Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

Он снова не повел ухом на намеренное искажение его имени, у меня свои тесты, сказал ровно и уверенно:

— Тем более, в самом деле можешь помочь… не забывая какие-то свои интересы.

Я поморщился.

— Знаете, воспитанные люди об этом не говорят.

— Но мы же здесь… без лишних ушей?

— Все равно, — сказал я сердито. — Не во всем можно признаваться даже перед собой. Творец, который создал вас и нас, хоть все видит, но не все сможет поставить в вину, если возразить, что мы не ведали, что творили!..

Он таращил на меня глаза в великом удивлении. И без того выпуклые, как у всех жаб, они стали еще огромнее.

— Ну и… бессовестные же, — проговорил он наконец, — нам всегда говорили, что самые подлые существа на свете — люди. Даже Творца пытаются обмануть!..

Я сказал торопливо:

— Это не обман, а уловка. Мелкая. Все люди — юристы, хоть и разной квалификации. А раз мы такие увертливые, то в искупление своих прегрешений взяли на себя долг помогать людям… ну, и всем прочим земноводным, пернатым и даже насекомым. Понимаете, долг. Дурак, сделав глупость, всегда потом оправдывается, что это было его долгом! Но я иногда думаю, что лучше всего — беречь дураков. От любых поручений. Но если вы не убережете, то я уберегусь… уберегаюсь сам. Лично.

Он всплеснул руками в полном отчаянии.

— А я уже начал было надеяться… Уже подумал, что буду работать не на войну, а ломать голову над тайнами живородящих…

— Странно не то, — сказал я с усмешкой, — что дурак не оправдывает доверия, а то, что этого ждете, верно?… Хотя, если пошевелить прямыми извилинами, что от воинской жизни становятся все прямее… возможно… гм… в тумане нашей проблемы начинает проступать некий смутный и пока весьма скользкий вариант. Скажите, вы можете превращаться в человека?

Он перекосил в великом и чуточку преувеличенном отвращении мерзкую широкую харю.

— С какой стати?

— Можете или не можете? — повторил я настойчиво. — У меня есть знакомый тролль, мой лучший друг, можно сказать, он вообще путешествовал среди людей в людском облике.

Шаман сказал недовольно:

— Могу, конечно. Но так противно…

— Прекрасно, — сказал я. — Может быть, даже не понадобится. Маги все-таки затворники, а в четырех стенах хоть в мыслящую плесень превратись… Сейчас я вспомнил, какой же я молодец и вообще замечательный… нет-нет, я не это вспомнил, это я и так все время помню, знаю и любуюсь, вспомнил вариант получше, чем отвоевывать этот захолустный храм…

Он спросил настороженно:

— Какой вариант?

— В королевстве Тиборра, — сказал я, — самый богатый и могущественный город — столица Тибор. Там сейчас башня мага пустует.

Он спросил с недоверием:

— Почему?

— Ученик хитростью захватил ее, — объяснил я. — Учитель едва успел убежать. Ко мне вот так же обратились за помощью. Я умиротворил ученика, а потом и мага… не так на меня посмотрели или не то хрюкнули, уже и не помню, но чем-то оба меня размиротворили. А я страшен в гневе, сам себя боюсь. Рассердить, кстати, меня очень легко, я возбудимый весьма и зело.

Шаман бледный и трепещущий, уже весь внимание, потерял важность и спесь, неотрывно смотрел мне в рот.

— И… что с той башней?

— Полна трофеев, — заверил я. — Маг собирал туда сотни лет, а люди пошли от хомяков, потому умеют собирать лучше благородных троллей. Я вот не видел, чтобы лягушки что-то собирали, а вот хомяки какие запасики делают! У хомяков, а от них и у людей — это в крови. Словом, я могу позволить вам, великий и достопочтенный, занять ту башню. Тупые кентавры пусть довольствуются этим заброшенным храмом, зато у вас будет…

Его запрятанные под костяные выступы глаза медленно выпучивались до самых пределов, рот приоткрылся так, что язык вывалился и повис концом на уровне живота.

— Ты в самом деле убийца магов и разрешаешь мне занять ту башню?

Я милостиво наклонил голову.

— Изволю. Только сразу же укрепитесь там, мудрый и достопочтенный. Вы же знаете своих собратьев… не важно, люди, тролли, эльфы или кентавры. А этот храмик, как я уже изрек так умно, оставим кентаврам. Область здесь бедная, зато богатый город там — другое дело! Вы сможете принести пользы своим собратьям намного больше, работая и за границей, где у вас больше возможностей. Пусть совесть ваша будет чиста перед породившим вас народом, который вы вроде бы оставили, но на самом деле никогда не оставите, даже если и забудете о нем вскоре, как это всегда бывает.

Он прошептал с горящими глазами, а это жутковато, когда вот такие глазищи да еще и горят безумной жаждой поскорее добраться до великих возможностей там далеко, среди чужого племени:

— Да, конечно… я унесу родину на перепонках своих задних лап, она будет посещать меня в редких, надеюсь, кошмарах, но там я смогу реализовать весь свой огромный потенциал… От меня потребуется что-то еще?

— Пустячок, — сказал я милостиво, хотя сперва собирался умолчать, но наивный тролль слишком честно высказал, как он стремится выехать за пределы своего бедного края, и только дурак не выжмет на моем месте больше. — Принесете мне вассальную присягу… Чистая формальность, сами понимаете, но так положено, иначе рухнет вся иерархия. Я скоро отбуду в Сен-Мари, это очень далеко отсюда, почти за краем света, контролировать не буду…

— Как вы это сделаете?

— Уладь все в племени, — велел я, уже переходя на приказное «ты», — покончи с войной, а потом выбирайся… выбирайся… во-о-он за тот лесок.

— И что там?

— Тебя буду ждать либо я, — сказал я, — либо гонец от меня. Он и доставит прямо в Тибор к башне мага.

— А как… — начал он.

Я прервал:

— Не будем затягивать. Время дорого. Сейчас я удаляюсь, а ближе к вечеру жду. Не опаздывай!

Фрогакл, чтобы не раздражать сородичей неприглядным видом в мерзкой личине человека, выбрался за пределы стойбища, там превратился в человека и ожидал в указанном месте уже в виде очень дородного мужичка с мясистым лицом и щеками на плечах. А еще с таким выпирающим животиком, что в людской личине походил на большую толстую жабу намного больше, чем когда оставался троллем.

Я вышел из-за каменной гряды, стараясь ступать неслышно, Фрогакл переменился в лице и застыл, почтительно трепеща.

Я медленно пошел к нему, разминая плечи и могучие когтистые лапы. Фрогакл посерел, лицо несчастное, но старался выдавить улыбку, а от почтительности едва не припал к земле.

— Ну чего? — буркнул я, старательно приглушая голос. — Ты и есть тот троллий шаман?

Он пролепетал, мелко-мелко трясясь всем телом: