Военное духовенство в России в конце XIX – начале XX века - Лекха Вильевна Жукова

– чуда не произошло, и обстановка на фронте все более ухудшается. Наконец, и сама икона забывается. Вообще, несмотря на общий мистический настрой, религиозная идея в пропаганде Русско-японской войны оказывается малопродуктивной.

История явления Богородицы под Мариамполем представляет собой рассказ, первоначально лишенный цельного сюжета и противоречивый в деталях. Само явление, выход заметки о чуде также привязываются к определенным церковным датам.

Равнодушие священников, которые должны были сообщить о чудесном явлении начальствующим, и скептицизм Г. И. Шавельского чуть не привели к тому, что чудо осталось бы незамеченным, и только настойчивость обер-прокурора, инициирующего «расследование», и несомненные симпатии высочайших особ способствовали тому, что обстоятельства дела все же начали выясняться. Пока тянулось расследование, история, много раз изложенная в различных статьях и отображенная в рисунках, уже получила широкую огласку.

Основные события, связанные с канонизацией Августовской иконы, относятся к 1916 г. Это чрезвычайно показательно. Неудачи на фронте, начинающаяся деморализация армии заставляют усиленно искать новые подходы к пропаганде войны.

Между тем за два предыдущих года умонастроения общества изменились. Религиозные чувства, усиленные в первые месяцы войны, притупились. В 1914 г., вступая в войну, солдаты инстинктивно ищут защиты, берут с собой образки и крестики, верят и в знамения, и в явления. Однако религиозность солдат наталкивается, с одной стороны, на скептицизм и рационализм офицерства, а с другой – не получает подкрепления по причине отсутствия священника. Священники и сами, нагруженные сверх меры разнообразными практическими обязанностями, не могут воздействовать на солдат. Военный быт для многих из них становится невыносимым. Все чаще накопившаяся усталость порождает равнодушие, деморализует самих защитников веры. И вот уже они, отступая вместе с армией, оставляют врагу на поругание иконы. Некоторые священники покидают армию, возвращаясь в епархии.

Церковные праздники в русской армии в начале XX в

Опубликовано: Исторический журнал: научные исследования. 2015. № 2. С. 197–214.

Практическая деятельность духовенства на войне не исчерпывалась только печальными церемониями исповеди и причащения раненых и умирающих. Были и другие обязанности, среди которых – организация различных религиозных праздников и церемоний.

Праздник в армии имеет особенное значение. Он разряжает обстановку, помогая пережить военные будни. Кроме того, праздник способствует сохранению исторических традиций, сплочению военного коллектива, сближению и созданию «полковой семьи», облегчает адаптацию к армейской жизни новобранцев. И наконец, праздник – связующее звено между армией и государем, войной и миром, чужбиной и Отечеством. Праздников, которые отмечались в армии в начале XX в., было довольно много. Это «царские дни» – «высокоторжественные» и «торжественные», «орденские» или «кавалерские» дни, «викториальные» дни и полковые праздники.

Наибольшее количество праздников, отмечавшихся в армии, – православные. Из них самым главным, конечно, была Великая Пасха. Также широко отмечались двунадесятые праздники. Из недвунадесятых праздников особенной симпатией пользовался Покров Пресвятой Богородицы. Кроме того, отмечались День всех святых, в земле Российской просиявших, Никола зимний и Никола вешний, дни Казанской Божией Матери, Иверской Божией Матери, Положение Ризы Господней, Всемилостивый Спас (Медовый Спас), а также многочисленные праздники соборной памяти русских святых. Только внесенных в календарь таких праздников было больше двадцати.

В отличие от «царских» и «викториальных» православные праздники требовали гораздо большей степени личного участия всех чинов полка – и солдат, и офицеров, – тем более что средства на устройство таких праздников в полках ни казной, ни Синодом не выделялись. Помимо православных праздников духовенство по статусу должно было участвовать в некоторых торжественных церемониях и ритуалах.

Первая важная церемония, в которой военный священник должен был принимать участие, – присяга. Ритуал принятия присяги войсками был введен еще Петром I. На протяжении XVIII – первой половины XIX вв. процедура присяги менялась неоднократно. В 60-е годы XIX в. петровская традиция фактически была восстановлена.

Проводилась присяга следующим образом: «…в назначенный день подразделения строились в установленном порядке, выносились знамена и штандарты, солдаты и офицеры при оружии давали обещание служить добросовестно и во всем поступать, как честному, верному, послушному, храброму солдату надлежит». При этом присягавшие держали левую руку на Евангелии, а правую руку поднимали вверх в крестном знамении (солдаты поднимали только правую руку и повторяли текст за читавшим). После принятия присяги в строю «присягавшие подписывали присяжные листы»[725].

Позже порядок несколько изменился. «В назначенный командиром день выводится в строй часть, если можно, в полном составе; причем молодые солдаты строятся отдельно»[726]. Накануне с молодыми солдатами должен был беседовать священник, разъясняя им их новое положение. В «Вестнике военного духовенства» неоднократно приводились примеры таких бесед[727]. По их содержанию можно проследить, как меняется отношение военного священника к воину. В беседе за 1891 г. разъяснение носит довольно традиционный и лапидарный характер: «Покорность государю и безропотное повиновение начальству – вот две главные и важнейшие ваши обязанности. Кто исполняет эти обязанности, тому легко исполнить и все остальные обязанности, касающиеся военной службы»[728]. В беседе 1904 г. солдатам разъясняется, что «каждому вступившему в ряды воинства открывается прежде всего поле для умственного его развития. <…> Каждое знание дает человеку возможность улучшить свою жизнь. Потому и для собственной пользы, и для пользы службы каждому воину следует приложить все старание, чтобы выучиться на службе чему-нибудь полезному. <…> плох и бесполезен в ратном деле солдат, плохо знающий свое воинское дело»[729]. В речи содержится и определенный «положительный образ», к которому следует стремиться: «… понятие о солдате. С этим именем соединялось всегда у нас понятие о человеке честном, прямом, храбром, всегда готовом поделиться последним куском сухаря с товарищем»[730].

Таким образом, внебогослужебная беседа о. Бугославского была ориентирована на создание у солдат мотивации к службе, предлагая помимо традиционных «За веру, царя и Отечество» еще и личные интересы духовного роста и умственного развития. В этом военное духовенство пошло дальше офицеров и генералов[731].

По прибытии знамени командир части обращался к молодым солдатам с разъяснением долга службы и присяги. Зачитывались статьи воинского устава о наказаниях, касающихся нарушения обязанностей службы в военное время, а также статьи Свода законов и военных постановлений, объясняющие, за какие подвиги на поле брани награждают знаком отличия военного ордена, а частям жалуют особые отличия. «После этого молодые солдаты приводятся к присяге духовным лицом того исповедания, к которому они принадлежат, а в случае неимения такового лица – командиром части»[732]. Призывник подходил к столику и, положив руку на Евангелие, клялся «служить верою и правдою государю императору, его наследнику и Отечеству»[733].

В 1902 г. в церемонию были внесены некоторые изменения. Теперь в