Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III - Алексей Ракитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Люси Ли, войдя в дом, буквально с порога объявила о том, что плохо себя чувствует – у неё разыгралась мигрень, ломили суставы, болели мышцы, одолевала отвратительная одышка. Симптомы были хорошо знакомы обитателям «резиденции Логана» и Люси Ли тут же уложили в кровать. Доктор Твайман, моментально приехавший на вызов, посмотрел налитые кровью склеры девушки, измерил температуру и поставил вполне ожидаемый диагноз: брюшной тиф.
Доктор сделал назначения, оставил некоторые лекарства и поручил присутствовавшей в доме Перл Келлар следить за состоянием девушки. А далее произошло то, что спустя некоторое время местные газетчики метко назвали «восстанием медсестёр». Перл Келлар высказала вслух то, о чём думали обитатели этого дома [если и не все, то самые проницательные из них]. Она произнесла очень эмоциональную и довольно продолжительная речь, содержание которой можно было свести буквально к одной фразе: нас тут травят по-одному и в конце отравят всех, если этому не положить конец!
Люси Ли, яркая 23-летняя девушка, невеста на выданье с солидным приданым и большим наследством, возвратилась из поездки в Европу 14 декабря 1909 г. Беннет Хайд специально отправился в Нью-Йорк для того, чтобы встретить свояченицу и сопроводить её в Индепенденс.
Мы знаем, что уже с ночи на 13 декабря «Мэгги» Своуп и Пакстон подозревали существование отравителя, но свои подозрения они держали в тайне. И вот теперь Перл Келлар пренебрегла условностями и назвала вещи своими именами. Даже те, кто не слышал монолог медсестры непосредственно, очень быстро узнали его содержание.
Далее нельзя было делать вид, будто ничего в доме не происходит. Фатальные слова были произнесены, страшное подозрение озвучено и с этого момента стало жить самостоятельной жизнью. Надо было что-то делать!
Что могла предпринять "Мэгги" в сложившейся ситуации?
Перво-наперво она постаралась выгадать время или, говоря иначе, сохранить хорошую мину при плохой игре. Хозяйка дома запретила что-либо говорить о возникших подозрениях Франсис и её мужу Беннету Хайду. По замыслу «Мэгги» доктор должен был узнать обо всём последним. Но для этого ему и его жене следовало перекрыть доступ в «резиденцию Логана», ибо именно здесь они «грели уши», получая всю необходимую информацию о семейных делах.
Следует отдать должное «Мэгги» – она и в самом деле попыталась решить поставленную задачу предельно аккуратно и мягко. Позвонив Франсис, которая, напомним, была беременна, мать ласково поговорила с дочерью и рассказала ей о том, что только прибывшая из Нью-Йора Люси Ли слегла с тифом. «Мэгги» попросила дочь некоторое время не приезжать, мотивируя это тем, что заразная болезнь может самым серьёзным образом сказаться на здоровье будущего ребёнка. Также она как бы между делом попросила старшую из дочерей о том, чтобы её муж также некоторое время не приезжал в «резиденцию Логана», ибо он невольно может стать переносчиком инфекции.
Разговор вроде бы удался и Франсис как будто бы ничего не заподозрила, но… Но через несколько часов доченька позвонила матушке и поговорила с ней крайне неприязненно. Из разговора «Мэгги» поняла, что дочь в курсе того, что истинная причина нежелания матери видеть её вместе с мужем в своём доме не имеет ничего общего с заботой о здоровье будущего ребёнка. Настоящую мотивацию решения матери Франсис не знала – этого не знал и тот, кто предупредил её – но дочь не сомневалась в том, что матушка вновь принялась за свои старые интриги. «Мэгги» не могла раскрыть истинную причину «отлучения» от дома четы Хайд, но и видеть их в родных стенах тоже не хотела. В ходе продолжительного и тягостного разговора, мать была вынуждена признать, что не желает появления в своём доме Беннета и если дочь будет поддерживать мужа, то и ей тоже лучше не приезжать.
На этой нервно вибрирующей ноте разговор закончился. На протяжении последующего десятилетия мать и дочь не обменяются ни единым словом.
Помимо направления, которое можно условно назвать «дезинформационным», существовало и другое, связанное с проведением собственно расследования инцидентов в резиденции Логана. Изучение необъяснимых смертей и заболеваний, преследовавших обитателей роскошного особняка, необходимо было максимально ускорить. К 18 декабря Пакстон уже успел поговорить с докторами Фрэнком Холлом и Эдвардом Стюартом, которые согласились принять участие в предложенном им расследовании. Они проверили сделанные Твайманом и Хайдом назначения, а также провели бактериологические исследования, подтвердившие факт заражения тифом как членов семьи Своуп, так и некоторых лиц из числа прислуги.
Однако для исследования биологических образцов умерших требовалась их эксгумация. Пакстон, опасаясь преждевременного разглашения конфиденциальной информации, решил обратиться к научным специалистам из другого региона – соседнего штата Иллинойс. В то время коронером округа Кук, на территории которого находился Чикаго, самый криминальный город США, являлся Людвиг Хектоен (Ludvig Hektoen).
Людвиг Хектоен, выходец из небогатой семьи норвежских иммигрантов, прошёл путь от санитара в морге до крупного специалиста в нескольких областях медицины, мало связанных между собой. Он разрабатывал методики лечения заразных болезней и грибковых инфекций, стоял у истоков теории и практики переливания крови, изучал различные аспекты судебной медицины, разрабатывал различные методики лечения онкологических заболеваний. Это был безусловно крупный учёный, находивший на протяжении многих лет время как для теоретических исследований, так и для обширной практической работы в качестве судебного медика.
К своим 46 годам – а родился Хектоен в июле 1863 г. – это был уже крупный специалист как в области судебной медицины, так и некоторых других областях медицинской науки. В 1894 г. он опубликовал научное пособие под названием «Техника вскрытия трупа», которая к 1909 г. была переиздана и считалась официальным учебным пособием в нескольких медицинских ВУЗах страны. В 1902 г. Хектоен принял деятельное участие в воздании Института инфекционных болезней [в 1943 г. институт был назван его именем], а с 1904 г. являлся главным редактором научного журнала по этой тематике. К области его научных интересов также относились вопросы переливания крови – Хектоен являлся одним из родоначальников теории о группах крови – борьбы с заразными и грибковыми заболеваниями, а также различные аспекты судебной медицины.
Хектоен являлся не только учёным-теоретиком, но и врачом-практиком. В Чикаго в начале XX столетия жертвами насильственных преступлений каждый год становилось более 2 тыс. человек, так что поле для практической работы у Хектоена было не просто большим, а крупнейшим в стране.
Джон Пакстон, душеприказчик Полковника Своупа и юридический консультант «Мэгги» Крисман Своуп, отправился в Чикаго, где встретился с Людвигом Хектоеном и предложил тому подключиться к предстоящему расследованию в качестве судмедэксперта. Хектоен согласился и рекомендовал для большей убедительности и научной достоверности предстоящей работы по судебно-химическому исследованию различных биологических образцов привлечь к работе доктора химии Уолтера Стэнли Хейнса (Walter Stanley Haines). Это был крупный специалист по токсикологии, получивший докторскую степень по химии в 26 лет и занимавшийся научной и педагогической деятельностью почти полвека. Хейнс был гораздо старше Хектоена [он родился в 1850 г.], но они были хорошо знакомы как в силу проживания в одном городе, так и благодаря совместному участию в расследованиях некоторых запутанных уголовных дел31.
Уолтер Хейнс (потрет 1916 г. кисти Арвида Нихольма)
Авторитет Хейнса в научных кругах был заслуженно велик. С 1900 года он являлся членом федеральной комиссии, занимавшейся выработкой национальных стандартов в области фармакопеи [его работа в этой комиссии растянулась на 20 лет!]. В 1904 г. Уолтер Хейнс стал соавтором 2-томного «Учебника судебной медицины и токсикологии», в котором он написал раздел, посвященный ядам и их обнаружению в биологических образцах.
Кроме широчайшей научной эрудиции и специальных навыков и знаний, сильной чертой Уолтера Хейнса являлось его дружелюбие и выдержка. Криминальные репортёры отмечали его спокойную и очень доброжелательную манеру поведения в суде – это был идеальный свидетель, которого невозможно было
