Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы не последуем далее за мессиром Гавейном с того часа, когда он простился с братом и двумя девицами. Довольно упомянуть в немногих словах, что он вернулся в Брекеганский лес; что он добрался до перекрестка Семипутья, где ему пришлось биться с неким рыцарем, и тот по его наказу привез Гектору меч девицы Норгалльской. Наконец, он прибыл ко въезду в Сорелуа. Прежде чем он отыщет Ланселота, у нас будет время вернуться к бедняжке госпоже Рестокской.
XLII
Как мы видели, пока Гавейн все более удалялся от Таненга, Гектор понапрасну обыскивал лес в надежде догнать его. Госпожа Рестокская была безутешна оттого, что позволила уехать победителю Сегурада, не воздав ему должное за все, что он совершил для нее; и когда Гектор вернулся и доложил о неуспехе своих поисков, она сказала Сегураду, сенешалю, Гектору и своей подруге:
– Я поеду ко двору, а Гроадена возьму в дорогу; ибо я не хочу оставить безнаказанной хулу, извергнутую им на лучшего из рыцарей. При въезде в города, где нам случится побывать, его будут привязывать ремнем к хвосту моего коня, а конский бег я замедлять не стану. И пощады я ему не дам, разве только если за него вступится добрый рыцарь, перенесший от него столько унижений.
Дама прибыла в Карадиган, где был в то время двор[123]. Король и королева оказали ей самый благосклонный прием. Представив Сегурада, она рассказала, как он стал ее вассалом благодаря доблести одного рыцаря, имя которого ей неведомо, о чем она весьма сожалеет.
– Я прибыла сюда, чтобы узнать его, – добавила она, – поскольку дом ваш – средоточие достойных мужей. Во имя Бога живого, скажите мне, сир, если знаете, где я могу надеяться найти этого великодушного рыцаря.
Тут королева, склонясь, шепнула на ухо королю:
– Не ваш ли это племянник Гавейн, который нас покинул ради известного вам поиска?
– Может быть, и так; но не будем об этом говорить, – ответил король. – Вы ведь знаете, он предпочитает оставаться неузнанным, чтобы ему не становились поперек дороги со своими притязаниями то друзья, то сородичи тех, кого он убил по справедливости.
Госпожа Рестокская продолжала:
– Если рыцарь, который сражался за меня, это мессир Гавейн, я никогда себе не прощу, что так плохо отплатила за все, чем я ему обязана, и что позволила издеваться над ним этому несносному карлику Гроадену.
Дама хотела уехать без промедления, но уступила настояниям королевы и обещала пробыть по меньшей мере неделю: за это время могли дойти известия об искомом рыцаре.
Она легла спать, не предупредив людей своей свиты, что решила остаться. А на другой день карлик Гроаден пришел к сенешалю и стал умолять допустить его к королеве. Его привели, и он сказал, пав королеве в ноги:
– Госпожа, имейте сострадание к несчастнейшему из людей. Если я на словах и на деле позорил доброго рыцаря, то в единственном намерении подвигнуть его на добрые дела. Когда же я увидел, что он хладнокровно сносит мои оскорбления, я вообразил, что он их достоин, и стал обходиться с ним, как с последним из рыцарей. Но вы, госпожа, обладая всей мудростью, всеми добродетелями мира, благоволите заступиться за меня: при всем убожестве моей плоти, я благородных кровей, и клянусь телом Господним, что никогда более не выскажу рыцарю ни малейшей дерзости.
– Что я могу сделать для вас, Гроаден? – спросила королева.
– А вот что: госпожа Рестокская решила, что не остановится, пока не найдет своего рыцаря. Когда она вступает в город, она велит привязать меня недоуздком к хвосту своего коня; я пеший вынужден бежать за его иноходью; судите же сами, что это за позор и мука для меня. Умоляю, во имя сострадания, питаемого Господом к своей пречистой матери, сжальтесь надо мною.
Королева обещала; и на другой день, когда госпожа Рестокская пришла повидаться с нею, испросила у нее один дар.
– Буду рада, госпожа; что же это?
– Помилуйте этого карлика.
– Госпожа, мне не столько бы надо пенять на карлика, сколько на его племянницу, никак не желавшую позволить своему другу сразиться за меня. Вот теперь я и думаю, как я ее раздосадую, если ради спасения карлика заставлю отпустить ее друга на поиски моего рыцаря. Но ежели я помилую дядюшку безо всяких условий, как вы того хотите, то вы лишите меня способа досадить племяннице.
– Положитесь на меня, – сказала королева, – и все сойдет как надо.
Она отпустила госпожу Рестокскую и послала за карликом.
– Я выговорила для вас прощение, – сказала она, – при условии, что ваша племянница пошлет своего друга на поиски победителя Сегурада.
– Госпожа моя, – ответил карлик, – я буду ее умолять об этом, но весьма опасаюсь, как бы она не отказала.
Он пошел к девице:
– Племянница, я обречен на гибель, если вы не дадите мне Гектора и не станете просить его пуститься на поиски рыцаря.
– Скорее я отрекусь от Бога, – ответила она, – и сама умру!
В отчаянии карлик пошел к обеим дамам доложить о неудаче своих переговоров.
– Не иначе, – промолвила госпожа Рестокская, – как это самое жестокосердное создание на свете!
– Знаете, что мы сделаем? – сказала королева. – Скажите своим людям, что вы отказались тут погостить; я попрошу у вас один дар, и вы мне его пожалуете.
Госпожа Рестокская приказала своей челяди готовить все для отъезда на завтра. Увидев ее снова, королева принялась прилюдно настаивать, чтобы та оставалась, а дама отвечала непреклонным отказом. Они поднялись и пошли к королю; он тут же учтиво взял госпожу Рестокскую под руку, а королева покуда отвела девицу в сторонку.
– Если вы не поможете мне обмануть госпожу Рестокскую, – сказала она, – я никогда уже не буду любить
