Первородный сон - Владислав Селифанов

после путешествия по Старой дороге, только усилились. Ведь кто, как не илийдинги могла знать о снотворных свойствах растений и одновременно о том, что спать Улианте ни в коем случае нельзя.

Вельсиолл огляделся по сторонам. В зале исчезли все выходы, терраса скрылась за стеной цвета яичной скорлупы. В углу же, там где вчера спала Локтоиэль, появилась тканевая занавеска. Архонт не мог вспомнить, чтобы утром он видел её на этом месте. Он присмотрелся и понял, что занавеска покрыта сажей и скрывает то ли проход, то ли дверь.

«В этом месте нет очага», – подумал архонт, – «откуда же взялась копоть?».

Он подошёл поближе и ощутил исходящий от занавески запах календулы. Вдруг кусок сажи осыпался на пол вместе с тканью, за которой оказался открытый дверной проём и помещение за ним.

Вельсиолл увидел в потаённой комнате то, что совсем не ожидал увидеть. Его взору предстала заброшенная кузня. В центре на наковальне лежал его щит. Архонт обрадовался ему, как старому другу. Он надел его на руку и, как только это произошло, из-за стены послышался крик Улианты. Благодаря зоркому взгляду архонт увидел тонкие лучи света, пробивающиеся сквозь дощатую стену. Архонт постучал по ней костяшками пальцев. Деревянная стена, долгие годы подвергавшаяся жару кузницы, казалась хрупкой. Вельсиолл перехватил щит и с разбега влетел в стену. Стена устояла, и на него обрушился дождь из угольной пыли. Ещё один разбег, удар, и две доски с треском вылезли наружу. Багровый свет заката проник внутрь. Острой кромкой щита он вырубил проход пошире и вырвался наружу.

– Что мы наделали! – Гортензия всхлипывая, хватала Улианту за руки.

Улианта, как и тогда, в детстве поразилась изменению её настроения. Только что она подталкивала друзей к проступку и тут же раскаивалась самой первой. Но сейчас Улианта знала, что это спектакль, вскрывающий старую рану вины на её душе.

– Нам надо догнать её и извиниться! – Прокричал Камыш.

Эльтасмирийка посмотрела на лес, туда, где еще качались потревоженные ветки деревьев. Расплакавшаяся Баожэй побежала в чащу, не выдержав вида сорванных огурцов и растоптанных побегов, за которыми она так бережно ухаживала. Там – в ночной тьме её ждала неминуемая гибель, и каждый кхатаз, будь он даже ребенком, знал это.

– Улианта, я призываю тебя помочь нам! – Пафосно произнёс Самшит, вспомнив, что он будущий Поющий меч. – Отправляйся вслед и спаси её! Ты же эльтасмирийка. Тебе ли бояться леса?!

Улианта хотела уже рассмеяться им в лицо, как вдруг со стороны старого дома, стоящего по соседству с хижиной кхатазки раздался шум. Улианта оглянулась. Покрытая копотью кузница вздрогнула от удара изнутри. Старый кузнец, пропавший совсем недавно, не обладал такой силой и то, что рвалось наружу, испугало её.

Отец рассказывал Улианте, что все разговоры о живущей в кузне тёмной силе на самом деле всего лишь слухи, порождённые невежеством. С самого начала кхатазской государственности кузнецы-одиночки и прочие мастера, равно как и колдуны объединились в послушные касты, сцементировав тем самым здание поднимающейся империи. Но поразивший Улианту страх поборол голос разума. На ходу заплетая волосы в косу, она устремилась в темноту вечернего леса.

Стоило ей исчезнуть в джунглях, как маленькая троица потеряла всякий интерес к происходящему вокруг. Они переглянулись друг с другом, не по-детски улыбнулись и белыми облачками растворились в воздухе.

В чёрном облаке сажи и пыли Вельсиолл вылетел на улицу и огляделся. Он стоял посреди узкой улицы, выходящей к ручью, стеснённому высоким каменистым оврагом. По весёлым переливам его стремительных потоков архонт понял – совсем рядом находится море, и ручей скоро вольётся в его бесконечные воды. Несколько мгновений он колебался. Идти к морю, что так манило его, или в лес, откуда проистекал водный поток.

Вельсиолл сделал шаг навстречу ручью. Под ногами что-то лопнуло, заставив его посмотреть вниз. На земле растекался зелёными внутренностями огурец. Рядом с ним лежал ещё один. И ещё. Вся улица была усеяна свежими раздавленными плодами. Тем удивительнее они выглядели на фоне засыхающего палисадника, который выглядел так, будто из него вытекают все живительные соки. Тем не менее, было заметно, что садик разбил человек, влюблённый в цветы и своё дело.

Что-то уничтожало растения прямо на глазах. Заходящее за горизонт солнце лишь усиливало трагизм происходящего. Почерневшие листья застывали и скручивались, бутоны цветов осыпались, не успев распуститься. Вельсиолл понял, что здесь произошло что-то важное, и садовник в великом отчаянии бросил своё детище.

Эльтасмирий взглянул на следы и понял, куда следует идти.

Улианта кралась по узкой тропинке к колодцу, расположенному в ложбине, прямо у стены дворца правителя Шана. Ручей привёл её к своему истоку, откуда он начинал свой путь через небольшой лес к морю. Искусные строители выложили ложбинку каменными ступенями, а место где вода била из земли, обрамили каменной чашей в виде собранных вместе рук. С тех пор кхатазы, оставив обувь перед ступенями, спускались вниз, чтобы зачерпнуть родниковую воду из каменных ладоней, или набрать вёдра из резервуаров со скапливающейся дождевой водой. Но не только вода собиралась здесь. Каждое утро у колодца встречались женщины, спускаясь за водой и неся с собой свежие сплетни. Никто, кроме правителя Шана не понимал истинного смысла этого красивого сооружения. Только он знал, что собранные ладони колодца отражают звуки голосов вверх, и на огромном балконе, расположенном у вершины дворца, слышны все разговоры, даже если они ведутся шёпотом. Годами отцы-правители города, а впоследствии и империи учили здесь старших сыновей отличать правду ото лжи.

Улианта остановилась у края уходящего вниз колодца. Солнце уже зашло за деревья, и она не видела, что таится внизу, но кошмарные воспоминания детства напоминали ей об этом. Там внизу, прямо в холодной родниковой воде растекается тёплая кровь одинокой женщины Баожэй – самой талантливой садовницы при дворе правителя Шана. Ни до, ни после Улианта не встречала больше людей, настолько преданных растительному миру и любящих природу не меньше илийдингов.

Сейчас она в страхе убежит домой, но её заметит ночная стража правителя Шана. Утром её отца вызовут во дворец, а ещё через два дня начнётся Обновление мира, несущее беды и перемены всем народам Западного Биртронга.

– Это всё одиночество, – раздался прямо из тьмы колодца спокойный голос, – и разочарование…

В это время над лесом показалась луна, и Улианта увидела внизу одинокого кхатаза в дорогой одежде. Высокий головной убор, проткнутый поперёк золотой спицей, расшитый изображениями цветов… пяти цветов… Чёрные как смоль волосы ниспадали на плечи. Такого же цвета тонкие усы и тонкая длинная бородка. Лицо