Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

По — видимому, выгнанные приходом солдафонов люди затерялись где-нибудь в лесах, если только не получили убежище — а это было наиболее правдоподобным — в самом замке, чья великолепная громада, воздвигнутая на скалистом выступе, казалось, высокомерно пренебрегала зловредным муравьиным племенем, копошащимся у его ног.

Приход войска усилил энтузиазм наемников. Люди Дворянчика бежали им навстречу, громкими воплями поздравляя с благополучным приездом и обильно начиняя свои слова божбой и непристойностями, на которые вновь прибывшие с жаром отвечали. Они, едва успев оказаться за укреплениями, бросились к своим товарищам и пустились в рассказы о своих ужасных подвигах с наглостью и хвастовством, и их рев, громкое ржание и дружеские затрещины прерывались только для выпивки.

Тем временем их глава, казалось, даже не заметил, что они уже прибыли. Он продолжал ехать ровным шагом, безразличный к оживлению, с которым встречали его возвращение, глухо отгородившись от всех отрешенным молчанием.

За ним ехало только несколько всадников, точно повторяя его поведение, тесно окружив лошадей Катрин, Готье и Беранже, как бы мешая им бежать.

Наконец они приблизились к мосту, чья поросшая мхом арка перешагивала через быстрый речной поток. Над ними как скала возвышался замок. Не видно было никакого признака жизни. Немой, темный и закрытый, похожий на гробницу под огромным поднятым мостом, он хранил устрашающее величие уснувшего Бога.

Тогда Арно, который во время всего пути ни разу не разжал зубы, подъехал к Катрин. Он был еще бледнее, чем утром, и в тени каски его серого оттенка лицо казалось лицом призрака. Железной перчаткой он указал на молчаливый замок.

— Вот цель твоего путешествия, — сказал он мрачным голосом. — Тебя ждут там! И здесь мы расстанемся…

Потрясенная, она резко повернула к нему голову. Но он не смотрел на нее, она увидела только упрямый профиль, жесткие черты и горькую складку рта, сжатого настолько, что он превратился в одну тонкую линию.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она глухо.

— Что пришел час выбора для тебя…

— Выбирать?

— Да: между прошлой и настоящей жизнью. Или ты отказываешься войти в замок, или отказываешься от своего места подле меня… навсегда!

Она ужаснулась перед требованием, которое ничем нельзя было оправдать.

— Ты сошел с ума! — вскричала она. — Ты не можешь требовать этого от меня. Ты не имеешь права.

— У меня все права на тебя. До настоящего времени ты моя жена.

— Ты не тот, кто может мне помешать в последний раз видеть мою умирающую мать, вернуться к ней, чтобы отдать ей последний долг.

— Действительно, но при условии, что речь идет о твоей матери. Однако я знаю, что это не так. Тебя ждет не она, там твой любовник.

— Это ложь! Я клянусь тебе, что это не так! О Боже!.. Как сделать, чтобы ты понял… чтобы убедить тебя? Послушай, дай мне войти, только войти, обнять ее в последний раз… Потом, клянусь тебе моими детьми, я выйду.

В первый раз он повернул к ней глаза, посмотрел на нее минуту, и Катрин была поражена его трагически пустым взглядом. Он устало пожал плечами.

— Может быть, ты и искренна. Но я знаю, что если ты войдешь, то больше не выйдешь. Они затратили слишком много усилий, чтобы ты приехала сюда. Тебя не выпустят.

— Тогда пойдем со мной. После всего для моей матери ты стал сыном, даже если и стыдишься этого. Ты был с ней добр когда-то, любезен, даже нежен. Она будет счастлива видеть нас вместе. Почему бы тебе тоже не сказать ей последнее «прости»?

Ее бледные щеки покрыл слабый румянец, и глаза загорелись надеждой. Но Арно начал смеяться, и это был самый жесткий, самый сухой и самый трагический смех, какой только мог быть.

— Ну, давай же, Катрин, поразмысли! Где твой ум? Мне пойти с тобой, в то время как уже в течение трех дней мы осаждаем замок, чтобы поймать эту лису в западню? Ты смеешься? Я оттуда не выйду живым. К тому же Филиппу представится прекрасная возможность: захватить жену и избавиться от мужа.

— Ты сумасшедший! — простонала она. — Я клянусь тебе, что ты сумасшедший! Герцога Филиппа там нет, я уверена! Он не может там быть…

— И все же он там, — спокойно закончил мягкий голос. К ним подъехал всадник.

Взглянув на его лицо, на его котту[92] с гербом, надетую на доспехи, Катрин узнала Роберта де Коммерси.

Сидя на высоком руанском жеребце, он был без каски. Его непокрытую красивую голову венчали волосы, такие же золотистые и мягкие, как у Катрин. У него были большие голубые глаза, окруженные тенью от не правдоподобно длинных ресниц, мягкий изгиб рта, приоткрывавшего белоснежные зубы, и обольстительная улыбка, которая не вязалась с расчетливой холодностью взгляда. От его элегантной особы исходил легкий аромат мускуса, и он составлял резкий контраст с суровой военной экипировкой сеньора де Монсальви, который рядом с красавцем Робертом казался еще грубее и был похож на какого-нибудь рейтара, обильно пахнущего смазкой для оружия и лошадиным потом.

Тем не менее из них двоих именно этот юнец с почти женской красотой был наиболее устрашающим и опасным.

Небрежно пожевывая гвоздику, чтобы ароматизировать дыхание, Дворянчик показал на Катрин концом своего позолоченного хлыста.

— Обворожительна! — оценил он. — Грязна до ужаса, но обворожительна!.. Кто она?

— Моя жена! — парировал Арно грубым тоном, явно не собираясь представлять Катрин.

Большие глаза Роберта еще больше расширились.

— Скажите! Какая радостная встреча. И… по какому же делу прибыла в эту грязную дыру такая прекрасная и благородная дама?

Несмотря на красивую внешность, Дворянчик не внушал ни малейшей симпатии. Напротив, он вызывал у нее чувство омерзения, смешанное со злобой. Без него Арно, конечно, отправился бы искать убежища в Монсальви, и она сама сейчас не оказалась бы замешанной в эту грязную историю. Твердым голосом она ответила:

— Моя мать умирает в этом замке, в который мне якобы прегражден путь и который вы сами, кажется, осаждаете вопреки всем правам.

— Осаждаем? Откуда вы взяли, что мы осаждаем, милостивая дама? Вы видите здесь какие — нибудь военные машины, строителей за работой, лестницы, тараны? На мне нет даже каски. Нет, мы… просто проводим время на берегу этой очаровательной реки и ждем.

— Чего?

— Когда герцог Филипп решится выйти, всего-навсего, и возвращаясь к тому, что я только что говорил, когда позволил себе вмешаться в ваш разговор, я абсолютно уверен в том, что герцог там.

Катрин пожала плечами и презрительно улыбнулась.

— Вы грезите наяву, сеньор граф! Но даже если допустить, что он приехал, во что