Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возможно.
Краем глаза он заметил, что Мег машет рукой, стараясь привлечь его внимание. Если повернуть голову, она исчезнет, поэтому Шэд замер, удерживая ее в поле зрения. Дейв прошел еще ярд, остановился и обернулся. А Шэд пытался разглядеть ногти сестры: не сломаны ли они, нет ли под ними грязи или, возможно, чьей-то кожи.
Потребовались несколько секунд, чтобы погрузиться в себя, в то укромное тихое место, где ему удавалось справиться со всем, что подбрасывала жизнь. Шэд не мог добраться до самого дна, но попытка облегчала боль, даже когда пальцы Меган мелькали совсем рядом. Они выглядели чистыми. Сестра отдернула руку.
Следующий вопрос Шэд задал гораздо спокойнее:
– А в тех лесах что-нибудь еще есть?
– Поблизости нет. Несколько заросших лесовозных дорог, которые ведут к старой мельнице Макмюллера. Теперь там одни развалины, даже ручей пересох. Кажется, есть еще какие-то чахлые сады. Я точно не знаю.
– Кто живет в той стороне?
– Несколько семей на другой стороне ущелья. Они держатся особняком, почти никогда не приезжают в город. Таскеры. Йохансены. И Габриэли, насколько я помню. У них своя община, что-то вроде большой деревни недалеко от зарослей терновника. Насколько я слышал, они змеиные проповедники.
– Никого из них не знаю.
– Я знаком с парочкой и время от времени сталкиваюсь с ними, но они держат свои церковные выкрутасы при себе. Телефонов у них нет. Проблем не создают. Тут неподалеку живет Ред Саблетт со своим выводком, но он не из той общины. У Реда девять детей. Неудивительно, что он выглядит полумертвым, когда приезжает за припасами.
Шэд подумал о жене Реда, угрюмой и беззубой Лотти, и его едва не передернуло.
– Черт возьми, когда я сел, детей было только пятеро.
– В прошлом году он обзавелся недоношенной четверней. Все косолапые и коротконогие, у всех не хватает пальцев. Лотти производит их чертовски быстро.
Шэд не произнес вслух то, что они оба знали: Ред и Лотти были братом и сестрой. И обычно отрицали это, хотя и не всегда. Они творили все, что им вздумается, не по любви и даже не из-за физической потребности, а просто потому, что жили рядом. До чего глупая причина навлекать грех на своих детей.
Он подумал о детях Тэнди Мэй – уродливых сводных братьях и сестрах Меган, с которыми и сам был связан извилистыми тропами кровного родства.
– Дед рассказывал мне, что в этих холмах водятся привидения, – сказал ему Дейв.
Лес густел, вокруг их обступали ясени, березы и сосны. Дикая чаща, заросшая сорняками, с поваленными бревнами и расколотыми молниями стволами. Кусты шиповника, олеандра, катальпы, рододендрона и кизила сплетались в безумную, непроходимую массу. Шэд заметил на коре шрамы от пуль и картечи. В зарослях мерцали отблески – свет отражался от пивных банок и разбитых бутылок виски.
– Может, и есть, – отозвался Шэд. По крайней мере, сегодня так и было. Меган хотела с ним пообщаться. Если, конечно, это была Меган, а не кто-то еще.
Пора было переходить к делу. Обстановка слегка изменилась: Дейв без единого чертова усилия снова взял ситуацию под контроль.
– Не хочу, чтобы ты создавал здесь проблемы, Шэд Дженкинс.
– Я и не собираюсь
– Враль из тебя никакой.
– Я должен выяснить, что с ней случилось.
– Это моя работа, – холодно и твердо произнес Дейв. – Оставь ее мне.
Это означало одно: что бы ни было в официальном рапорте, помощник шерифа не откажется от дела и будет над ним работать, пока не докопается до истины.
– Давай поднимемся туда на пару минут.
– Куда?
– На вершину хребта Ионы, – ответил Шэд.
– Чего ради, черт возьми?
– Хочу окинуть взглядом.
Дейв скорчил гримасу, на которую способны лишь копы, – как будто он связался с чересчур умным сопляком и уже готов хорошенько ему наподдать. Однако сделал Шэду небольшую поблажку и не стал возражать.
Они вернулись к патрульной машине и поехали к вершине. От Евангельской тропы разбегалось множество тропок, исчезавших в зарослях по обеим сторонам дороги. Чтобы люди не сорвались с края, тут установили дощатую изгородь.
Изрезанная яростным потоком Чаталахи, расщелина тянулась на сотни миль в обоих направлениях. Крутые склоны ущелья обступали реку почти пятнадцать миль, до самого Поверхое. Другая сторона была обрывистой и неровной, ее покрывал густой лиственный лес.
Дейв и Шэд выбрались из машины. Помощник шерифа не выказывал ни малейшего напряжения, но Шэд чувствовал, что тот начинает нервничать: слишком много времени ушло на разговоры, разъезды, безделье, опеку гражданского. Шэд изо всех сил старался не обращать на это внимания.
Изгородь была хлипкой, на гнилых досках виднелась черная плесень. Чуть надави – и все опрокинется. Когда Шэд прижался к ней животом, ограда поддалась, доски дюйм за дюймом накренялись вперед, едва не сбросив его вниз. Крепкая рука Дейва метнулась и поддержала Шэда.
– Как высоко мы забрались?
– Вдоль края ущелья высота в среднем около трехсот или четырехсот футов над уровнем моря, – ответил Дейв.
– Господи…
– Вода опускается больше чем на две тысячи футов, прежде чем прорваться на открытую местность. Хребет Ионы по другую сторону ущелья. Мой дед там охотился на гризли и пум.
– Хотя и считал, что в холмах живут призраки?
– Он был противоречивым человеком.
Как и все мы. От этого никуда не деться.
– На той стороне кто-нибудь обитает?
Огромные легкие Дейва наполнились холодным воздухом точно кузнечные мехи. Помощник шерифа одарил Шэда все тем же взглядом – печальным и почти нежным, но в нем читалась явная готовность дать парню в нос, если потребуется.
– Ты собираешься охотиться за всеми в радиусе двадцати миль, Шэд Дженкинс?
– Если придется.
– Чтобы сделать себе еще больнее? – Дейв не стал дожидаться ответа. – На Ионе в основном пустоши. Гризли и больших кошек извели. Теперь там найдешь только оленей, куропаток, перепелов и енотов. Они питаются красной аронией и баптизией, так что вырастают не такими крупными, как ты мог бы подумать. А еще там полно гремучников. На случай, если решишь прогуляться. Купи себе настоящие ботинки. Те, что на тебе, змея прокусит, а без лечения ты, скорее всего, помрешь часа через два.
Он преувеличивал. Наверное.
– А как далеко мост через пропасть?
– До моста примерно миля. Сейчас кустарники и сосны закрывают от нас эстакаду. Фарисеев мост. Названия в этих краях – чистое наказание, правда?
– Похоже, их давали по-настоящему упертые люди.
– И кое-кто из их потомков может быть таким же.
– Думаю, да, мы можем.
– Эстакада
