Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да с са́мого вашего детства твердил! – Вены на жилистых предплечьях отца вздулись, толстые мышцы на шее напряглись и побагровели. – Не ходите по Евангельской тропе! Это дурная дорога! Разве я не говорил?
– А разве говорил?
– Держись подальше от хребта Ионы! Там только убийство поджидает, и больше ничего. Неужели никто из вас никогда меня не слушал?
Немного поразмыслив, Шэд сообразил, что никогда в жизни не поднимался на вершину ущелья. Отец много раз запрещал, но Шэд держался подальше по другой причине. У него просто не было повода ходить в горы. И у Меган, насколько он знал, тоже.
– Объясни, что ты имеешь в виду.
– Разве ты еще не понял, парень?
– Нет. Почему там должно поджидать убийство?
– Лучше я не смогу объяснить.
Отец вскочил, будто внутри него распрямилась пружина взрывной силы. Шэд протянул руки, схватил отца за плечи и удержал. Их обоих трясло, они сражались друг с другом, одна воля против другой. Шэд понял, что помощи от отца больше не дождешься. Он должен был сам сделать все, что нужно.
– Я позабочусь об этом, – произнес Шэд.
– Не городи чепуху!
– Все будет хорошо.
Давление внутри па внезапно ослабло. Он сдулся, откинулся на спинку кресла и снова начал вяло раскачиваться. Пес принялся ползать кругами. Шэд, чуть похлопывая, погладил отца по спине, мол, «малыш, все будет хорошо, иди спать».
– Ты сообщил Тэнди Мэй? – Поднимать эту тему было неловко, но пришлось.
– У меня больше нет с ней никаких дел, сынок.
– Она мать Меган.
– Не слишком-то похоже на правду. Тэнди ее родила – вот и все. К тому же ей хватает забот с другими убогими и больными детишками. У каждого из нас и так достаточно бед, тебе не кажется?
Когда доходит до таких разговоров, остается лишь согласиться. Шэд кивнул:
– Да.
– Останешься на ночь?
– Нет.
– Я и не думал, что захочешь, но ты, конечно, можешь остаться. Твоя прежняя спальня все еще в порядке. Пока тебя не было, Меган там прибиралась, стелила чистые простыни.
Уверенность отца поколебалась. Как будто он силой заставлял себя продолжать, но с каждой секундой забывал, что должен делать.
Шэд начал поворачиваться к дому. Отец тут же наскочил на него, навис в дюйме.
– Сынок…
– Я хочу посмотреть на комнату Мег.
– Там не осталось ничего, что помогло бы тебе.
– Покажи мне комнату.
– Если не остановишься – это тебя убьет.
Все считали, что у него нет шансов, что он уже мертв.
– Что меня убьет?
– Лощина.
Шэд принялся говорить ласково, мягко, как разговаривают с тыквоголовым гидроцефалом, сыном Тэнди Мэй:
– Па, ты хотел, чтобы я приехал домой. Вот я здесь. И хочу проверить комнату Мег.
Пес медленно поднялся и пристроился у колен Шэда, когда тот потянул сетчатую дверь и протиснулся внутрь дома.
Шэд сразу почувствовал гнет привычного злосчастья и каждодневных неудач. Это зловоние страха висело в воздухе. Те, от кого так пахло в тюрьме, не доживали там до второй недели.
Не обязательно быть убитым, чтобы призраком бродить по дому. Да и самому этому месту достаточно просто существовать, чтобы отравлять твою жизнь. И ведь ничего подобного Шэд не чувствовал в камере, запертый вместе с накопившейся за сто лет жизненной силой других людей. Нет – только здесь, в кругу семьи.
Он вошел в комнату Мег и замер на пороге. Вещи сестры по-прежнему были на своих местах – на столе аккуратно разложены учебники и журналы – шкаф с одеждой на вешалках и крючках раскрыт. Шэд стиснул зубы и отвел взгляд.
– Ты ничего не тронул.
– Не смог.
– Не похоже на тебя. Она ведь шесть недель назад умерла.
Через двадцать минут после побега Тэнди Мэй с кузеном па убрал из дома все, что осталось после жены. То, что она не забрала, он сжег в мусорном баке на заднем дворе.
Отец пожал плечами, он выглядел почти смущенным. Из-за того, что потерял еще одну женщину? Или понял наконец: выбрасывая вещи, не избавляешься от воспоминаний?
– Пять с половиной, – поправил па.
– Полиция здесь показывалась?
– Шериф Уинтел даже выразить соболезнования не пришел. Дейв Фокс рылся в вещах Мег. Все время был в латексных перчатках. Обшарил дом, во дворе что-то искал. Точно не знаю, чего он вынюхивал. Наркотики, наверное. Но Мег ни к чему такому не прикасалась. Никаких подозрений у него не было. Во всяком случае, так он мне сказал. Но, если не было подозрений, почему он тут рыскал?
– Хороший вопрос.
Значит, Дейв не считал, что смерть Меган была естественной. Шэд проверил, не найдется ли что-нибудь, что поможет ему не сбиться с курса.
– Письма? Дневник?
Он разворошил постель, вопреки собственному желанию сорвал одеяла и поднял пружинный матрас, который смастерил па. Безучастно уставился на голый пол под кроватью.
– Ничего такого не было. Ты же знаешь, какой была твоя сестра.
Конечно, он знал… Вернее, нет, он, конечно, не знал. Уже нет. Шэд исчез на два самых важных в ее жизни года. Когда его посадили, Мег только-только начала превращаться из девчонки в молодую женщину. Ему больно было думать о том, сколько он пропустил.
– Не ходи туда, – снова произнес отец. Точно так же он говорил, когда Шэд был ребенком. – Держись подальше от тех лесов.
– Па, а ты не думал, что ее там, возможно, просто кто-нибудь бросил? Ее парень.
– У нее никого не было.
– Может, ты просто не знал.
– Я все знал о своей малышке.
Кроме того, почему она умерла.
– Они, наверное, поднялись туда потискаться. Поссорились. Она…
– Не было никакого парня, сынок.
Он несколько недель готовился отомстить за убийство. В голосе отца звучала жестокость – признавал это старик или нет. Он призывал свой гнев, надеясь привести его в движение.
Шэд вышел. Не удержался, кинул взгляд на шахматную доску. С обеих сторон был мат в три хода. Па всегда вел безнадежную игру, как и большинство. Шэд знал, что должен бороться – все время, без надежды на финал, – чтобы не стать таким же. У его кровавых снов были жестокие и прекрасные устремления, что вполне по-человечески.
Глава третья
Вернувшись в пансион миссис Райерсон, он позвонил Дейву Фоксу по телефону в холле.
– Это Шэд Дженкинс. Я хочу, чтобы ты показал мне место, где нашли тело Меган.
Полуночный звонок не удивил Дейва. Если в тебе шесть футов и четыре дюйма, а еще двести пятьдесят фунтов мускулов и уверенности, и ты способен с двухсот
