корсакова, а также о повторном десанте на Курильские острова — Кунашир, Шикотан и Итуруп.

Президент Приморской республики заявил, что Тихоокеанский флот сумеет дать потомкам хищников-самураев достойный отпор.

На острове Окинава сосредоточены американские самолеты, готовые в случае конфликта Приморья с союзником Соединенных Штатов — Японией бомбить Владивосток, Находку, Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Советскую Гавань и город Уссурийск, где сосредоточены внушительные людские контингенты российской армии.

— Таковы последние новости вкратце, — сказал Крутов. — А теперь посмотрите документальный фильм-репортаж, снятый нашими корреспондентами в различных районах Российской Державы.

Когда я оказывался в рациональном, что ли, нашем мире, который еще не взорвался — пока! — полнокровной и кровавой Гражданской войной, меня охватывал страх и смятение.

Появились они, когда забастовали вдруг шахтеры Донбасса, а я увидел, что про эти события мною написано три недели назад. Потом события на Черноморском флоте, про которые я сочинил за две недели до того, как они развернулись в натуре.

Были и другие, крупные и мелкие совпадения, вроде наёмников-авиаторов, деталей первомайской демонстрации, на которой я не был, но неким образом знал подробности, о них мне стало известно уже после того, как я изобразил наше со Стасом Гагариным и Гитлером участие в походе по Ленинскому проспекту.

Тогда и пришло ко мне опасение: как бы не повредить Отечеству, русскому народу собственным сочинительством. Ведь задумывавшийся как предупреждение роман «Страшный Суд» мог материализоваться, увы, и стать провозвестником вселенской катастрофы.

И когда я в одиночестве Старого Мерчика с нарастающим беспокойством слушал бесстрастно передаваемую Крутовым информацию о развернувшихся в России событиях, меня вдруг охватил нервный озноб. Я вспомнил, как во время работы над романом «Вторжение» товарищ Сталин говорил мне, что Зодчие Мира имеют право вмешиваться в земные дела напрямую. Но боги добра в состоянии сделать явью любой вымысел художника. И если Станислав Гагарин сочинит повесть или сценарий фильма «Парни из морской пехоты» о захвате бандитами теплохода «Великая Русь» со счастливым концом, Зодчие Мира сделают так, чтобы конец этой истории был на самом деле благополучным.

«А как же иначе? — с усиливающейся тревогой подумал Одинокий Моряк. — Действует ли сейчас сей этический принцип? Ведь сначала я придумываю, а затем события происходят… Но счастливых концов все меньше, по сути дела они вообще перестали присутствовать в нашей безумной жизни…

Но всё происходит так, как я сочиняю! Может быть, начать придумывать по-иному? Мол, общий порядок, единение добрых сил, победа национальной идеи, возрождение России, а умиленные всеобщим миром Хасбулатов и Шумейко, Руцкой и Глеб Якунин плачут светлыми слезами радости на плечах друг у друга… Но так у меня не получится, черт возьми! Рука моя выводит вовсе иные сюжеты… И некая сила превращает писательские байки в реально свершающиеся кровавые эпизоды!»

И тут меня будто по голове пыльным мешком ударили, образно выражаясь… А как ежели не с ведома Зодчих Мира, предоставивших мне цензурный imprematur, пишу я провидческий роман? Что, если рукой моею водят Конструкторы Зла, умеющие, мне думается, с таким же успехом, как и боги добра, материализовать писательские идеи… Не могло ли случиться так, что я давно превратился в ломехузу и выполняю недобрую волю тех, кто заменил у меня сознание, превратил в орудие распада, средство грядущего разрушения и катастрофы?

Станислава Гагарина бросило в жар от вполне очевидной возможности, он в отчаянии заметался по комнате, выскочил на крыльцо, по тропинке сбежал вниз, к колодцу, постоял там, охлаждаясь под противно моросящим дождем, затем медленно пошел к дому, в котором невключенный в сеть телевизор передавал репортажи о всероссийском несчастье.

Старый писатель давно не держал в руках охотничьего ружья.

Мастер исключал для себя убийство живого и лет десять еще назад, до проклятой и ненавидимой им перестройки, спрятал лихой пятизарядный карабин с нарезным стволом в чулан, куда складывал рукописи и архивные материалы.

Карабин подарил ему первый секретарь Вологодского обкома партии, подарил в тот день, когда писателя ввиду больших его заслуг перед земляками — он прославил родную деревню на весь Великий Союз — избрали членом областного комитета КПСС.