Перезагрузка - Миика Ноусиайнен

не бывает слишком много, как и банальщины. В конце концов дверь приотворяется, и передо мной появляется плачущая провозвестница позитива.

– Привет. Меня зовут Хенна, хочу тебе помочь.

Рассказываю, что давно подписана на ее блог и знаю о ней все. И в этом – корень проблемы. Я не должна знать о ней все. Если не строить декораций, то они и не рухнут.

Можно хорошо жить, даже если не отчитываться об этом перед всем миром. Но я держу свои мысли при себе. Сини не нуждается в моих разглагольствованиях, ей необходимо участие. Кладу руку ей на плечо. Сини плачет.

– Я так чертовски устала!

– Имеешь право.

– Не имею. Мне надо сегодня еще пост написать, я обещала рекламодателю. Потеряю две тысячи евро, если не сделаю.

– А если сделаешь, то потеряешь самоуважение.

– Это мой главный спонсор.

– Да плевать на них. Отдохни. Ты живешь здесь и сейчас, а не в блоге или инстаграме. Зачем тебе улыбаться в своих постах, если на самом деле ты плачешь от горя здесь.

В конце концов Сини соглашается меня послушаться. Уходят же люди на больничный! Разумеется, трудно выписать листок нетрудоспособности, если твоя работа – собственная жизнь, в особенности ее светлые стороны.

Сини говорит, что уже давно знает о неверности Яркко.

– Я закрыла для себя эту тему. Решила, что я женщина, у которой есть любящий муж и прекрасные дети. Точка.

– Ты сотворила этот образ лишь в собственной голове и в интернете. Не сравнивай себя с другими, не лги себе, не взваливай на себя больше, чем можешь нести.

Незадолго до полуночи отправляюсь домой. Дети Сини остались на ночь у бабушки, а Яркко где-то болтается. Я, честно говоря, догадываюсь где. Реальность существования юной модели не требуется проверять в инстаграме.

– Ты точно справишься?

– Да, справлюсь. Наверное. Ничего не поделаешь.

Сини звонит уже на следующий день. Она не в состоянии оставаться одна.

– Я приду к тебе, ладно? Не могу находиться дома. Тут это все… дерьмо. В смысле жизнь.

– Приходи, я напротив живу.

Наблюдаю в окно, как Сини, осматриваясь, бредет к моему дому. Открываю дверь и обнимаю ее. Она безудержно рыдает.

– Я предала своих подписчиков!

– Никого ты не предала. Я – твоя подписчица и вовсе на тебя не в обиде.

– Что я делаю? Моя работа – это идеальная семья и рассказ о ней. И теперь ее больше нет!

– Начнем с того, что семья – это не работа. Ты талантливо пишешь и вообще интересный человек. Ничего, найдешь чем заняться.

– Ты не понимаешь! Я представляла интерес, пока была идеальной.

– И кто поверит в идеальность? Скажи правду. Это будет самый популярный пост в твоей жизни.

Постепенно Сини успокаивается. Пока я хлопочу на кухне, с дивана доносятся лишь отдельные всхлипывания. Я готовлю нам салат с сыром халлуми. Ставлю миску на стол. Сини восторженно нахваливает:

– Прекрасный салат!

Она тут же достает камеру и принимается фотографировать. Сини уже собирается по привычке отправить снимок в инстаграм, но я ее останавливаю.

– Брось это. Ешь давай.

– Ой, ну да. Прости. У меня уже просто рефлекс – все красивое сразу постить.

– Ничего, избавишься от рефлекса. Раньше еда питала тело, а не социальные сети. Не все потеряно, можно еще вернуться в первобытное состояние.

– Наверное, ты права. Я уж и позабыла, что жизнь бывает не только на фоточках в инсте. От этой привычки не так легко избавиться.

– Да и ладно.

Мы с Сини составляем план ее исцеления. Я буду выполнять роль куратора. Правило номер один очевидно: «Жизнь лучше проживать, чем фотографировать». Постараемся вернуться к прежнему образу жизни.

Я протягиваю Сини свой старый фотоаппарат.

– В нем пленка на двадцать четыре кадра. Ты можешь делать один снимок в неделю.

– Всего один?

– Да. Ты справишься.

Сини остается у меня на ночь. Стелю ей на диване. Новое потрясение:

– Ой, у нас одинаковое постельное белье.

– Разумеется. Оно у всех одинаковое, ты ведь рекламировала его у себя в блоге и запостила промокод на скидку. Не парься, это просто белье. Постарайся уснуть. Возьми мое одеяло. На нем некрасивый пододеяльник. Тебе для жизни нужны уродливые вещи, красивые – не для тебя. Завтра купим замороженные пиццы.

Моя идея даже немного веселит Сини.

– Спасибо, Хенна. Мы ведь даже не знакомы! Ты не должна мне помогать.

– Не должна, но мне хочется. У меня нереализованная потребность заботиться о ком-то. Спокойной ночи. Спи, во всяком случае, постарайся.

Сами

Я стал настоящим профессионалом по части уборки. Знаю, чем заработаю на жизнь, когда запасы нефти на Аляске иссякнут. Мне удается прибрать во всех помещениях байкерского клуба всего за час с небольшим. Вяянянен на месте, и перед уходом я заглядываю к нему в кабинет попрощаться.

– Увидимся на следующей неделе.

Вяянянен смеется надо мной и моим энтузиазмом.

– Зайди-ка ко мне, Хейнонен.

Сажусь рядом с ним на потрепанный кожаный диван, чем только не заляпанный за долгие годы – красным вином, кровью, спермой и пивом. Я тщательно убираю помещения клуба, но не рискнул покуситься на диван.

– Сколько времени ты уже ходишь сюда убираться?

– Больше года?..

– Быть не может! Ты все-таки идиот!

– Почему?

– Может, мы и бандиты, но и у нас есть какие-то понятия о морали. Теперь понятно, что ты нормальный чувак. Было приятно познакомиться. Оставайся мужиком.

– В смысле мне больше не нужно…

– Нет. А, и вот еще что. За хорошую работу не грех и заплатить.

Президент клуба достает из нагрудного кармана перехваченную резинкой пачку пятидесятиевровых купюр. Он протягивает ее мне, но не выпускает из рук.

– С одним условием.

– Ну?

– Не записывай их в налоговую декларацию. Они, знаешь ли, отдают сероватой бухгалтерией. Просто не относи их в банк, и никто ни о чем не спросит.

– Спасибо. Довольно неожиданно. То есть мне больше не приходить?

– Разумеется, можешь зайти потусить, попариться в сауне, но работать не нужно.

– Да, э-э-э… Это, наверное, звучит немного странно, но я как-то уже привык. И мне даже начала нравиться эта работа.

– Придумай себе какое-нибудь занятие. Купи, например, мотоцикл.

– У меня даже прав нет.

– Вот же черт. Ну что с тобой делать? Иди давай.

Президент направляется к холодильнику. Я встаю.

– Может, хотя бы обнимемся на прощание? Или это нарушает какой-нибудь кодекс?

– Ну давай, блин, обнимемся! Мы, конечно, все тут мешки с говном, но и у нас есть чувства.

Мы крепко обнимаемся. Каждый словно просит за что-то прощение, хотя на самом деле извиняться не нужно. Президент держит в руках коробку, которую только что достал из холодильника, свободной рукой, покрытой татуировкой, утирает навернувшуюся слезу.

– Вот, угощайся, пирожные «Мокко».

– Спасибо.

Я беру пирожное, и в этот момент до меня кое-что доходит.

– Ого! Моя мама точно такие же делает.

– У твоей мамы рецепт и узнал. Давай уже проваливай отсюда!

Мой работодатель вынужден разруливать один скандал за другим и предпринимать решительные меры по разрешению кризиса, чтобы успокоить собственников компании. Планируется вложиться в энергокомплексы по использованию тепловой энергии моря. Об этом сразу объявляется