Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Мария Татар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя сама мисс Климпсон не сплетница, она мастерски справляется со сбором данных, потому что ей ничего не стоит влиться в компанию местных сплетниц, обсуждающих новости за вязанием или шитьем. «Людям требуются ответы на вопросы, – поясняет лорд Питер своему другу детективу-инспектору Чарльзу Паркеру. – Кого они посылают их задавать? Здоровенного детину с огромными плоскими ступнями и блокнотом в руках, вечно бормочущего себе под нос что-то свое». Но лорд Питер не дурак: его стратегия – поручать такое деликатное дело «даме с длинным шерстяным джемпером на спицах и звякающими подвесками на шее». Она может задавать какие угодно вопросы: «Никто не удивляется. Никого это не настораживает». Мисс Климпсон проделывает для лорда Питера всю «полевую работу», и ее вклад в раскрытие преступлений весьма значителен. Кроме того, она довольно серьезно рискует, как показывает последний этап раскрытия этого дела. А в романе «Сильный яд», написанном через три года после «Неестественной смерти», именно мисс Климпсон обнаруживает главную улику, позволившую раскрыть дело об убийстве, в котором несправедливо обвинили детективную писательницу Гарриет Вэйн (будущую жену лорда Питера) и даже отправили ее за решетку.
Агата Кристи придала старой деве в роли сыщицы другой статус: из второстепенного персонажа она превратилась в главную героиню. Теперь она стала дерзкой, самодостаточной, свободомыслящей дамой, способной раскрывать дела без поддержки команды помощников. Талант искусно имитировать простодушие и наивность – главная характеристика в образе мисс Марпл, болтливой старушки, которая вяжет, работает в саду и занимается своими делами, при этом ловко влезая в чужие. «Я любопытна, умею задавать вопросы», – рассуждает она про себя, подтверждая мысль о том, что стереотипный образ кумушки мог бы быть ей «великолепной маскировкой» для детективного расследования. Можно, конечно, нанять частного детектива, но «гораздо разумнее, чтобы за это взялась старая леди, привыкшая во все совать нос, всем интересоваться, словоохотливая, горящая желанием узнать что-нибудь новенькое. Всем это кажется вполне естественным!» – думает она{327}.
Навыки мисс Марпл мы сегодня привыкли называть навыками межличностного общения, и сам ее образ убедительно опровергает мысль, будто сплетни и «злословие» бесполезны. Кроме того, она выступает в защиту «лишних женщин», которые, согласно снисходительному заявлению ее племянника, «располагают временем». По ее словам, главный интерес таких женщин сосредоточен на «людях»: «Вот почему они становятся своеобразными экспертами»{328}. То, что пустая болтовня и сплетни могут служить источником жизненно важной информации, мисс Марпл подтверждает своими методами расследования. «Все кругом так любят болтать», и, как замечает другой детектив в романе «И, треснув, зеркало звенит…», – «Рано или поздно все становится известным»{329}. Подглядывание и подслушивание – занятия, которые прочно ассоциируются с вдовушками и матронами, – позволяют мисс Марпл сложить части головоломки и раскрыть преступление. Мисс Марпл не только собирает сплетни, но и внимательно следит за новостями: в начале «Немезиды» мы застаем ее за чтением газеты. Интересно, что, просмотрев первую страницу, она тотчас переходит к разделу, посвященному рождениям, бракам и кончинам. Конечно, в некотором смысле все эти занятия можно считать уделом писателей – тех, кто подчиняет себе целый мир и проникает в самые потаенные его уголки, предугадывает мотивы его обитателей и восстанавливает порядок после череды потрясений. Вместе с тем фигура мисс Марпл как толковательницы происходящих событий также, безусловно, представляет собой отражение и воплощение читательского стремления осмыслить подрыв порядка, вызванный убийством.
Старая дева становится внушающим трепет воплощением Немезиды – проницательным, рассудительным, беспристрастным поборником справедливости в мире страстей, способных отравить сознание и толкнуть на ужасное преступление. В одном из эпизодов мисс Марпл надевает шляпку, украшенную птичьим пером, – это недвусмысленная аллюзия на саму Немезиду, крылатую греческую богиню возмездия (в одних трактовках она дочь Зевса и Фемиды, богини правосудия, а в других – сестра Мойр, богинь судьбы): она часто изображалась вооруженной плетью или кинжалом. Вовсе не случайно последний роман, в котором действует мисс Марпл, называется «Немезида», и в нем вязание – одно из типичных занятий нашей старой девы (наравне с болтовней и работой в саду) – приобретает мифологическое значение. Инспектор Нил в романе «Карман, полный ржи» замечает, что сыщица-любительница мисс Марпл никак не соответствует расхожему представлению о мстительной фурии. «Но ведь если разобраться, кто же она, как не разгневанный мститель?»{330} Вязание встает в один ряд с прядением, ткачеством и изготовлением полотен и гобеленов – как занятие, сопряженное с восстановлением справедливости.
Альбрехт Дюрер. Немезида (Большая удача) (1501–1502)
Образ Немезиды и вязание так часто идут в романах о мисс Марпл рука об руку, что в памяти всплывает мадам Дефарж, которая «упорно продолжала вязать, неколебимая, как сама Судьба» и в итоге оказалась инструментом возмездия в «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса. «Я могла бы проявить безжалостность, будь на то веская причина», – говорит мисс Марпл своей экономке. На вопрос, что же это за веская причина, она отвечает: «Если бы того требовала справедливость»{331}. И какое же прозвище она себе берет? «Немезида» – чем немало удивляет одного из своих клиентов. Мистер Рэфьел – человек, который нанимает мисс Марпл, поскольку считает ее «истинным гением сыска», – лишь подкрепляет связь между вязанием и борьбой за справедливость, когда в письме к ней отчаянно пытается отделить эти два занятия друг от друга: «Я представляю, как Вы сидите в удобном кресле… Я представляю, как Вы вяжете… Если Вы предпочтете заниматься вязанием, что ж, это Ваш выбор. Если же решите послужить делу справедливости, надеюсь, оно заинтересует Вас»{332}.
Все любимые занятия мисс Марпл – вязание, садоводство, болтовня и подслушивание – удобно сочетаются с рациоцинацией, и ей, в отличие от коллег-мужчин, для стимуляции своих нейронов не приходится подолгу сидеть и курить в кресле или выходить на прогулки поздним вечером. «Пустяковые» домашние дела нисколько не мешают предаваться мыслям более высокого порядка. «Ватсон, вы же знаете, что я не оставляю без внимания никакие мелочи»{333}, – говорит своему напарнику Шерлок Холмс. Как не связать его собственный метод с тем подходом, которым руководствуется мисс Марпл? Как и для старой девы, вся жизнь которой сосредоточена на мелочах, для легендарного детектива дьявол кроется в деталях – в тех пустяках, которые обычно остаются незамеченными, однако играют в его работе важнейшую роль. Точно так же, как ничтожная деталь вдруг обретает значение и становится ключом к неразрешимой на первый взгляд загадке, старая дева – казалось бы, никому не нужная и не интересная, – вдруг наделяется силой богини.
Агата Кристи, королева детектива, в каком-то смысле открыла перед пожилыми женщинами новые возможности (и это в культуре, которая высмеивала их как жалких, глупых и никчемных). Мисс Марпл, как отмечают некоторые критики, «кардинально меняет понятие "старой девы" – клейма, с помощью которого общество старается ее принизить и опошлить»{334}. Ирония судьбы: именно «грозная» мисс Марпл охраняет и восстанавливает тот самый общественный порядок, при котором старая дева рассматривается как фигура, достойная презрения (или, по крайней мере, как забавная, жалкая часть социального ландшафта). Сент-Мери-Мид – идиллическая деревушка, где с удивительной частотой происходят убийства, – нисколько не меняется: «Новый мир ничем не отличался от старого. Изменились дома… изменилась одежда, и голоса стали другими, но люди остались такими же, как были прежде». Даже разговоры, как мы узнаем, «велись те же самые»{335}. Как и в серии о Нэнси Дрю, ключевая задача мисс Марпл – восстановление репутации, наследственных прав и общественного порядка, причем для всех, в том числе для отщепенцев, изгоев и эксцентричных маргиналов, оказавшихся на задворках общества.
Эти консервативные черты мисс Марпл не покажутся удивительными тем, кто читал автобиографию Агаты Кристи. «Я была замужней дамой, – написала она, – таков был мой статус и род занятий. Попутно я писала книжки…» Так скромно рассуждает одна из самых плодовитых писательниц мира – она опубликовала около 100 романов и столько же рассказов, а также две автобиографические книги. Продажи ее сочинений исчисляются миллиардами! Домашние хлопоты не мешали Кристи писать – напротив, между ними и сочинением чернового варианта будущей книги существовал удобный симбиоз: «Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьем посуды»{336}. Это вполне
