Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

Она положила руки на тело воображаемого медведя, и они закружились по танцплощадке в вальсе. Люди стали оборачиваться, чтобы на них посмотреть. Сначала им казалось, что они смотрят на Розу потому, что она более чем странно себя ведет. Но потом они осознавали, что их взгляды притягивает выражение ее лица, когда она кружится в танце. Ее взгляд отражал восторг, экстаз, упоение, как будто ей снился чудесный сон. Люди задумывались над тем, была ли в их жизни такая любовь, выражение которой отражалось на лице Розы. Им всем захотелось нестись домой, прыгать в постели и видеть такие же сны, какой снится ей.

Из всех девушек Розе больше других нравилась Мими, потому что с ней можно было вести содержательные беседы. В пятницу они с Мими решали, чем займутся в субботу.

– Есть один кинотеатр, где играет потрясающий пианист, – сказала Мими. – Давай сходим туда.

– Я не очень люблю кино, – ответила Роза. – Мне больше по душе живое исполнение. Лучше пойдем куда-нибудь, где можно поболтать.

На следующий день Роза с Мими встретились у гостиницы «Валентин», чтобы вместе сходить на выставку Пикассо. С деревьев, напоминая морских коньков, опадали свернувшиеся в трубочку бурые листья.

– Там должно быть замечательно! – воскликнула Роза. – Видеть все эти картины, где он лепит носы на щеки, а глаза – на лбы. Он прекрасно уловил современные тенденции. Все наши мысли в раздрызг. Всюду одни тупики. На вещи надо смотреть одновременно с разных позиций, чтобы видеть их шиворот-навыворот. Не просто зацикливаться на очевидном, обычном способе видеть окружающее, понимаешь? Уметь постигать истинную суть вещей.

Музей располагался в импозантном здании с колоннами в самом центре города. Им пришлось подняться по ступеням внушительной мраморной лестницы. Розе нравилось возникшее ощущение, поскольку она вновь чувствовала себя маленьким ребенком. Внутри здания разносилось гулкое эхо. Все звуки усиливались. Как будто вы стояли на сцене и говорили в микрофон.

По пути к выставке картин они прошли через экспозицию диких животных, обитающих в лесах вокруг Монреаля, но никогда не отваживающихся проникнуть в пределы города. Представьте себе ужас при виде городской световой рекламы тех из них, которые боялись огня. На девушек в упор уставилось чучело волка, оскалившего огромные клыки и поднявшего лапу, хоть ничего пугающего в этом жесте они не усмотрели. Просто это как-то не вписывалось в ситуацию.

– Все страхи зависят от ситуации, – сказала Роза.

Они стояли и вместе смотрели на портрет Гертруды Стайн. Изображенная на картине женщина производила впечатление умного и серьезного человека. Роза читала ее стихи и восхищалась ими. Под их влиянием она лучше думала о себе и обо всех женщинах. Все, написанное любой женщиной, было написано всеми женщинами, потому что все они от этого что-то выигрывали. Если одна женщина оказывалась гением, это доказывало, что каждая представительница лучшей половины человечества имела возможность им стать. Они не были вертихвостками. Все они были как Гертруда Стайн. Роза вообразила собственный портрет: она в ипостаси поэтессы.

– Разве это не самая прекрасная женщина из всех, которых ты видела? – спросила Роза. – Если бы кто-нибудь решил написать мой портрет, я бы хотела выглядеть в точности как она.

– Ой, Роза, посмотри! – воскликнула Мими. – Пойдем в этот зал. Там выставлена экспозиция под названием «Розовый период». Должно быть, так ее назвали в твою честь.

Роза оглядела размещенные в зале картины. На всех были артисты цирка. Доминировал на полотнах розоватый цвет заката. Она остановилась перед изображением стройного клоуна в трико и треуголке, сидящего на красноватой кушетке. Мими подошла и встала рядом с Розой, глядя на картину.

– Какая картина! Этот клоун очень похож на Пьеро. Он был моей первой любовью. Он бросил меня, думаю, потому, что я ему отказала в близости. Хотя, по правде говоря, я толком не знаю, почему он меня бросил, что он обо мне думает или почему он меня разлюбил. Как здорово на него теперь смотреть! Это напоминает мне чувства, которые я к нему испытывала, чувства, которые испытываешь, когда ты вместе с мужчиной. Когда вы просто друзья, а не соперники. Я тогда прекратила по разным поводам беспокоиться и переживать. Как будто была лодкой в открытом море, которая перестала качаться на волнах. С Пьеро я чувствовала себя в безопасности и потому могла себе позволить опасные мысли. Мне кажется, это и есть любовь.

– Ну, не знаю, не знаю, мне трудно в этом с тобой согласиться, Роза. Думаю, ты сейчас описала один из восьми тысяч способов почувствовать желание. Но мне кажется, тебе нужно найти этого Пьеро. Просто чтоб узнать, как он, что с ним, и перестать по нему сохнуть.

– Мне всегда хотелось это сделать. Но я понятия не имею, что с ним стало и где его найти. Но теперь я это точно знаю – конечно же, Пьеро стал клоуном!

Тут со странным звуком, будто птица рассекла крыльями воздух, у Розы между ног стекла вода и забрызгала пол.

– О господи! У меня будет еще один ребенок.

Роза с Мими поспешили обратно в гостиницу «Валентин». Роза дрожала всем телом. Она подошла к шкафу и взяла оттуда старое одеяло. Когда она здесь поселилась, оно там лежало на полке. Одеяло было старое, выцветшее, набивка внутри него скомкалась. Наверное, потому его здесь и оставили. Оно было разрисовано странными грибами лиловато-фиолетового цвета. Роза расстелила его на кровати. Ей показалось, что одеяло сохранили в шкафу специально для этой цели. Она на него легла.

– Ты знала, что беременна?

– Нет!

– У тебя же пузо должно было вырасти. Как думаешь, когда ты залетела?

– Понятия не имею.

Мими опустилась рядом с кроватью на колени и взяла Розу за руку. Роза чувствовала себя так, будто опрокинула сорок стопок виски кряду, и теперь ее никак не могло вырвать. Потом ее стал сильно бить в живот какой-то огромный кулак. Он ударял ее снова и снова, как когда-то в приюте. Девочек всегда наказывали сильнее, чем мальчиков.

Боль сделалась нестерпимой. Почему люди не слышат, как женщины постоянно орут от боли? Она изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не кричать. Но не могла с собой совладать. Снова и снова у нее вырывались истошные вопли.

– Тужься, тужься, тужься, – уговаривала ее Мими.

– Зачем? – крикнула она.

– Тужься, тужься, тужься, и скоро все кончится.

Роза не знала, тужится она или нет. Ей очень хотелось, чтобы все