Вечный - Александра Кармазина

с твоей матерью, Ровена. Этот особняк казался мне тогда таким огромным, — протянула она задумчиво. — Детям все кажется несколько больше, правда? — повернулась к хозяйке дома. — Правда ведь, милая Ровена? — последнее словосочетание Ларина произнесла с особенным выражением, не отрывая темнеющего взгляда от бледнеющего лица чаровницы.

— Что ты хочешь услышать? — все еще настороженно поинтересовалась чаровница, лихорадочно обдумывая пути отступления.

Ровена Торгос знала, что правительница холмов не из праздного любопытства заглянула к ней на огонек, и не из ностальгических соображений, не для того, чтобы попить ароматного чая, заваренного на самых душистых травах. Чай… Ровена едва не закричала от радости. В этой мысли была крупица надежды на спасение. Именно этот напиток мог спасти ей жизнь, за которой явилась Ларина дель Варгос.

— Твой денр развел слишком бурную деятельность, — проговорила вдруг Ларина. — Не терпится ему умереть за благие цели. Так красиво это, так поэтично…

Бросив на гостью короткий взгляд, Ровена достала травы. Складывая их в фарфоровый маленький чайник, с напряжением ждала продолжения. Казалось, ее страх начинал звенеть в воздухе, подобно натянутой гитарной струне.

— Ты можешь не готовить свой знаменитый чай, Ровена, — произнесла Ларина, поднимаясь со своего места. — Я все равно не стану его пить. Что касается твоей верности моей семье, то ты неверно расставила приоритеты, милая Ровена, — этим «милая Ровена» правительница явно намекала на Дариуса, ибо только он так называл чаровницу.

— Я все еще верна, — возразила чаровница.

— Мне или Камилю де Карду? Знаешь, я тут встретила его на своей земле, — холодно сообщила Ларина дель Варгос, останавливаясь на пороге столовой. Ее темно-алое платье оттеняло прекрасные глаза чародейки. Широкий шелковый пояс, завязанный на бант сзади, украшенный матовыми черными камнями, подчеркивал тонкую талию. Расправив складки широкой струящейся юбки, темная ведьма взглянула на свою собеседницу так, что у Ровены захолонуло сердце.

— Ты не можешь винить меня за любовь. Что касается Камиля, то уж ты-то должна понимать, что уже ничего не исправить. Ты не сможешь помешать…

— Да-да, — кивнула Ларина, перебивая чаровницу. — Поверь мне, я понимаю тебя лучше, чем ты можешь представить.

Прежде чем сделать шаг через порог столовой, правительница холмов колебалась какое-то время. Когда из гостиной вышел Борд, тяжело цокая когтями по каменным плитам особняка Торгос, чародейка решительно направилась к входной двери. Она почти уже пересекла холл, почти дала успокоиться встревоженному сердцу Ровены…

— … но пророчество не должно сбыться, — правительница холмов наклонилась к своему фамильяру. Прошептав на ухо псу несколько слов, продолжила путь, в то время, как Борд сделал то же самое, но в обратном направлении.

Плотно прикрыв тяжелые дубовые двери особняка, Ларина дель Варгос спустилась по крутым ступеням. Не скрывая торжества, что зажгло в глазах чародейки искру, которая постепенно превращалась в самое настоящее пламя, она позволила себе радостно улыбнуться. И эта холодная улыбка не покинет ее прекрасного лица, пока будет лететь над холмами дикий полный боли и ужаса крик…

Глава 47

Необходимое зло

— Зачем вы себя так изводите? — этот голос практически привел Винсента в бешенство.

Он не терпел, когда ему мешали в такие моменты. Этерн призвал всю свою выдержку, чтобы не снести голову с плеч того, кто посмел так бесцеремонно вторгнуться в его уединение. Сейчас нельзя все испортить. Сейчас нужно быть им, а не собой.

Уняв вызванный ароматом крови голод, этерн поднялся. Когда он повернулся лицом к той, что стояла у двери, не осталось и следа от былого трепета. Лишь все еще подрагивала верхняя губа, хотя клыки уже исчезли, как и красноватый блеск глаз. Впрочем, учитывая фразу, с которой девушка обратилась к своему «господину», эту дрожь можно было легко отнести к излишней мнительности денра. Винсент надеялся, что таковая водилась в ассортименте чувств де Карда.

— Это же моя сестра, — осторожно проговорил этерн, уверенный, что это тщедушное создание имеет в виду скорбь денра по Кармелии.

Вид неожиданной собеседницы зародил сомнения в душе Винсента. Похоже, не все так безоблачно в крепости, как ему думалось. Вряд ли она одна такая тут. Девушка едва держалась на ногах. Чтобы оставаться в вертикальном положении, ей приходилось держаться за массивную дверь. Землисто-серое лицо, громадные лихорадочно блестевшие глаза, обведенные темными кругами, заострившийся нос, потрескавшиеся синюшные губы — костлявое подобие женщины. Странно, каким чудом жизнь все еще теплилась в этом давно иссохшем теле.

Этерн невольно приподнял бровь. Как так вышло, что девушка изменилась настолько сильно за такой короткий промежуток времени? Вопреки тому, что в прошлый раз он провел в крепости сравнительно мало времени, Винсент узнал ее. Это была… Алисьента? Он хорошо запомнил ее в тот вечер, когда приходил, хотя видел мельком. Слишком красива, чтобы остаться не замеченной.

Винсент никогда не отличался излишней жалостью или состраданием, но в эти минуты ее захотелось просто добить, чтобы не мучилась. И дело было даже не в участии, а ее излишней заинтересованности состоянием души «денра». Такие люди видят малейшие изменения в настроении предмета обожания, а потому опасны.

— Боль потери все еще свежа, — с грустью кивнула она.

Винсент с трудом выдержал ее внимательный взгляд. Девушка словно старалась отыскать в нем что-то. Судя по всему, нашла, поскольку во взгляде темно-карих глаз промелькнуло что-то вроде удивления, которое быстро сменилось уверенностью. Этерн не мог различить в ней ничего из того, что всегда позволяло ему читать людей точно раскрытые книги. Кем бы ни была его собеседница, она могла стать большой проблемой. Все, что не один день так тщательно продумывал Винсент, могло полететь к чертям именно из-за нее. По ее глазам этерн сразу же понял, насколько особенное у нее отношение к денру Лучезарных земель. Там, где вмешивалась любовь, у него никогда не было власти. Крохотное чувство, даже если оно было лишено взаимности, становилось непреодолимой преградой на пути Винсента.

Этерн отвлекся всего на секунду, уловив движение в соседней зале. Сонм голосов, шум крови в венах, биение сердец, смех и тихие разговоры — все, что говорило о том, что там достаточно людей, чтобы этот день стал вторым самым кровавым в истории крепости Кард.

— Алисьента, там…

Винсент убедился, что не ошибся с именем девушки.

— Позже, дорогая, — отстранила та горничную к двери. — Иди-иди, — подтолкнула ее в спину, не сводя глаз с этерна.

Когда девушка ушла,