Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Мой дорогой Петер, секретарь миссии Рауль Валленберг любезно согласился взять с собой эти небольшие подарки (чай и пачку сигарет) как знак моей признательности за то, что ты в свое время столь любезно пришел мне на помощь. Вышеназванный господин принадлежит к одной из лучших семей Швеции, все они крупнейшие банкиры и дипломаты. Сам он очень увлекается парусным спортом. Он еще не видел озера Балатон. Поскольку я знаю, что и ты посвящаешь себя этому виду спорта, не мог бы ты взять и показать ему озеро Балатон, когда у тебя будет время?

Как ты себя чувствуешь, Петер? Есть ли у тебя дети во втором браке? У меня, слава Богу, очень хороший муж, но, мне кажется, я этого заслуживаю после всего зла, которое мне пришлось пережить[31].

При каких обстоятельствах Петер помог Марии Лауэр, неизвестно. Но, когда она вновь обратилась к нему, вопрос стоял о жизни и смерти. Поэтому Рауля попросили разыскать адресата как можно скорее. “Я рассчитываю как на вполне возможное, – писал Коломан Лауэр в своих инструкциях Раулю, – что ты в самые ближайшие дни сможешь появиться у него и позаботиться о том, чтобы были выписаны паспорта на выезд для родителей моей жены и малышки. Деньги значения не имеют”[32].

Иными словами, адресат был человеком, от которого ожидалось, что он сумеет снабдить еврейских родственников жены Лауэра заграничными паспортами – эта власть у него была. “Петер” – не кто иной, как Петер Хайн, назначенный после немецкой оккупации начальником венгерской полиции безопасности, “венгерского гестапо”.

Очевидно, когда-то Мария Лауэр и Петер Хайн были друзьями. Учитывая теперешнее положение Хайна и его репутацию, обращаться к нему за помощью должно было быть достаточно неприятно, да еще и за деньги. Однако ситуация не оставляла места для щепетильности ни в отношении людей, ни в отношении средств.

Возможно, госпожа Лауэр не знала, что Хайн к тому моменту уже не располагал прежней властью, так как 21 июня был смещен со своего поста. Он есть в адресной книге Рауля, но записи о какой-то встрече с ним в карманном календаре нет. Может быть, они все же встретились, ведь письмо надо было передать, и если Хайн уже перестал быть начальником полиции безопасности, то влиятельным человеком он все еще был.

Однако спасать родителей Марии Лауэр оказалось уже поздно, даже Петер Хайн не смог бы ничего сделать. Пятнадцатого июля Рауль информировал Лауэра по телефону, что они вывезены “в неизвестное место”. Это выражение было эвфемизмом. Рауль знал, что их вывезли за границу, то есть отправили на верную смерть, но не нашел в себе сил сообщить это своему компаньону. Но в первом же письме матери он выразился без обиняков. Он попросил ее пригласить домой господина и госпожу Лауэр и продолжал: “Я вынужден констатировать, что его тестя и тещу, а также, очевидно, и ребенка – члена их семьи уже нет в живых, то есть их транспортировали из Кечкемета за границу, где долго им не прожить”.

Однако у Лауэра еще теплилась надежда. “Я прошу тебя испробовать все возможные пути, чтобы выяснить, где они сейчас находятся”, – писал он Валленбергу. Хотя Рауль знал, что тесть и теща Лауэра депортированы и погибли, он сделал все, что было в его власти, чтобы добыть сведения об их судьбе. Но результаты оказались удручающими. “Нет никаких сомнений, что твои тесть, теща и госпожа Штейн пересекли границу у Кошши [совр. Кошице, Словакия, где депортированные евреи передавались немцам], – сообщал он Лауэру несколько недель спустя. – Не могу выразить, насколько я сожалею, что не в состоянии сообщить тебе более благоприятных новостей. Могу лишь заверить, что было сделано все, что в человеческих силах”.

Рауль в самом деле обшарил небо и землю, причем не только сам, но и мобилизовав все свое окружение. Представитель датского Красного Креста Кристенсен побывал у Веезенмайера и у Теодора Грела, специалиста по еврейским вопросам в германской миссии, которому нанесли визит и Рауль с Ангером. Рауль также посетил Министерства иностранных и внутренних дел и встречался с отдельными чиновниками. В связи со слухами, что один вагон с евреями вроде бы отправили из Кечкемета (где жили родители госпожи Лауэр), он послал Леннарта Ларссона-младшего в Шарвар проверить по картотеке, не прибыл ли кто-то туда после депортации 24 июля. “Все представители власти едины в том, что никаких евреев там больше не осталось”, – констатировал Рауль в письме к Лауэру.

Судя по всему, не было в живых и брата Марии Лауэр с женой. Однако сестра Коломана Лауэра и ее муж, а также их дочь были еще живы. Их интернировали в лагерь на улице Колумбус в Будапеште, где немцы построили бараки во дворе Института для слепых. Лагерь считался привилегированным и безопасным, поскольку охранялся СС. Это “хороший лагерь, и те, кто живет в нем, не так уж сильно изнурены”, писал Рауль, который сумел достать шведские временные паспорта для всей семьи. В письме в МИД Лауэр попросил, чтобы семье его сестры позволили приехать в Швецию и “побыть здесь по крайней мере до тех пор, пока будет продолжаться война”. Этого не случилось. Мать и дочь Михали спрятали монахини в католическом монастыре “серых сестер”.

Под сильным давлением

Коломан Лауэр был прирожденным бизнесменом, инициативным, энергичным, умеющим мобилизовать других – вот качества, которые видны по его письмам Валленбергу, переполненным запросами, поручениями и предписаниями в таком количестве, что это должно было быть изнурительно и физически, и эмоционально. Он просил Рауля помочь не только своим родственникам. Кого-то надо было найти, кого-то снабдить продуктами питания, деньгами, шведскими охранными документами. Рауль делал все что мог, чтобы выполнить просьбы Лауэра.

Уже в один из первых дней в Будапеште Рауль с диппочтой получил памятную записку от Лауэра, в которой тот просил “обратить внимание, что снабдить деньгами родственников господина Шварца и господина Рейхвальда, а также моих родных нужно немедленно после твоего прибытия, поскольку все они без средств”. Однако не надо было давать им слишком много сразу, “чтобы деньги у них не отняли”. Бруно Рейхвальд был шведским гражданином, проживавшим в Стокгольме, пятеро его родственников в Венгрии ранее получили шведские “охранные письма”, но один из них находился в концлагере.

Далее Рауль должен был от имени директора банка Эрика Бьёркмана посетить некоего директора Брауна фон Белатини и выяснить, могут ли венгры, проживающие в Швеции, послать деньги своим родным в Венгрии. А через доктора Георга он должен был постараться достать один миллион пенгё для господина Пилха, чтобы распределить их между его еврейскими (очевидно, польскими) соотечественниками. Если акция удастся, Георг должен был послать Лауэру телеграмму следующего содержания: “Имеется десять тонн белого клевера для немедленной поставки”. Лауэр попросил также Рауля войти в контакт со шведским генеральным консульством в Братиславе, чтобы справиться о Шаму Энгеле с супругой, родителях какой-то фрау Шрёдер.