Случай из практики-2 - Кира Измайлова

Лауринь скептически улыбнулся.

— Вы пауков боитесь, что ли? — недоуменно спросила я.

— Не люблю насекомых, — ответил он.

— В следующий раз, как вам взбредет в голову с такой неприязнью смотреть на обычного паучка, наведайтесь в королевский зверинец, — посоветовала я. — И взгляните на паука-птицеяда. Такие на западном архипелаге водятся во множестве. Очаровательные создания, с мою ладонь размером, никак не меньше, птичку размером с воробья ловят легко. Их в зверинце мышами кормят.

Лауринь немного переменился в лице, видимо, представил себе это насекомое, а я сменила тему.

— Вернемся к нашему разговору. Те пауки, что сетей не ткут, нам мало интересны. Да и те, что прядут паутину, но живут в лесах и полях, помочь вряд ли чем смогут. А вот домашние пауки… Соткут паутину в углу и сидят, сидят… Лауринь, вы уже поняли, к чему я веду?

— Если рассуждать теоретически, паук должен знать обо всем, что делается в доме, вернее, в той его части, где расположена паутина, — сказал капитан.

— Точно, — усмехнулась я. Дед нынешнего короля любил так развлекаться: подсаживал специально обученных паучков в покои придворных (не собственноручно, конечно, на то имелись придворное маги), а потом во время застолий повторял во всеуслышанье то, о чем придворные шептались по углам. Большой был затейник этот король! — Иногда их используют, как шпионов. Кто обратит внимание на паука в углу? Разве только тот, кто насекомых боится… Словом, нам с вами повезло. Если получится, то хоть какую-то малость мы узнаем.

— Значит, его можно допросить? — Лауринь посмотрел на паука уже с заметно большим уважением.

— Не уверена, что получится, это ведь не паук-шпион, — задумчиво сказала я. — Но вдруг?

— Что нужно делать?

— Ничего, просто постойте молча, — попросила я. — Мне нужно сосредоточиться.

Допрашивать пауков мне прежде не доводилось, как это делается, я знала только теоретически. Правда, обучал меня этому искусству дед, а все, чему он меня учил, обычно и на практике выходило преотменно (то ли он был хорошим учителем, то ли я — внимательной ученицей, а скорее, все вместе). Получилось и на этот раз, хотя сил пришлось потратить немало, даже лошади занервничали, чуя магию.

— Что?.. — отрывисто спросил Лауринь, когда я открыла глаза.

— Да почти ничего, — хмыкнула я. Лоб под косынкой был влажным, руки чуть вздрагивали от напряжения. — Я же говорю, это обычный паук, не шпион. Два обрывка фраз: ваш Зибо открыл дверь и сказал что-то вроде "убедитесь сами", а тот человек ответил "да, вижу, прошу извинить". На этом все, видимо, тут Зибо и получил по голове. Но голос я узнаю, если услышу.

— А лицо? — нахмурился капитан.

— Пауки видят не так, как мы, — мотнула я головой и осторожно пересадила паучка на стену. Он тут же отправился путешествовать. — Здесь он нам не помощник. Но хоть что-то…

— Положим, опишет нам этого человека Зибо, когда придет в себя, — Лауринь задумался. — Но он не слишком хорош в том, что касается деталей. Я бы не стал на него полагаться. Может, какие-то еще мелочи?

— Мне показалось, у этого человека был акцент, — задумчиво сказала я. — Но какой, пока не соображу. Он очень напирал на "р" и немного растягивал "а", в Арастене говорят не так. Вам не знаком этот говор?

— Не припоминаю, — подумав, мотнул головой Лауринь. — Вспомню — скажу.

— Хорошо, — кивнула я. — Идемте в дом, взглянем за Зибо, что ли…

Смотреть было вовсе необязательно: как я и предполагала, маг-медик оказался совершенно прав — бедолаге сержанту предстояло проваляться без сознания еще пару суток, тогда дырка в его дурной голове зарастет как следует, и Зибо снова сможет выводить из себя окружающих. Маг-медик свое дело знал, залатал мальчишку на совесть, и вмешиваться в процесс выздоровления не стоило, как бы ни хотелось нам поскорее узнать, кто же огрел Зибо по голове.

— Лауринь, — я призадумалась. — У меня есть еще дела, поэтому я вынуждена вас покинуть. Когда Зибо очнется, пошлите за мной, не сочтите за труд.

— Конечно, — кивнул Лауринь. — Где прикажете вас искать?

— Для начала — дома, — хмыкнула я. — Если там меня не будет, оставьте записку. Где я окажусь в следующие пару часов, я и сама не знаю.

— Как обычно, — криво улыбнулся Лауринь. — Что насчет лошади?

— Пока пусть побудет у меня, — ответила я и повела своего мерина к воротам. — Ко мне не так просто забраться, как к вам.

Говоря так, я немного кривила душой: пара заклятий — это не то, что полноценная защита. Ею я займусь, как только вернусь домой, откладывать больше нельзя. Пока же… будем надеяться, что даже если хозяин вороного вейрена узнает, где находится его пропажа, то не рискнет по-наглому сунуться в дом судебного мага.

…Путь мой лежал к дому Лейса Ротта на респектабельной улице Трех Фонарей (не знаю, откуда такое название, фонарей тут было явно больше) — уже вечерело, хозяину пора уж объявиться дома! Однако, как вскоре выяснилось, я прибыла слишком рано.

— У хозяина срочный заказ, — пояснил обходительный слуга. — Он может и ночевать в мастерской остаться. Но тогда уж предупредит… Вы обождите, госпожа, если не торопитесь.

Я заверила, что не тороплюсь, расположилась в кресле у камина и принялась задавать вопросы прислуге. Отвечать мне вовсе не жаждали, но стоило представиться, заметить, что разрешение на допрос мне дал господин Ротт и что вопросы мои имеют прямое отношение к исчезновению их хозяйки, как отношение прислуги мигом переменилось. Теперь на вопросы отвечали подробно и, насколько я могла судить, честно, но ничего нового я из слов домочадцев Ротта почерпнуть не смогла. Да, хозяйку они любили, она была женщиной доброй, приветливой, никогда никого без причины не бранила…

— Это потому, что она сама деревенщина, — припечатала пожилая служанка, она была у Ротта кем-то вроде домоправительницы. — Не привыкла распоряжаться. Я у них уже сколько лет служу, а она так и не научилась приказывать! Только и слышно было: "сделайте, пожалуйста, это" или "принесите то, будьте добры", будто мы не прислуга, а ей ровня!

— Да что вы говорите! — с тщательно дозированным интересом в голосе произнесла я. — И как же она дом вела с таким отношением?

— Да дом-то я вела, если уж честно говорить, — ответила служанка без лишней скромности. Это была монументальная женщина, не уступающая мне шириной плеч, а в объемах превосходящая раза в три, не меньше. — Госпоже Ротт не до того было.

— Чем же она занималась? — удивилась я. — Небось, с подружками языком чесала?

— Как же! — служанка, кажется, была рада возможности выложить постороннему человеку все возможные сплетни о хозяевах. — Языком-то она как раз чесать особо не могла, слыхали, может, заикалась она? — Она дождалась моего кивка и продолжила: — К подружкам ходила, было такое, и к ней ходили, но не сказать, чтоб часто. А так-то она все больше у себя сидела да работала.