НекроХаник 2 (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— Она в меня стреляла, господа! Она в меня…

Шагнув вперед, девушка подняла револьвер и скопировала интонации фельдфебеля Дирка, который иногда устраивал разнос нерадивым подчиненным:

— Имя! Звание! Кто командир, крыса ты тыловая?!

Услышав нужное, убрала оружие на место и повернулась к подбежавшему жандарму:

— Мерзавца перевязать. Сдать в военную комендатуру за нападение на доктора добровольческого корпуса. Предоставить мне сопровождающего. Я еду к графу Салтыкову, буду подавать жалобу. После того, как меня и раненого отправите, снять с жителей показания. Не вздумайте потерять бумаги, они будут использованы в суде.

Оба солдата стояли по стойке смирно и поедали глазами рассерженную валькирию. Похоже, представители Особого отдела обгадились и теперь им придется серьезно попотеть, объясняясь перед грозным начальством.

Повернувшись к хнычущему хлыщу, Сашенька мстительно добавила:

— Я это просто так не оставлю. И тебе, позор жандармерии, повторю. Поднять руку на одаренную, этого не простят. И хотя я могу тебя пристрелить здесь и сейчас за подобное, но не стану этого делать. Я добьюсь, чтобы тебя повесили. Прилюдно. На главной площади…

***

Вечером первой дочь встретила Нина Августовна. В прихожей остро пахло мятными каплями, отец стоял в проходе в гостиную и сжимал в руках сложенную газету.

— Александра, золотце! Я ничего не понимаю… Звонил Фрол Карлович, извинялся. Говорит, газетчиков хорошенько пропесочили, но два вечерних листка все же успели тиснуть статейки… Как это можно! Благородной девушке ввязаться в перестрелку в центре города! Соседи наверняка уже шепчутся!.. Мало того, ты ведь не от хулигана какого-то отбивалась, ты в жандарма палила!.. Что мы будем делать, когда за тобой придут?

— Не придут, — мрачно ответила Сашенька, сбрасывая шубку на руки горничной. — Я только что из детинца. С графом Салтыковым ездили к личному секретарю князя. Два часа обсуждали, что на самом деле произошло и кто во всем виноват… Мне прямо сказали, что если бы я пристрелила мерзавца на улице, меня бы только пожурили. Нападать на одаренную, превышать выданные полномочия — это публичная пощечина Мстиславу Святославичу. Но я только всадила пулю в колено. Поэтому дело замнут, пострадавшего отправят обратно, мне высказали устное порицание.

— У князя? Порицание?.. Твое имя в газетах, последний босяк в городе станет тыкать в нашу сторону пальцем… Боюсь, тебе придется побыть дома какое-то время. Пока все не успокоится.

Сашенька долго смотрела на мать, затем повернулась к отцу:

— Что изменилось у нас в городе, папа’, за время моего отсутствия? Человека, который спас сотни и тысячи — хватают и бросают в кутузку по надуманному обвинению. Его ручного зверя, который нас защищал, убивают, потому что он попытался закрыть грудью хозяина. Меня лапали, как последнюю шлюху на глазах у прохожих, обвиняли во всех смертных грехах и собирались избить прямо там, на мостовой… Я вынуждена была защищать честь и достоинство, а вы рассуждаете, как я посмела наказать ублюдка?..

Нина Августовна смутилась. Попыталась улыбнуться, хотя губы дрожали:

— Знаешь, мы вполне сможем обсудить это позже. После ужина.

— Спасибо, я не голодна. Меня с лихвой накормили лживыми речами и пустыми обещаниями в княжеской приемной… Я пойду к себе. Мне надо понять, осталось ли здесь, в Великом Новгороде, место для меня. Или мне лучше вернуться в Сахару. Там мне обещали построить личную клинику и нанять лучший персонал. И не принимали за глупую девочку, которой выговаривают за чужие проступки. Прошу меня простить.

Медленно поднявшись по лестнице, Сашенька дождалась, когда стоящая наверху сестра уступит дорогу, и прошла в комнату. Тихо закрылась дверь. В доме наступила звенящая тишина.

Николай Павлович подал жене стакан с холодной водой, чтобы запить лекарство.

— Как же так, Николя? Я ведь ничего такого не хотела… Наша дочь превратилась в неуправляемого монстра!

Встав рядом, Елена погладила мать по голове и с легкой горечью в голосе ответила вместо отца:

— Наверное, вы просто не заметили, что наша егоза выросла. За полгода… Я сама не могу это принять с легкостью, но это так. У нее официальные бумаги на врачебную практику. У нашей Сашеньки, которая еще даже в университет не поступила!.. У нее рекомендации германских хирургов, с которыми она работала. И не только за ассистенцию, но и за лично проведенные операции. Ей присвоили звание зауряд-прапорщика и подтвердили, что на ее счету десятки спасенных жизней… И крест за доблесть, врученный губернатором южной Сахары по личному приказу Кайзера… А мы все пытаемся с ней разговаривать, как с малолетним ребенком.

***

Заведующий седьмым делопроизводством отчитывался перед императором по результатам следствия. Рискуя заработать косоглазие изредка посматривал налево, где на большом кресле устроился брат Ивана, Николай.

— По всем обнаруженным фактам, Ваше Императорское Величество, следует… Смутьян. Вольнодумец. Сопротивлялся при аресте, пришлось применить силу. На допросах не сотрудничает, как и монах, которому задурил голову в Африке.

— Это я уже прочел. Что там с Тьмой и колдовством?

— Мертвецов в пустыне не поднимал, это местные отличились. Шел в последних рядах, когда уже все закончилось. Есть пометки следователя, что преступник трусоват и глуп. Но никакой скверны епископат в обоих не обнаружил. Вот копия телеграммы, подписанная архиепископом Капитоном. Подтверждает, что дело исключительно политическое и никоим образом с церковью не связано.

— Это я тоже читал, — недовольно дернул щекой Иван Второй. — Не нужно мне мешанину фактов озвучивать. Ваше заключение какое? Как начальника департамента? Ваш ставленник во второй столице умудрился пулю поймать.

— Со стрельбой бы надо разобраться, Ваше Императорское Величество. Если горожане в жандармов начнут…

— Выводы! Выводы какие по делу?

— Виновны! Учитывая общую опасность задержанных, предлагаю не присуждать каторгу, а выбрать мерой наказания виселицу. И привести приговор в исполнение.

— Понятно…

Аккуратно закрыв папку, император поднялся, положил ее на стол и задал еще один вопрос:

— Я запросил по своим каналам, банкиры подтвердили, что мальчишка получил наследство Зевеке. На эти деньги дом снял, кстати. Если они, согласно вашим документам, никогда лично не встречались. Если подозреваемый в доме у старика не появлялся, бродяжничал и затем подрабатывал на стройке. Спрашивается, то с чего бы вдруг назвался учеником некроманта?

— Скорее всего, он выполнял какие-нибудь поручения советника в отставке, Ваше Императорское Величество. Затем обокрал и ждал момента, чтобы воспользоваться случаем и получить доступ к бумагам покойного… Я бы поправил рапорт коллежского асессора Шипилина. Задержанный не так и глуп, раз смог втереться в доверие к полицейским, учился там на бухгалтера. Но потом натура взяла свое, поскандалил и уехал на фронт. Вполне возможно, что стащил что-то перед этим и так подался в бега. Босяк. К сожалению, в банке нам отказались предоставить полную информацию о том, что именно преступник заполучил из хранилища.

— Понятно… Действительно, очень интересный молодой человек. Хитрый, изворотливый, в меру практичный. Попался буквально случайно… Все, можете быть свободны. Доклад оставьте здесь, я еще на досуге полистаю.

Пока Иван стоял мрачной статуей у окна, брат лениво перебирал бумаги в другой папке. Поняв по напряженной спине, что император совершенно не в духе, флегматично высказался:

— Руководство “семеркой” придется менять. Может быть, вообще всю верхушку перетасовать. Они не пытаются найти ответы на вопросы, а подгоняют ответы под наши пожелания. Абсолютно непрофессионально.

— О чем ты?

— Дело сверстано белыми нитками. Протоколы допросов как под копирку. Никаких серьезных зацепок, все со слухов и сплетен, собранных в городе. Да, был такой. Работал. Ни в чем особо не замечен, числился благонадежным. На него даже в участке урядник рекомендацию написал для поступления в университет.