Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

Я киваю и понимаю, что в ее словах есть смысл. Это святой рай Божий, куда не может проникнуть тень греха. Нам больше некуда идти, не с кем связаться. Все, через что мы прошли, — это не что иное, как череда неудачных событий. Но, может быть, то, что Петро ехал по шоссе, — это знак от Бога.

Может быть, он был послан нашей матерью, чтобы спасти нас от всех ужасов, через которые мы проходили.

— Ты думаешь, мама послала ангела, чтобы спасти нас? — шепчет моя сестра, как будто может читать мои мысли. Она держит подвеску в виде бабочки на своем ожерелье, поглаживая ее крылья. У меня есть такое же ожерелье, и это единственный сувенир, который у нас остался от нашей матери.

Я пожимаю плечами.

— Может быть. — Я дотрагиваюсь до своей бабочки, задаваясь вопросом, действительно ли это то, чего мама хочет для нас обоих.

А может, и нет. Все произошло так быстро, и я рада, что мы оба теперь в безопасности, но в глубине души что-то тревожит.

Почему я это чувствую?

— Я не знаю почему, но мне действительно кажется, что мы наконец-то в безопасности. И я больше не хочу убегать. — Она говорит спокойно, но я не упускаю из виду, как она внутренне умоляет меня перестать убегать. — Я просто не могу… мы долгое время убегали от всего. И к чему это привело? У нас нет ни родителей, ни дома. Но теперь? У нас наконец-то есть крыша над головой, и, возможно, мы сможем создать здесь нашу новую семью. Я просто устала убегать.

Усталость в ее голосе ясна как божий день.

Я мгновенно обнимаю ее, чувствуя, как осколки нашего ужасного прошлого вонзаются в мое сердце. Мы через многое прошли с того дня, как потеряли нашу маму. Даже я устала от всего этого.

Но не более того. Все закончится сегодня вечером. Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Я обещаю тебе. Больше никаких побегов. Больше никаких пряток. С этого момента мы не просто выживаем, мы будем жить.

Она смотрит на меня слезящимися глазами, а затем слегка улыбается. Ее руки обвиваются вокруг моих, и она заключает меня в крепкие объятия.

С этого момента все будет по-другому.

— Все будет хорошо? — спрашивает она.

Я киваю.

— Все будет хорошо. Я обещаю.

Прошло несколько недель, возможно, месяцев с тех пор, как мы с сестрой поселились в этой церкви. Наступила зима, засыпая церковную территорию обильным снегом. И пока все идет хорошо. Мать София остается здесь, на втором этаже, и руководит всем. Кроме нас, здесь есть еще несколько девочек примерно нашего возраста. Все они монахини и каждый день одеваются одинаково. Мать София даже призывает меня и мою сестру одеваться как монахини. Поначалу это действительно казалось немного странным, потому что мы никогда не посещали церковь. Но в конце концов, когда она начала читать Библию и рассказывать нам истории, связанные с Богом и с тем, как Он все спланировал для всех, я все больше и больше втягивалась в это.

Она даже часто поручает нам работу по дому, и иногда она тяжелая, но поскольку нам больше нечем заняться, мы следуем ее правилам. Теперь у нас есть еда, дом и, самое главное, мы есть друг у друга.

Но кое-что шевелится в глубине моего сознания, и это только оставляет во мне неуверенность. Сначала я не особо обращала на это внимание, но по прошествии нескольких дней я заметила, что в церкви нет посетителей, за исключением Петра и нескольких его друзей, которые часто приходили по выходным и приносили коробки с одеждой и продуктами для всех нас.

Кажется странным, что, несмотря на то, что здание является святым домом Божьим, никто из местных жителей не приходит помолиться. Даже кладбище на заднем дворе пугает меня.

Кроме того, другие девушки большую часть времени молчат. Они делают то, что им говорят, без вопросов, без споров. Они просыпаются, едят, делают свои дела по дому и возвращаются в свои комнаты, как будто они игрушки с крутящимися ключами и будут функционировать только так, как они устроены.

Я даже пыталась поговорить с некоторыми из них, но что-то было не так. Однажды я попыталась завязать светскую беседу с Мартой, у которой комната прямо напротив меня, но она едва произнесла ни единого слова. Девочки такие тихие, что кажется, будто я задыхаюсь. Их бесстрастные глаза даже не дают мне практически никакого ответа на мои вопросы.

Я снимаю вуаль и корону, распуская волосы. Снимая остальную часть туники, прически и платочка, я переодеваюсь в длинное ночное платье. Мои глаза смотрят через плечо на мою сестру, которая крепко спит от усталости после работы в саду, которую она выполняла. Улыбаясь ее невинному спящему телу, я подхожу и подтягиваю одеяло, прежде чем уютно устроиться рядом с ней в постели. Я хватаюсь за свое ожерелье в виде бабочки и представляю, что наша мама здесь, с нами. Вскоре усталость овладевает моим разумом, погружая меня в глубокий сон.

Мой сон нарушается внезапным громким криком, эхом разносящимся по коридору. Нахмурившись, я немедленно сажусь поудобнее и ищу свою сестру. Она все еще спит рядом со мной, и я вздыхаю с облегчением. Еще один громкий крик отдается эхом, когда я снимаю одеяло и осторожно открываю дверь.

— Что случилось? — Я слышу хриплый, сонный голос моей сестры.

Я оглядываюсь через плечо и пожимаю плечами.

— Я не знаю. Кажется, я слышала, как кто-то плакал.

— Кто плачет? — спрашивает она, садясь и подходя ко мне, потирая заспанные глаза.

Раздается еще один крик, но на этот раз он звучит так, как будто человеку больно. Похоже, что он принадлежит девушке.

— Ты думаешь, это мать София? — спрашивает она.

Беспокойство охватывает мой разум, и, прежде чем я осознаю это, я выхожу, моя сестра следует за мной. Мы направляемся к главному помещению, где находится алтарь. Крики снова отдаются эхом.

Звук доносится сверху. Свернув за правый угол, мы сразу же направляемся наверх, проходя по коридору, где находится комната матери Софии. Но когда мы подходим ближе, нас встречает другой звук.

— Блядь, свяжи ей запястья, мудак, — громко звучит яростный голос Петро.

— Тссс. Тише. Девочки проснутся. — Тон матери Софии больше не нежный и спокойный, как всегда.

Мы замедляем шаг и, более того, становимся на цыпочки, прижимаясь к дверному косяку.