Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

как говорится, или в короне, или на погосте. Борьба за власть редко оставляет какой-то путь к отступлению.

Перед рассветом Офра даже слегка задремала. Она не боялась свалиться с балки, на которой сидела. Навык просыпаться при малейшей потере равновесия тоже оттачивали в лесном доме Учителя, как и прочие умения убийц. Проснулась, когда закрытых век коснулся первый утренний луч. Небо на востоке вначале посветлело, потом зарозовело, окрашивая в оттенки алого крыш домов и крепостную стену. В городе захлопали ставни, залаяли собаки, выпрашивая у хозяев еду. Потянулись колодцам женщины с вёдрами, устраивая споры и обсуждения — сильно ли грохотало минувшей ночью, кто опять уехал из Вожерона, сломавшись и не выдержав постоянного страха, какие кары обещают обрушить на головы местных жителей из Аркайла. О чем толкуют в толпе — на рыночных площадях, в лавках, в очередях у колодцев — Офра узнала, потолкавшись вчера на улицах. Умения слушать, выделять из обрывочной болтовни важные сведения и запоминать их — ещё одно необходимое умение для наёмного убийцы.

Когда солнце поднялось над дальним лесом на ладонь, к собору Святого Кельвеция подошли гвардейцы Вожерона. Оцепили площадь перед храмом. Появился декан — отец Реми в сопровождении ключника. Двери открыли. Офра обратила внимание, что на паперти нет ни единого нищего. Для города, который находится в самом горниле войны, необычно и неправильно. Наверняка в Вожероне должны быть и калеки, и блаженные, и разорившиеся лавочники… Видимо, лишних людей убрала стража. Хотя Кларина и уверяла всех, что пользуется всенародной любовью, рисковать не хотела.

Сразу после священников в собор вошли гвардейцы — человека четыре. Они обшарили все уголки, разве что за алтарь не заглянули. Один оказался настолько рьяным, что полез на звонницу. Оглядел табуреточку на которой отдыхал звонарь, пнул ногой пустой кувшин, покатившийся по деревянному полу с противным дребезжанием. На него тут же накричали снизу. Десятник объяснил, что шуметь в церкви нехорошо, особенно если сейчас здесь появится герцогиня. При этом допускал достаточно крепкие слова. Можно даже сказать — в выражениях не стеснялся, но каждый раз охал и извинялся перед отцом Реми. Декан терпеливо молчал, справедливо полагая, что военные — народ особый и без ругательств пожить не могут. В бою любая команда надёжнее впечатывается в сознание подчинённого, если сопроводить её усиливающим словом.

Прошло ещё не менее четверти стражи, когда на площади показался портшез. Четверо крепких слуг в ливреях цветов Дома Сапфирного Солнца тащили его без видимого усилия. Шагали в ногу и настолько быстро, что ехавший рядом Клеан альт Баррас мог не слишком уж сдерживать коня. Светло-гнедой жеребец красиво перебирал ногами, двигаясь сокращённой рысью, и выгибал лоснящуюся шею.

Пран Клеан бросил поводья в руки одному из гвардейцев, спешился и помог дочери выбраться из портшеза. Сегодня самозваная герцогиня оделась в чёрное платье с серебряным шитьём, закрытое до самого горла. Немного лоддских кружев на манжетах и узком воротнике. Никаких украшений. Ни перстней, ни короны. Она не надела даже медальон с гербом Дома, с которым редко расставалась. Голову Кларины покрывала косынка из тончайшего шёлка, который производили на айа-багаанских островах. Судя по всему, от сложной причёски она тоже отказалась, гладко зачесам волосы назад и собрав их в узел на затылке. Опираясь на локоть отца, она поднялась по тём широким ступеням церковного крыльца. Дальше пошла одна.

Офра бесшумно спрыгнула с балки, приземлившись на носочки. Скользящим шагом приблизилась к лестнице, легла на живот и осторожно выглянула. Теперь она видела притвор и солею, клирос и царские врата. Рукотворные изображения Вседержителя в золочёных окладах трепетали в неровном пламени свечей, словно оживая ненадолго.

Отец Реми встретил герцогиню у амвона. Она покорно склонила голову, поцеловав перстень священника — чёрный отшлифованный агат с выпуклой резьбой. Пастырская ерлыга — именно их Вседержитель раздавал первосвятителям, благословляя их идти в народ и проповедовать догматы веры. Кельвеций и Бардан, Трентильян и Брунна, Йохан и Микал, Никоан и Беда… Декан поддержал правительницу под локоток, вручил три витых свечи, подвёл к иконостасу. Кларина поочерёдно зажгла свечи, поставила их изображения святого Кельвеция, святой Пергитты и святого Беды. Прямо здесь, на солее, опустилась на колени и сложила ладони пред грудью, низко опустив голову.

Священник, пятясь, ушёл вначале в притвор, а потом, скорее всего, вышел наружу.

Никто не хотел мешать герцогине-регентше, устроившей смуту на юге державы, которая решила вдруг помолиться за справедливость. Поможет ли? Вседержитель редко снисходит до просьб простых смертных. Да и слова именитых и богатых дворян часто пропускает мимо ушей, какими бы древними не были их Дома. Вседержителю плевать на заслуги твоих предков. Важно, кто ты есть, чего добился, на что способен ещё. Как говорил когда-то Коло, высшие силы помогают тому, кто сам о себе заботится. В Вирулии использовали более приземлённую пословицу — на Вседержителя со святыми надейся, а осла привязать не забудь. Офра всегда привязывала своих ослов, в отличие от ласточки, которая умудрялась сделать из полезного барахла смертельную удавку. Вот и сейчас трезвый расчёт сработал. Кларина одна, молится, опустив очи в пол. Трудно подобрать более удобную мишень для стреломёта. А пружина у него срабатывает почти бесшумно — даже с паперти не услышат, не говоря уже о площади пред собором, где начали собираться горожане, пришедшие к заутренней службе. Сегодня им придётся подождать. Подумаешь, какие-то мещане и мастеровые припёрлись. Тут её светлость молиться изволит… остальные подождут.

Глава 6

Ч. 2

Убив Кларину, Офра рассчитывала проскочить через царские врата в алтарь — пусть простит Вседержитель, который должен благоволить дерзким! — и когда начнётся паника, выйти через боковую дверь и смешаться с толпой. В узелка за спиной у неё лежало облачение послушника — длинный чёрный балахон с капюшоном. Убийцу, с её небольшим ростом и хрупким сложением, должны принять за подростка-служку, который убирает в храме, собирает огарки и иногда, в виде великой милости, помогает диакону вести службы и даже подпевает тоненьким голоском.

Кларина молилась…

Лица её Офра не видела, но по судорожно вздымающимся и бесильно опадающим плечам понимала — самозванка общается со Вседержителем истово, вкладывая в разговор всю душу. Он уже выбрала, куда всадит гранёный штырь из стреломёта. В последний позвонок у основания черепа. Смерть будет мгновенной. Мучений баронесса не испытает. Только быстрая острая боль, а потом темнота забвения. И Преисподняя… А куда ещё попадают клятвопреступники и нарушители вассальной присяги? Уж точно не в горние сады. А если Кларина покинет этот свет