Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

Все трое угрюмо проревели в один голос:

— Верно! Никакие жертвы не велики, если за нашу кентаврью честь и наше кентаврье достоинство. Мы лучше погибнем все до последнего жеребенка, но храм не отдадим.

— Последняя победа, — сказал я с сочувствием, — будет самая великая! Вас меньше, чем троллей, но вы не отступите и будете сражаться красиво и доблестно, пока не поляжете все до единого. И останетесь жить в легендах и песнях, как благородный народ, образец для подражания. Вам даже припишут что-нибудь еще высокое, как облагораживаем инков и ацтеков, хотя еще те кровожадные твари были, но у вас и так все достоинства на месте… А что за храм такой?

Старики слушали и мрачнели, только у молодого и отважного Игогондра лицо озарилось свирепой гордостью, а плечи сами раздвинулись, выпячивая мускулистые пластины грудных мышц.

Каменное Копыто сказал с тяжелым вздохом:

— Древний и красивый храм. Хотя ничего красивого, мелкий и невзрачный, но… за мелкий и невзрачный сражаться как бы недостойно, потому считается храмом древним, прекрасным и вообще священным. Атакой отдать ни как нельзя, ибо честь дороже.

Чуткие Уши сказал угрюмо:

— Вытерплю несправедливость, только не бесчестье.

— Разве подобает вождю, — произнес Каменное Копыто, — если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же вождь сможет управлять племенем, если допустит над собой бесчестье?… Этот храм выстроили, как теперь говорят, в те времена, когда солнце было моложе, а горы ниже. Потом в этих краях настала великая засуха, и наши народы откочевали намного севернее. Там хорошие пастбища, а в Хребте нашлись пещеры, чтобы укрывать молодняк от непогоды…

Я сказал горячо:

— Вы делаете все верно и правильно! Лучше погибнуть, да. Хотя не погибнуть вообще-то лучше.

Каменное Копыто покосился на меня в великом сомнении, а Чуткие Уши что-то проворчал себе под нос.

— А как оказались здесь? — спросил я. — Ностальгия?

Он помотал головой, я почему-то попытался себе представить, как смотрелась бы уздечка на его звериной морде, но торопливо отогнал глупую мысль, пока ее не увидели на моем честном, как говорят, и вообще бесхитростном лице абсолютно правдивого человека.

— Там десятки лет не было засухи, — объяснил он. — . И когда наконец настала, многие не хотели уходить. Ждали, что вот-вот закончится. Но пришлось… Перекочевали сюда, а за это время здесь, оказывается, обосновались эти омерзительные двуногие жабы. Раньше обитали в лесу за озером, а теперь вот…

— Захватили ваши земли?

— Захватили! — сказал Чуткие Уши горячо. Каменное Копыто поморщился.

— Не совсем так…

— Захватили! — сказал Чуткие Уши упрямо, глаза его загорелись боевым огнем. — Захватить храм — это захватить самое святое, что есть у народа!

— Вижу, — обратился я к Каменному Копыту с сочувствием, — вы уже пообщались с людьми.

Он вздохнул.

— Да, набрались идей, что сведут наш великий и самый древний народ в могилу. Храм расположен на бесплодной горе. Ну, не совсем горе, там, скорее, высокий каменистый холм. Бывшая гора. Храм уже был, когда мы пришли в эти края, и наши жрецы приспособили его под свои ритуалы. Так и жили до засухи… А когда вернулись после такой же засухи на новом месте, то не сразу даже заметили, что храм захватили эти зеленые с перепонками вместо благородных копыт! Мы поселились внизу в долине, там сочная трава, родники, даже река, но когда однажды пришли к храму, нас встретила охрана из отвратительных зеленых жаб! Наши рассерчали, был бой, троллей перебили, храм снова стал нашим.

— И на этом кончилось? — спросил я с сомнением.

— Если бы эти тупые тролли отступились, — сказал Каменное Копыто с горечью. — Они даже не поняли!

— Пришли снова, — добавил Чуткие Уши. — Перебили наших…

— А потом бои шли с переменным успехом, — сказал я знающе. — Так?

— Увы, так, — согласился Каменное Копыто. — Наши воины доблестнее, но троллей больше, а размножаются они, как говорят, все еще икрой, жабы поганые…

Игогондр, поглядывая робко на вождя и старшего брата, рискнул вставить и свою лепту:

— Вчера проклятые жабы наш великий и древний храм отбили снова! Они привели такое стадо квакалыциков, вся гора стала зеленой! Мы пробились к нему и снова захватили, но много наших героев осталось на поле великой битвы…

Я поинтересовался:

— Борьба велась только за храм? Игогондр спросил удивленно:

— А из-за чего еще? Я пояснил:

— Конфликт имеет обыкновение разрастаться в войну. Игогондр запнулся, беспомощно посмотрел на вождя.

Каменное Копыто печально вздохнул.

— Сперва борьба шла за храм, все верно. Теперь бьемся племя на племя и вдали от храма. Где ни встретим, там и бьемся. Тролли против кентавров! Мы сильнее и благороднее, но этих низких и подлых тварей больше…

— Да-да, — согласился я, — это всегда так. Мы благороднее, но враг многочисленнее. И коварнее. И без всяких достоинств. Потому воевать с ним надо уже потому, что это мы, а там они. Вы абсолютно правы, и я вас поддерживаю руками и ногами, а также всеми фибрами.

Игогондр спросил озадаченно:

— А что это?

— Не знаю, — ответил я гордо, — но все равно поддерживаю даже фибрами. Война — дело чести, дело славы, дело доблести и геройства. Жаль только, что в ней гибнут молодые и красивые герои… потому я лично посоветовал бы напрячь все силы и резко ожесточить сражения, бесчеловечно и безкентаврье переведя их в наиболее жестокую фазу войны дипломатическими средствами.

Каменное Копыто и Чуткие Уши смотрели озадаченно, я чувствовал, какая колоссальная работа идет в их литых черепах, а простодушный Игогондр спросил туповато:

— Это как?

— Всякая дипломатия, — объяснил я, — есть продолжение войны другими средствами. Только более жестокими, бесчеловечными и не приносящими славы, так как в ней нельзя погибнуть красиво и величественно.

Он в отвращении отшатнулся, зато Каменное Копыто заинтересовался, даже привстал и вперил в меня подозрительный взгляд.

— Как вести такую войну?

— Сперва сузить ее до конфликта, — пояснил я. — Как я понял, храм не очень-то и важен вам, однако престиж…

— Храм важен не столько нам, — сказал Каменное Копыто рассудительно, — как нашему шаману. Он умел отгонять любые болезни, а волки и другие звери страшились подходить к нашим жеребятам… Он и на новом месте сделал так, что прямо из-под земли ударили родники! И ни один табун не страдал от жажды.

Чуткие Уши вздохнул.

— Только с засухой ничего не мог сделать.

— С засухой никто не может, — заверил я.