Блондинка. Том II - Джойс Оутс

— О! Я люблю тебя!

— Дорогая, я так люблю тебя!

И, царапая коньками лед, Блондинка Актриса привстала на цыпочки и поцеловала Драматурга. По-настоящему. Крепко. В губы.

Той же ночью, в квартире на 11-й Восточной улице, уже после любви, Блондинка Актриса лежала в постели обнаженная, и вся дрожала от избытка чувств, и на щеках ее блестели слезы. Потом она взяла руки Драматурга в свои, поднесла к губам и стала покрывать их поцелуями.

— Твои прекрасные руки, — шептала она. — Твои чудесные, прекрасные руки!

Он был тронут. До самой глубины души.

Поженились они в июне, вскоре после того, как он развелся с женой, а Блондинка Актриса отметила свое тридцатилетие.

Тайна. Непристойность

Где лежит точка пересечения личной патологии и ненасытного аппетита потребительской капиталистической культуры? Разве в силах мы отгадать эту тайну? Это ведь сродни непристойности.

Так однажды напишет опечаленный Драматург. Но не в ближайшие десять лет.

Шери. 1956

Мне нравится Шери! Шери такая храбрая.

Шери никогда не пьет, чтобы подавить чувство страха. Никогда не глотает таблеток. И если что-то начинает, твердо знает, чем все закончится. И где закончится.

Шери возвращается в то место, откуда пришла. Я закрываю глаза и вижу песчаный берег, мелкий ручеек с грязной водой и одинокое и тонкое веретенообразное дерево с обнаженными, перекрученными, похожими на веревки корнями. Семья жила в стареньком трейлере, на свалке, среди гор ржавых консервных банок и сорняков. Шери возилась с младшими братишками и сестренками. Шери была их «маленькой мамочкой». Пела им песенки, играла в разные игры. В пятнадцать ей пришлось бросить школу, чтобы помогать по дому. Возможно, у нее был дружок, какой-нибудь парнишка постарше, лет за двадцать. И он разбил ей сердце, но не гордость. Не сломил ее неукротимого духа.

Шери шьет игрушки для младших братишек и сестренок, штопает одежду. Ее костюмчики могут разбить сердце кому угодно — заплатка на заплатке. Даже черные чулки сплошь в штопке! Шери вовсе не платиновая блондинка, волосы у нее пепельно-серые, оттенка мыльной воды. Когда-то у нее был здоровый цвет лица — много времени проводила на воздухе. Теперь же лицо покрывает болезненная бледность. Бледное, как луна. Может, у нее анемия? Ковбой по имени Бо бросает на нее лишь один взгляд и сразу понимает — она его Ангел! Его Ангел! А может, у нее всегда была анемия и у младших братишек и сестренок — тоже?.. Нехватка витаминов. Один из братьев — ребенок с задержанным развитием.

Одна из сестренок родилась с волчьей пастью, а денег, чтоб исправить этот дефект в раннем детстве, не было.

Еще девочкой Шери часто слушала радио. Пела вместе с радио. В основном — песни в стиле кантри и вестернов. Иногда плакала при этом — собственное пение разрывало ей сердце. Я видела ее поднимающей с земли младенца в промокшем насквозь подгузнике. Вот она тащит его в трейлер, переодеть. Мать много смотрела телевизор, пока он у них работал. Мать была грузной женщиной за сорок, с дряблой нездоровой кожей и апоплексически красным лицом пьянчужки. Отец Шери куда-то смылся. Никто не знал, где он. Шери вышла на трассу и добралась автостопом до Мемфиса. Там находилась радиостанция, которую она часто слушала, и она надеялась встретиться с одним из дискжокеев. И проделала ради этого путешествие в двести миль.

Сначала ехала на автобусе — ей удалось скопить немного деньжат, затем подсела в кабину к водителю-дальнобойщику. А ты хорошенькая девушка, сказал он ей. Самая хорошенькая из всех, кого он подвозил. Шери притворилась глухой и немой, умственно отсталой. И крепко-крепко прижимала к животу Библию.

Он поглядывал на нее так странно, что она испугалась и начала петь псалмы. Это его отрезвило.

Сейчас Шери, должно быть, уже тридцать, и она поет в какой-то аризонской таверне. Поет без аккомпанемента песню под названием «Древняя черная магия». И слушают ее пьяные ковбои, завсегдатаи этой таверны. Все может быть!

И еще ее все время преследует тот мальчик-ковбой. Он просто без ума от Шери. Она его Ангел Он неуклюж и неопытен, как молодой бычок. Она боится его, но потом полюбит и выйдет за него замуж.

И родит от него детей, и будет петь им и играть в разные игры. И шить для них маленькие игрушки и одежду.

Я так скучаю по тебе, Папочка! Ты так далеко от меня.

Дорогая, вылетаю на следующей неделе с одной только целью — повидаться с тобой. Мне кажется, тебе должно там понравиться. Такие горы…

Эти горы меня пугают.

Я думал, ты скажешь, что они прекрасны.

Что-то случилось, Папочка.

Дорогая, что? Что случилось?

Я… я не знаю.

Ты имеешь в виду на съемках, да? Поссорилась с режиссером, другими актерами? Нет.

Милая, ты меня просто пугаешь. Может, ты… плохо себя чувствуешь?

Я не знаю. Я уже не помню… что это такое, чувствовать себя «хорошо».

Норма, милая, дорогая моя девочка, скажи мне наконец, что случилось?..

Дорогая, ты плачешь? Что с тобой?

Я… никак не могу подобрать слов, Папочка. Почему тебя нет здесь, со мной?!

Кто тебя обидел? В чем дело?

Я хочу, чтобы мы были женаты. Хочу, чтоб ты был здесь, со мной.

Скоро я буду с тобой, любимая. Только скажи мне, что случилось?

Я думаю… я просто боюсь…

Боишься чего?..

Милая, все это как-то очень огорчительно. Я так тебя люблю. Мне так хотелось бы помочь тебе.

Ты и так помогаешь, Папочка. Уже одним тем, что находишься рядом.

А ты не… не слишком ли много ты принимаешь таблеток?

Нет.

Уж лучше немного помучиться бессонницей, чем…

Я знаю! Ты уже говорил мне, Папочка.

Ты уверена, что тебя никто не обидел? Как-то оскорбил или…

Нет. Кажется, мне просто иногда страшно. Сердце начинает так бешено биться…

Ты просто перевозбуждена, дорогая. Кстати, именно это и делает тебя такой замечательной актрисой. Ты целиком, с головой погружаешься в роль.

Как бы мне хотелось, чтобы мы уже были женаты! Чтобы ты обнял меня крепко-крепко и уже никогда не отпускал.

Ты просто разбиваешь мне сердце, дорогая! Что, скажи, что я могу для тебя сделать?

И потом чего именно ты так боишься, моя милая? Чего-то конкретного?

Ты обещаешь, что никогда не будешь писать обо мне?

Ну конечно, нет, дорогая. К чему мне это?

Люди так часто поступают. Ну, другие. Писатели.

Я же не какой-нибудь другой. Мы с тобой не чужие.

Знаю, что нет, Папочка. Но иногда мне просто страшно. Я не хочу спать…

А ты не пьешь, нет?

Нет.

Потому что ты плохо переносишь алкоголь, милая. Ты слишком чувствительна. Это действует на обмен веществ, нервную систему…

Я не пью. Только шампанское. Да и то изредка. По торжественным случаям.

Скоро мы отметим такой случай, родная. Отпразднуем его как следует.

Но мне хочется, чтобы мы поженились прямо сейчас, немедленно! Тогда, мне кажется, я перестану бояться.

Но чего именно ты боишься, голубка моя? Скажи мне. Попробуй объяснить.

Я тебя плохо слышу, милая. Пожалуйста, повтори!

Думаю… я боюсь Шери.

Шери? Как это?

Просто боюсь ее и все.

Но, дорогая, мне казалось, тебе нравится эта роль.

О да, да! Я просто обожаю Шери!.. Но Шери… она… это я.

Милая, Шери может быть частью тебя. Но всего лишь частью. Ты сама вмещаешь в себя множество таких, как Шери! И сотни других.

Разве? Не думаю.

Нет, это просто смешно! Шери — трагикомический персонаж. Шери мила, наивна, молода, но при всем этом бездарна. Певичка, которая не умеет петь, танцовщица, которая не умеет танцевать.

Но она гораздо храбрее меня, Папочка. Она не отчаивается.

Что ты такое говоришь, дорогая? Разве у тебя есть причины отчаиваться? Да и вообще ты самая веселая и счастливая из женщин, которых я только знал.

Разве, Папочка?

Уж будь уверена!

Это потому, что я часто заставляю тебя смеяться, да? И других тоже.

Это уж определенно. Придет день, и весь мир назовет тебя самой выдающейся на свете комедианткой.

Правда?

Точно тебе говорю.