НекроХаник 2 (СИ) - Борисов Олег Николаевич

Девушка попыталась повернуться и выйти из окаменевшего строя, но подскочивший рыжеволосый предводитель Думы закричал, брызгая слюной:

— Как ты смеешь так с самодержцем разговаривать! Ты кто такая, дрянь безродная! Да тебя за такое!..

Березин с неожиданной радостью для себя подумал, что именно сейчас отличный момент проявить рвение, доказать личную преданность императору. А то шепчутся уже, завистники, будто царская семья на него косо посматривает. И все попытки подгрести под себя оппозиционных вольнодумцев к желаемому результату не приводят. Поэтому — давить надо скверну в зародыше, как раз на глазах журналистов и собравшегося бомонда. Вон как Иван зло из-под насупленных бровей зыркает. Самому осадить глупую девку титул не позволяет, но Яков Игнатьевич поможет, расстарается.

Звук пощечины прогремел в зале, словно разрыв гранаты.

— Сударь, вы подлец и хам!.. К моему глубокому сожалению, по действующему дуэльному кодексу я не могу вызвать вас к барьеру… Господа офицеры, кто готов выполнить мою просьбу и покарать это ничтожество за меня?

Сашенька переводила взгляд с одного титулованного мужчины в погонах и с многочисленными регалиями на другого — но все только прятали глаза и старательно выискивали что-то им одно известное среди узора на паркете. Поняв, что никто не будет за нее заступаться, Найсакина аккуратно сняла с груди перевязь “Доброволец РИ” и бросила ее под ноги Березину, который с безумным видом ощупывал покрасневшую щеку.

— Я была права. Мне здесь не место… Я не видела вас в окопах, господин мерзавец. Я не видела вас санитаром в госпитальной пещере, когда не спала сутками. Я не видал вас на фронте, как и остальных столь важных персон, кто первыми выстроился за наградами. Мне не место среди лизоблюдов и жулья, кто давно забыл, что такое честь и совесть. Я не желаю иметь с вами ничего общего. Вы — ничтожества… — Повернувшись к императору, Сашенька закончила: — Я проливала за вас кровь. Десятки моих товарищей сложили головы, с вашем именем на устах. Я была готова отдать жизнь ради империи. И что я вижу?.. Посмотрите на них. Они предали меня. Все, до единого… Они предали добровольцев, кто остановил мертвую чуму. И когда этой мрази будет выгодно — предадут и вас… Мне вас жаль, Ваше Императорское Величество. Потому что человек, которого я знала с детства, которого я боготворила… Он куда-то уехал. Навсегда… А вас — я не знаю. Простите, господин Романов, мне стыдно находиться здесь. Людей, кто собрался под этой крышей, в приличном обществе даже на порог не пускают… Честь имею…

Повернувшись налево, девушка направилась к выходу из зала. Толпа расступалась от нее, словно от зачумленной. Кто-то смотрел растерянно, кто-то удивленно, но было много и злорадных взглядов. И последние все ждали, когда последует окрик, когда бунтовщицу призовут к порядку.

В оглушающей тишине громко прозвучали твердые шаги. Строевым, придерживая саблю у левой ноги, подпоручик второй роты промаршировал до места, где раньше стояла Сашенька, вытянулся перед бледным предводителем Думы и громко заявил:

— Сударь! Как человек чести, я требую от вас сатисфакции за оскорбление добровольческого корпуса и зауряд-прапорщика Найсакиной, лучшего его представителя! Извольте принять секундантов!

Понимая, что ситуация из паршивой валится вообще в бездну и становится неуправляемой, император заревел, словно раненый бык:

— Запрещаю! Никакой дуэли не будет! Прекратить балаган!

— Так точно, Ваше Величество!.. — Сняв перевязь, подпоручик бросил ее к ногам Березина. Затем повернулся к Ивану Второму: — Прошу прощения. Я недостоин носить награду, есть люди, кому она больше подходит. Более благородные. Более состоятельные. Кто ближе к трону. Что касается этого куска материи — можно использовать вместо портянок. На большее он не годится. Честь имею…

Развернувшись, все тем же строевым двинулся к выходу. За ним следом на пол бросили перевязи еще трое младших офицеров, прищелкнули каблуками и покинули зал. Когда за ушедшими закрылись двери, в зале наступила мертвая тишина.

***

С трудом переведя дыхание, император и самодержец Всероссийский, Царь Ханьский, Царь Сибирский и прочая, прочая, обвел взглядом напряженную толпу и спросил:

— Где граф Салтыков?

Раздвинув сгрудившуюся в стороне свиту, вперед выбрался старик:

— Я здесь, Ваше Величество.

— Это же ваша воспитанница? Младшая Найсакина?

Вздохнув, граф понурился:

— Так точно, моя протеже. Я стараюсь по мере возможности принимать участие в ее судьбе.

На балконе послышались первые, самые осторожные шепотки. Пара генералов тихо хохотнули. Даже получивший пощечину “предводитель оппозиции” приободрился.

То, что произошло дальше, мгновенное прекратило намечающееся злое веселье.

— Господин Березин. Подите прочь. То, что я спас вас от череды дуэлей не означает, что императорской семье хочется находиться с вами под одной крышей. С этого момента вы признаетесь нежелательной персоной на всех официальных мероприятиях. Включая заседания Государственной Думы.

Подождав, когда “викинг” на подгибающихся ногах выйдет из зала, Иван Второй продолжил:

— Граф Салтыков… Гордей Панкратович. Я вам не приказываю, я вас прошу. Возьмите девочку под личную опеку. Как родную дочь. Потому что идиотов на Руси-матушке, как оказалось, аршином не перемерять. Только и успевают, что плодиться и мне в спину бить… Если у нее возникнет хоть какая-нибудь проблема — при поступлении в университет, из-за пасквилей в газетах или еще как — немедленно докладывать князю и мне. Надеюсь, у Мстислава Святославича хватит возможностей оказать необходимую помощь. Будет мало — звонить мне. Невзирая на чины и звания причастных… Дожили, одаренные мне в лицо плюют, потому что кое-кто решил у трона именем самодержца подтереться…

Не выдержав, верховный правитель Российской империи снова взревел, заставив задребезжать стекла в окнах:

— Забыли, суки, кто коронован монархом? Так я — напомню… Вы у меня все вспомните… Где начальник Особого Отдела?

— Здесь, Ваше Императорское Величество!

— Берете в подмогу контрразведку и лично проверяете каждый наградной лист. От следствия седьмое делопроизводство отстранить, руководство — под арест! Коллежского асессора Шипилина — в одиночку! И если, не дай бог, помрет до того, как его вдумчиво допросят, все виновные на плаху отправятся!.. Доклад по результатам проверки — лично мне. Если окажется, что кого-то вписали по кумовству за Африканскую компанию, а не за пролитую кровь… Если хотя бы один из служивых не получит положенную награду за проявленную храбрость… Я вас всех, паскуд, на рудниках сгною. Вы у меня кровью умоетесь, как при прадеде моем, Станиславе Лютом. Давно опричнины не пробовали? Так я вам ее устрою…

Повернувшись к отпрянувшей челяди, Иван прорычал:

— Где это пугало ряженое? Где архиепископ Капитон?

Облаченного в золотые одежды старика вытолкнули вперед.

— Значит, некромант тебя не устроил, кочерыжка бородатая? Единственный ученик покойного Зевеке, наш собственный хранитель и защитник от Тьмы! А ты его — в петлю сунуть хочешь? И под локоть подталкиваешь, чтобы моими руками и побыстрее все устроить?! Сосед наш германский за бедолагу лично хлопочет, горы золота обещает, чтобы мальчишка в гости приехал и у него студентов поднатаскал, а мы его — в петлю?! Да вы ошалели здесь все, что ли?.. Князь. Это — твоя столица, твоя вотчина. Я возвращаюсь к себе. Через неделю жду с докладом. Если не разгребешь, то очень расстроюсь. Очень… Как мы докатились до того, что мне, императору, люди кровью заслуженные ордена и медали в лицо швыряют?!

Не обращая внимания на перепуганные лица вокруг, император стремительным шагом двинулся назад, к распахнутым дверям. Нагнав его, рядом пристроился брат Николай. Пропустив Романовых, личная охрана закрыла двери, оставив двух гренадер не пропускать никого следом. Гвардейцы стояли с мрачным видом, положив левые руки на рукояти тесаков.