Русский рай - Олег Васильевич Слободчиков

Вспомнилось детство, смешливые рассказы дядьки о золоте за океаном. Тогда ему представлялось, что на земле и под землей грудами лежат червонцы, а не этот поблескивавший песочек.

– Наше золото – морские бобры! – сказал, ничуть не заинтересовавшись осадком в котле. – А их тут нет.

– Золото оно везде золото! – шмыгнул носом креол и выплеснул из котла осадок.

Берега богатой реки не пустовали, индейские станы встречались часто. В отличие от деревни, здешние жители не пугались пришельцев, с любопытством сбегались к ним, глазели на байдару, трогали одежду незнакомцев, особенно восхищались бородой Сысоя. Приказчик одаривал их бисером, и байдара продвигались дальше в верховья реки, пока она не разделилась на два притока. На сливе Кондаков опять до самых сумерек мыл песок в котле. Караул ему выпал под утро и креол даже не разбудил смену: стоя по колени в воде, погромыхивал окатышем, и так увлекся, что его едва оторвали от этого занятия.

– Да золото же! – Штурманский ученик сердился, что не может втолковать приказчику очевидного, показывал песок, намытые мелкие камушки в рыбьем пузыре. Сысой недоверчиво разглядывал их, даже пробовал на зуб и не мог поверить, что это золото, а не камни или какая-нибудь руда. Опасности не предвиделось, но ночами путники в черед несли караулы.

Приказчик разбудил креола под утро, на последний час перед рассветом. Тот сладко потянулся и проурчал сквозь зевоту:

– Какой сон я видел?! Дымящую гору!

– Мало на Аляксе дымящих гор?! – проворчал Сысой, торопливо укладываясь, чтобы подремать часок перед общим подъемом.

– Не простой сон!

– Потом расскажешь! – укрылся одеялом.

Утро начиналось как обычно: завтрак, чай, сборы, времени на пустопорожние разговоры не было. И только после полудня, когда на горизонте показалась дымившая вершина горы, креол удивленно вскрикнул:

– Я видел ее во сне!

– Вот если бы бабу, да русскую, я бы послушал! – съязвил Сысой, не понимая восторгов спутника.

До горы шли еще два дня, а она все поднималась и поднималась, и встала вблизи во всей красе, почти с гору Святого Ильи на якутатском берегу. Вершина была обложена причудливыми облаками, скрывавшими дым, который чудился издалека.

– Такой вот и видел! – восхищенно разглядывал ее креол. – Только всю из золота.

Они путешествовали двадцатый день, все, что хотели узнать и увидеть, увидели и узнали, Сысой склонялся к тому, чтобы возвращаться, но едва сказал об этом, Кондаков яростно запротестовал:

– Я должен побывать вблизи. Говорил же, был вещий сон!

Сысой вспомнил свой вещий сон перед тем, как открыть залив и с пониманием согласился потратить еще пару дней. Алеуты не спешили с возвращением на строительные работы, отговаривать креола никто не стал. Но удалые на воде в байдарках, они были никудышными ходоками. Приказчик с мореходом решили оставить их на стане, а сами, с ружьями и одеялами, отправились к горе. Кондаков охал и удивлялся, будто никогда не видел ничего подобного, вырывался вперед мерно шагавшего Сысоя, убегал заглянуть в гроты и расщелки, будто что-то выискивал. Приказчику надоело ходить за ним кругами, возле ручья он бросил на землю одеяло, топор, котел и фузею.

– Подожду здесь, а ты побегай, если в охотку!

Креол сбросил свой груз в кучу.

– Жди!.. А я поищу!

– Чего поищешь? – рассерженно спросил Сысой.

– Говорил же – был сон про эту гору и вот я перед ней. Неспроста же все …

Кондаков ушел без еды, без оружия, и пропал на три дня. На бегство это не походило. Не зная, где его искать, Сысой полазил по склонам, поднялся выше, осмотрелся, покричал, выстрелил в воздух. Ответа не было. На четвертый день он уже собирался вернуться на стан, но утром приплелся креол.

– Где пропадал? – накинулся на него приказчик.

– Все расскажу, ничего не утаю, – пролепетал Кондаков и в изнеможении упал возле костра.

Едва он пришел в себя и окреп, двое вернулись к стану, где их ждали алеуты. Никаких неприятностей у них не было, четверо гребцов лежали у костра и односложно пели. Сысой хотел в тот же день плыть в низовья, но Кондаков опять упросил его задержаться, вырубил из дерева корыто и стал мыть песок с камнями.

– Я же говорил, это золотая гора, из нее в реку несет несусветное богатство, а ты спешишь, – самодовольно показывал Сысою намытые самородки, выскребал застрявший по срубу песок.

Сысой недоверчиво осматривал его, он видел золото в монетах, а не в песке и камушках, но то, что Кондаков намыл в рыбий пузырь, было тяжелым как свинец. Три дня Сысой терпел причуды спутника, от скуки помогал ему переворачивать камни. Алеуты ловили рыбу и были вполне довольны жизнью. Не зная, есть ли польза от занятий штурманского ученика, на четвертые сутки Сысой приказал грузиться в байдару. Шестеро путешественников без труда сплыли по реке до устья. Приказчик один, без оружия, отправился к хозяйству Кальянова, надеясь переговорить с беглецами, но они опять уклонились от встречи. Сысой чертыхнулся и вернулся к байдаре.

По заливу гуляла пологая волна, в море был шторм. Шестеро гребцов вывели байдару к волоку в залив Большой Бодего, перетащились известным путем, оттуда выгребли к малой бухте, на берегу которой была русская фактория с баней и складом. В заливе стоял на якоре знакомый бриг «Лидия», купленный у американцев и переименованный «Ильменой».

«Ильмена» ходила в испанских водах, контрабандно торговала с миссиями Южной Калифорнии, тайком высаживала для промыслов небольшие партии кадьяков и алеутов, вывезенных из Ново-Архангельска для смены партовщиков Тимофея Тараканова. Вояж компанейского брига под началом иностранцев складывался удачно. Комиссионер Элиот только для себя выручил на нелегальной торговле 10 000 пиастров. «Ильмена» побывала возле острова, на котором продолжали жить одиннадцать партовщиков Прошки Егорова, перебившие местных мужчин. Русский передовщик Тарасов высадился и убедил их снова промышлять на Компанию. В середине лета партовщики с передовщиком то ли решили переправиться на другой остров, то ли промышляли возле калифорнийского берега и были схвачены испанцами. По слухам, некоторых из них пытали, а тойона Петра Чукагнака убили.

Вскоре, возле миссии Сан-Педро испанцы захватили часть экипажа «Ильмены», контрабандно торговавшего на суше. Партовщики Ивана Кыглая и Федора Атташи, в надежде на прикрытие брига, промышляли каланов возле берега. Они сумели отбиться от испанцев и уйти на байдарках в открытое море. Пять компанейских служащих и комиссионер попали в плен. Капитан брига Водсворд бежал от испанцев с тремя