Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Мария Татар

В историях о приключениях юной сыщицы перед нами раскрывается темная сторона пасторального мирка Ривер Хайтс – города, который, в зависимости от того, какую из книг серии вы читаете, иногда описывается как совсем крошечный и провинциальный, иногда как большой и современный, а иногда как пригород. Нэнси живет там со своим овдовевшим отцом Карсоном Дрю и экономкой Ханной Груэн. Если в уютных деревеньках, где разворачивается действие большинства британских детективных романов, все время полным-полно трупов, то в мире Нэнси Дрю совершается подозрительно большое число краж и ограблений. Угроза жизни там тоже временами присутствует, но, как правило, до убийств дело все же не доходит. Однако сыщицей Нэнси движет нечто большее, чем просто желание вернуть украденную собственность. Она стремится восстановить справедливость, но также воплощает собой «этику заботы», описанную американским психологом Кэрол Гиллиган в ее революционной работе о женских путях развития и их отличиях от мужских{299}. «Ты все время стараешься сделать добро людям, которые не имеют к твоей жизни никакого отношения», – замечает в повести «Нэнси Дрю и знак витых свечей» Джордж, подруга главной героини{300}.

Гиллиган в своей работе «Иным голосом» утверждает, что женщины, которые ощущают себя частью сети социальных связей, рассматривают этические проблемы иначе, нежели мужчины. Женщины ориентированы на «этику заботы», их волнуют в первую очередь взаимосвязи, отношения и столкновение обязанностей, в то время как мужчины, как правило, рассуждают в русле этики справедливости, где ключевую роль играет конкуренция прав с ее иерархической структурой. Для Гиллиган понятия «сеть» и «иерархия», не будучи идеальными аналитическими категориями, отражают два противоположных друг другу представления о заботе и справедливости. Позже Гиллиган заявляла, что это деление основано не столько на гендерном, сколько на тематическом принципе и что эти контрастирующие «голоса» – женский и мужской – связаны с двумя разными типами мышления не в меньшей степени, чем с двумя разными полами.

Однако настойчивое стремление Нэнси Дрю следовать принципам существующих правовых систем (не зря ее отец – юрист) нисколько не противоречит другому ее желанию: сохранять и укреплять сеть взаимоотношений местных жителей. Юная сыщица не вписывается в бинарную модель Гиллиган: все ее поведение предполагает, что можно защищать закон и порядок, но делать это не в ущерб социальным отношениям. Возвращая украденное нищему ребенку, спасая жильцов горящего дома или избавляя мальчика от жестокой эксплуатации, Нэнси выступает образцом героического поведения и рискует собственной головой в череде опасных приключений: все это показывает ее твердое намерение служить добру, возвращать утраченную собственность и восстанавливать несправедливо очерненную репутацию. Вместе с тем она продолжает «мило» и «доброжелательно» общаться с людьми{301}.

Так почему же Нэнси Дрю изгнали из библиотек? Я прекрасно помню, что в свое время мне не удалось отыскать ее на плотно заставленных полках местной библиотеки пригорода Чикаго, где прошло мое детство. Когда же я решила, что истории о Нэнси понадобятся мне для работы над этой книгой, мне пришлось украдкой перечитывать их в гарвардской библиотеке Ламонта, в зале имени Г. В. Фарнсворта, где хранится коллекция произведений для «факультативного чтения» (как гласит табличка на стене зала, то, что стоит на полках, не претендует на звание «лучших образцов литературы»). Это место для любопытствующих, «где можно с удовольствием посидеть часок». В системе Нью-Йоркской публичной библиотеки книги о Нэнси Дрю не числились до середины 1970-х гг. Их считали «бесполезными, низкопробными, скандальными, дрянными и вредными» – словом, угрозой «хорошей литературе», по определению одного канадского библиотекаря. При надлежащем контроле за фондами «этот мусор должен отправляться в топку, где ему и место»{302}. Как и книжки о братьях Харди (их обвиняли в том, что они воздействуют на мозг мальчика «так же губительно, как спиртное на мозг мужчины»), серию о Нэнси Дрю, по мнению критиков, «не писали, а клепали»{303}. «Вот бы наклеить на каждую такую книжку ярлычок: "Взрывоопасно! Вышибет вашему сыну мозги"», – ворчал главный библиотекарь бойскаутов{304}. Описания серий для девочек и мальчиков изобилуют также «ядовитыми» метафорами: «Чтение этой отравляющей литературы во многом поспособствовало распущенности нравов и презрению к общественным нормам, в которых мы виним подрастающее поколение»{305}.

Обвинения в «дурновкусии» и опасения взрослых по поводу качества книг о приключениях Нэнси Дрю нисколько не уменьшали притягательность этой героини для читателей-подростков. Она восхищала их своим авантюрным духом и вдохновляла добротой и отвагой. Вот одно из наиболее четко сформулированных критических замечаний: эта серия, по мнению рецензента, превозносила персонажей, нарушающих «традиции и устои, которые необходимы обществу, если оно действительно стремится к высочайшим целям»{306}. Не поспоришь: многие юные читатели согласятся, что Нэнси, взявшись за работу детектива, тут же обрела свободу действий, которая позволила ей стать независимой от взрослых. В повестях вроде «Нэнси Дрю и тайна "Сиреневой гостиницы"» Карсон Дрю, к примеру, на удивление сдержанно реагирует на все многочисленные опасные приключения дочери, даже если они грозили ей гибелью. В отличие от родителей или опекунов в реальной жизни, вымышленные взрослые в окружении вымышленной Нэнси не слишком-то тревожатся по поводу ее безопасности и никак не ограничивают ее свободу.

Многие критики пытались разгадать загадку очарования и харизмы Нэнси Дрю, которыми она околдовывает как других обитателей своего родного Ривер Хайтс, так и читателей. Многое объясняется ее синим родстером, а также физической выносливостью и привлекательной внешностью. Нэнси способна поменять колеса в грозу или починить в темноте моторную лодку – ей любая физическая нагрузка нипочем. «Трем таким способным, сильным и умным девушкам, как мы, не нужна ничья помощь», – говорит она своим подружкам в повести «Тайна дневника»{307}. «Необычайно хорошенькая» Нэнси с «белой» кожей, «приветливым взглядом голубых глаз» и «золотыми вьющимися волосами» покоряет всех, кто встречается на ее пути{308}. Но все эти качества меркнут в сравнении с одной способностью Нэнси – той самой способностью, которую Эдгар Аллан По, автор, вероятно, первого детектива в американской литературе, «Убийство на улице Морг», называл ratiocination («рациоцинация», или «логическое рассуждение»). В самой первой книге серии Нэнси осматривает «хаос», который ее окружает, и мысленно ищет всему этому «объяснение». «Что бы это значило?» – спрашивает она себя{309}. Даже в самых экстремальных обстоятельствах – как, например, когда ее заперли в шкафу заброшенного дома, чтобы она там задыхалась и умирала от голода, – Нэнси сохраняет способность рассуждать и хладнокровие. «Я только попусту трачу силы. Надо попытаться мыслить логически», – говорит она себе в повести «Нэнси Дрю и тайна старых часов»{310}.

Разгадывать тайны, выяснять правду, искать смысл – всем этим мы занимаемся, когда читаем. Детективные расследования Нэнси отражают, отображают и воплощают именно то, что делают юные читатели «Тайны старых часов» или «Потайной лестницы». Дети, держа книгу в руках, разгадывают загадки и решают головоломки вместе с Нэнси. Кроме того, истории о Нэнси Дрю представляют собой сжатую аллегорию утраты и обретения, возвращения ценного объекта достойному человеку и наказания недостойного. Как и в пьесах моралите, весь сюжет здесь часто разворачивается вокруг единственного «утраченного» объекта – украденной ценности, которую возвращают законному владельцу. И во Вселенной восстанавливается гармония.

Вопросы права собственности и законности – довольно ожидаемая тема для серии книг, написанной литературными рабами издательского синдиката{311}. Любопытно, что серию о Нэнси Дрю представил читающей публике предприниматель-мужчина, который поручал написание отдельных книг авторам-женщинам. Эдвард Стрейтмейер, безусловный мастер книжных серий, был выходцем из семьи немецких эмигрантов и вырос в Нью-Джерси. Он работал в табачной лавке отца, а в подвале оборудовал собственную типографию, где начал печатать рассказы с названиями вроде «Приключения разносчика газет». Так и началась его карьера издателя: довольно быстро он опубликовал свыше 1300 историй – вестернов и прочих книжных серий.

Звездный час Стрейтмейера настал тогда, когда один из самых плодовитых американских авторов конца XIX в. Хорейшо Элджер из-за плохого самочувствия («в состоянии нервного срыва», по собственным словам писателя) попросил его дописать два рассказа. После смерти Элджера в 1899 г. Стрейтмейер «дописал» еще 11 его книг, параллельно сочиняя собственные истории о братьях Ровер – серию, которая имела феноменальный коммерческий успех.

К 1900 г. Стрейтмейер стал посвящать сочинительству меньше времени, но дело было не в творческом кризисе: он занялся поиском