Вечный - Александра Кармазина

с низкого дивана и прислушалась. Только тишина. Пройдя в холл особняка, она закрыла приоткрытую входную дверь и обернулась. В нескольких шагах от чаровницы, выгнув спину, в оборонительной стойке замер ее фамильяр — крупная темно-рыжая кошка. Красноватая на концах шерсть встала дыбом на холке. Животное урчало, иногда подвывая на монотонной угрожающей ноте.

— Мива? — подошла к кошке чаровница. — Что такое, дорогая? Что тебя так беспокоит? — присев возле фамильяра, Ровена погладила наэлектрезованную шерсть.

Внезапно в нос ударил запах сырой рыбы. Ровена подняла голову и, вскрикнув, отпрянула назад. Прямо ей в лицо скалился громадный черный пес. Глаза его горели зеленым пламенем, из раскрытой пасти капала черная тягучая слюна, передние массивные лапы с белыми когтями тяжело перебирали по каменному полу особняка.

Продолжая шипеть и выгибать спину, Мива бросилась между псом и своей хозяйкой, стремясь защитить чаровницу. По сравнению с непрошеным гостем, она казалась настолько крохотной, что Ровене стало страшно. Чаровница знала, кто пожаловал к ней в столь поздний час. Так же, знала она и то, что Мива не справится с Бордом, ибо это был он — фамильяр Ларины дель Варгос. А это значило, что время чаровниц Торгос закончилось, ведь если убить фамильяра, погибает и его хозяйка.

— Страшно? — из темного угла холла, откуда минутой раньше вышел пес, появилась правительница Зачарованных холмов.

— Моя госпожа… — прошептала Ровена, в ужасе глядя на Ларину.

Она с опаской покосилась на Борда, на чьей холке покоилась теперь ладонь Ларины. Длинные пальцы изредка погружались в густую шерсть, лаская фамильяра, заставляя его щурить от удовольствия жуткие глаза. Сделав пару шагов назад, чаровница судорожно перевела дыхание. Воздух вдруг стал тяжелым и слишком плотным, а от того с огромным трудом проникал в легкие. Вцепившись побелевшими пальцами в синюю портьеру, что скрывала арочное окно, чаровница взглянула на темную ведьму. В глазах Ларины дель Варгос клубилась черная ярость, и эта ярость искала выход.

— Что за дело сильнейшему из крэмвиллов до простой чаровницы? — поинтересовалась правительница холмов.

— О чем вы? — Ровена даже не сразу поняла, о чем говорила чародейка.

Чувственные темные губы Ларины изогнулись в усмешке. Пальцы на мгновение сжались в кулак, запутавшись в шерсти Борда, который зарычал. В следующий момент ведьма толкнула фамильяра вперед, побуждая его к действию. С низким рыком пес прыгнул вперед, а в следующий момент Ровена с диким воплем рухнула на колени. Резкая боль пронзила спину, горячими змеями струясь от позвоночника, растекаясь по ногам, заполняя собой все ее существо. К горлу подкатил ком дурноты, удушающей и вязкой, а когда мрак перед глазами рассеялся, Ровена увидела у своих ног Миву.

Изредка подергиваясь, кошка лежала на боку. Открытые глаза постепенно увлажнялись и мутнели, превращаясь в подобие испачканного дождем коричневого стекла. Шерсть на загривке слиплась, покрывшись черной слизью. Борд просто перекусил фамильяру позвоночник, парализовав тем самым его хозяйку.

— Начнем сначала? — предложила Ларина, присаживаясь возле чаровницы. Взяв Ровену за подбородок, ведьма заставила ее посмотреть себе в глаза. — Что тебя связывает с Дариусом? Говори!

— Ничего, — прошептала Ровена срывающимся шепотом. — Клянусь.

— Лжешь, — покачала головой правительница Зачарованных холмов, отталкивая голову чаровницы к стене. — С чего бы ему ходить к тебе, если ты говоришь правду?

Ударившись затылком о холодный серый камень, из которого были сложены стены особняка, Ровена закрыла глаза. Привкус соли во рту стал горьковатым, прибрел оттенок желчи. Страшнее была беспомощность. Чаровница не чувствовала ног, не могла даже пошевелиться и это тяготило больше всего, даже больше страха наступающей смерти. Умирать не страшно — Ровена знала это. Какой бы ни была жизнь, но смерть — это еще не конец — лишь начало нового пути.

Каждый из народов, живущих на просторах мира Синих сумерек, верил в загробную жизнь. Люди молились Богам, которых никто никогда не видел, соблюдали придуманные кем–то правила и нормы, страшились суда и всей душой стремились заработать себе светлое местечко, что звалось раем. Хладные, чьи души бессмертны, не задумывались о том, что с ними случится после восхода солнца или того, как голова слетит с плеч. Каждый из них жил достаточно долго, чтобы цепляться за еще один день. Чародейки и чаровницы холмов не знали, куда уходили их предки после того, как родная земля впитывала чары, но Ровена верила, что путь этот вел в мир куда лучший, чем тот, в котором жили они сейчас.

Ларина выпрямилась и отошла к окну. Отодвинув портьеру, посмотрела в ночь, а потом повернулась к своей подданной, что опиралась спиной о стену. На прекрасном лице правительницы холмов появилась улыбка, и она изменила Ларину дель Варгос. Изменила почти до неузнаваемости. Она вдруг стала похожа на простую смертную женщину, прекрасную и нежную, ослепительную в своей молодости и женственности. Женщину, ради которой стоит начать войну и даже проиграть ее; ради которой не жаль потерять все, чтобы обрести нечто большее.

— Я ведь могу заставить тебя, — обнажила Ларина в улыбке белоснежные зубы.

— Я не боюсь тебя, госпожа, — выдохнула Ровена.

— А разве я угрожаю тебе, милая? — правительница снова приблизилась к чаровнице. — Есть другие способы, — она взяла ее за руку, помогая встать, и в тот же момент на полу зашевелилась Мива.

Кошка резко вскочила и принялась оглядываться вокруг. Увидев хозяйку, фамильяр успокоился, принялся тереться о еще минуту назад бесполезные ноги Ровены, обутые в мягкие туфли на прямой подошве, отделанные мелкими бусами и камушками. Шерсть Мивы снова приобрела здоровый блеск, залоснилась, сделалась шелковистой. Янтарные глаза искрились, предано ловя взгляд хозяйки. Пушистые лапки мягко массировали край подола платья Ровены, сопровождая этот жест любви мелодичным мурлыканием.

— Что ты хочешь взамен? — прошептала Ровена, зная, что хозяйка холмов никогда и ничего просто так не делает. В каждом поступке Ларины дель Варгос таился только ей понятный смысл, будь то сорванный цветок или уничтожение целого народа.

— Я помню этот дом, — Ларина прошла в гостиную и огляделась по сторонам.

В подобной ей манере, только практически припадая к земле, вдоль стен прошел и Борд, втягивая носом воздух. Поджарый, на высоких лапах, он выглядел пугающе. В пылающих глазах фамильяра искрился огонь — такой же, как и во взгляде правительницы холмов.

— Да-а, — улыбнулась темная ведьма, почесав его за ухом. — Я знаю, мой дорогой, знаю. Я бывала здесь еще ребенком, когда бабка водила дружбу