Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

– Что нужно для этого сделать, госпожа?

– А вот что: она не желает остаться, говоря, что вы якобы сами против этого, а ей не подобает отпускать вас одну. Я хочу испросить у нее один дар в вашем присутствии, а после буду просить один и у вас. Она подумает, что я намерена вынудить ее остаться, но нет: мне надо бы только добиться, чтобы она простила вашего дядю Гроадена.

– Ах! госпожа, – ответила племянница, – как вы мудры и предусмотрительны!

Затем они вернулись к госпоже Рестокской, и королева испросила у нее один дар.

– Госпожа моя, – ответила та, как бы разгадав умысел королевы, – вы знаете, что я не могу оставаться, если этой девице непременно надо вернуться домой.

– Ну, так что же, – ответила королева, – я и у нее попрошу дар.

Девица поколебалась для виду, потом согласилась.

– Итак, вот что вы обе мне обещали. Выслушайте, чего я прошу: госпожа Рестокская, вы помилуете карлика Гроадена и вернете ему свою благосклонность. А вы, сударыня, будете просить вашего друга Гектора отправиться на поиски рыцаря, победителя Сегурада. Не правда ли, я нашла способ исполнить желание каждой из вас?

Племянница Гроадена побледнела от слов королевы и едва совладала с приступом ярости, лишившим ее на время дара речи. Что же до госпожи Рестокской, она только проронила, что, единожды дав слово, не может отказать королеве.

– Да Боже упаси, чтобы я когда-нибудь на это согласилась! – наконец, возопила девица. – Госпожа королева, вы далеко не так добры, как я думала. Вот уж невелика честь обмануть бедную чужестранку!

– Однако ведь я исполнила, – ответила королева, – то, чего вы обе желали? Впрочем, если вы не боитесь нарушить слово, значит, вы воистину племянница Гроадена.

– Вы думаете укротить меня такими речами; но, клянусь всеми святыми рая, вам это не удастся.

– Возможно; но, так или иначе, поскольку вы нарушаете данную вами клятву, вы недостойны владеть от меня землей.

– Как вам будет угодно!

– Во имя присяги, данной королю госпожой Рестокской, я требую, чтобы она навеки запретила карлику Гроадену вступать во владение угодьем, предназначенным сей недостойной клятвопреступнице.

– Я исполню волю королевы, – ответила госпожа Рестокская, а племянница выбежала в слезах.

Прежде чем войти в свои покои, она повстречала Гектора.

– Ради Бога, – спросил он, – что с вами, сударыня?

– Меня обманула та, которая обманывает весь свет.

Не вызнав у нее ничего иного, он прошел за нею в спальню и увидел, как она бросилась на ложе, сотрясаемая рыданиями. На другой день Гроаден разъяснил Гектору, что произошло.

– Надо вернуться к ней, – сказал тот, – и просить, чтобы она меня отпустила. Я начну поиски с сегодняшнего дня, не боясь ее неудовольствия.

Но племянница осталась непреклонной; все их доводы и мольбы ни к чему не привели.

– Фу, фу! – сказала она. – Все вы сговорились с королевой против меня. Так знайте же, Гектор: я не только не прошу вас уехать, но если вы так поступите, вы никогда меня больше не увидите; или, уж по крайней мере, я никогда не буду вашей.

Тут они отчаялись пуще прежнего. Королева, как ни возмущалась девицей, все же невольно сочувствовала ее горю. Она пришла к ней вместе с госпожой Малеотской и всячески выказывала ей свою приязнь, но ее это, казалось, вовсе не трогало.

– А вы, – сказала королева госпоже Рестокской, переходя в соседнюю залу, – не иначе как вы любите этого рыцаря, если так жаждете вновь его увидеть.

– Да, госпожа; никогда и ни к кому я не испытывала того же, что к нему. Едва я увидела его, как ощутила, что в сердце мое вошла любовь, и она растет изо дня в день. Уладьте же это дело с Гектором так, госпожа, чтобы он пустился на поиски моего рыцаря, если хотите, чтобы я была жива.

С этими словами она пала в ноги королеве, а та подняла ее в раздумьях и вскоре велела позвать племянницу Гроадена.

– Ну как, – спросила она, – вы не надумали ничего лучшего? Или вы предпочтете скорее утратить свои земли и даже свои привилегии, чем согласиться на наши условия?

– Если Гектору пришла охота пуститься в этот поиск, – ответила она, – пусть едет; я его за это ни хвалить, ни ругать не буду.

Тут Гектор возликовал.

– Но, – добавила девица, – если он собрался в дорогу, он поедет не один: я намерена ехать с ним.

– Вздумалось же вам! – воскликнули все дамы, – вы что, хотите прослыть умалишенной?

– Умалишенной или нет, а я за ним поеду.

– Вообразите: если вашему другу выпадет неудача, ее последствия скажутся на вас; даже самые смелые не всегда бывают самыми счастливыми. Если Гектор будет побежден хотя бы раз, то и вы тоже, и победитель Гектора сделает с вами все, что пожелает.

О! – отвечала она, – если с моим другом случится беда, я не переживу его.

Однако же ей столько наговорили, что она согласилась остаться. Гектор тотчас потребовал свои доспехи; он препоясался мечом, даром девицы Норгалльской, присланным ему накануне мессиром Гавейном, как о том сейчас будет рассказано[124]. Прежде чем подвязать свой шлем и надеть перчатки, он предстал перед королем Артуром, преклонил колени и на святых мощах поклялся в течение года разыскивать рыцаря, победителя Сегурада, а вернувшись, поведать обо всем, что с ним случилось, будь то к его чести или поруганию. Затем он торопливо надел шлем, скрывая слезы, коих сдержать не умел, и вернулся просить королеву заступиться за него перед его безутешной подругой. Королева причла его к рыцарям своего дома и вселила надежду, что по возвращении его сочтут достойным войти в содружество Круглого Стола. В то время на подобную честь нельзя было надеяться, не совершив подвига, отмеченного доблестью, на глазах у короля или по свидетельству рыцарей Круглого Стола. Но когда иные достойные люди, бароны или дамы, приходили удостоверить славные подвиги некоего рыцаря, бывало, что королева соглашалась оставить его при своем доме; вот так она задолго до того удержала Сагремора Шалого[125].

После отъезда Гектора королева, как и было обещано, пошла и попыталась утешить племянницу Гроадена; но как только она вошла, та сказала ей холодно:

– Госпожа, дай вам Бог столько же радости от вашего друга, сколько я имею от того, кого вы отослали прочь!

Эти слова заставили содрогнуться королеву, и вскоре они сбылись для нее.

Пока госпожа Рестокская приготовлялась к отъезду, прибыл оруженосец, неся поломанный щит, пронзенный остриями копий и клинками мечей; щит был золотой с алым львом. Он попросил дозволения увидеться с королевой и госпожой Рестокской.

– Госпожа, – сказал