Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

— Эй, — крикнул я негромко, — я друг!.. Убегай, сюда уже скачут!

Он медленно оглянулся, лицо тоже в крови, явно получил копытом, но глаза заволакивает пелена смерти, если и увидел меня, то через туманную дымку.

Я подбежал и, уже не опасаясь, что ударит или укусит, схватил его под мышки и потащил в густые заросли. Топот копыт приближался, как ураган. На всякий случай я зажал троллю пасть и втиснул в землю. Топот прогремел совсем рядом, еще и еще, наконец начал удаляться так же быстро, как и налетел.

Тролль часто задышал, едва я убрал руку. Рык его сразу же стал свирепым и воинственным:

— Ты кто?…

— Друг, — повторил я.

— Ты человек, — рыкнул он. — Человек даже человеку не Друг! Зачем ты здесь?

— А я в каждую бочку затычка, — пояснил я. — Миротворец, значит. Благословенны миротворцы на земле. Люби всех, доверяй избранным, не делай зла никому, как сказал святой Уильям Шекспир.

— Лучший миротворец, — прорычал он, — смерть!.. Но… что с моими ранами? Это ты сделал?

Я ответил поспешно:

— Упаси Боже, это сделал кентавр! Он рыкнул:

— Ты залечил?

— Гм… — ответил я осторожно, — как тебе сказать…

— Ты великий лекарь?

— Нет-нет, — сказал я, — это все ты сам, а я тебе чуть помог. Ты вон какой здоровый! На тебе все должно заживать, как на лягушке. В крайнем случае, на жабе. Вы, тролли, ведете род от Великой Лягушки или Великой Жабы? Или от их общего предка, как и мы, люди, непонятно от кого?

— Не умничай, — прорычал он, — умнее тебя вот там захлебнулись своей же поганой кровью.

— Охотно верю, — согласился я. — Вы — древний народ, вы создали письменность, но потом забыли, вы дали начало всем народам, даже людям, это такая вырождающаяся ветвь… и вообще вы — народ героев, что идет собственным путем!

Он посмотрел на меня исподлобья и договорил уже без прежнего яростного пыла:

— Так будет со всеми, кто попытается захватить наш Древний храм!

Я сказал пораженно:

— Тролли воюют из-за религиозных диспутов? Мир совсем сошел с ума! Расскажи, я тоже сумасшедший, мне приятно знать, что я не один на свете, и дураков еще много…

Дай я пожму твою мужественную зеленую лапу, друг по разуму и устремлениям к будущему!

— Не дам, — ответил он угрюмо. — Вдруг ты заразный… Так зачем не дал мне красиво и достойно умереть в бою?

— И тут рыцарство, — сказал я поражение — Как красиво и благородно! Мир настолько одинаков, что вроде бы воевать не из-за чего… Или потому и воюем?… Но ты прав, мне захотелось пообщаться с троллями. Из меркантильных соображений. Я купец, ищу рынки сбыта, а также где что купить подешевле, продать подороже… Но, как и всякий купчина, я предпочел бы мирные места, хотя иногда на поставках воюющим можно не просто заработать, но и сколотить нехилое состояние. Из-за чего война? Насколько знаю, тролли с кентаврами никогда не бодались. Это же нонсенс! Ерунда, по-нашему.

— Это по-вашему, — прорычал он уже не так злобно, мои непонятные речи миротворца кого угодно вгонят в ступор, — а по-нашему, отстаивание наших исконно законных интересов! Мы не позволим всяким четвероногим… хуже того — копытным, захватить наш древний святой храм.

— Кентавры захватили ваш храм? — спросил я, не веря ушам своим. — Кентавры?

— Да!

— Мир сошел с ума, — повторил я убежденно.

— Вот видишь, — прорычал он. — И началось с кентавров. Они, гады, разносят заразу. Потому их надо истребить всех.

Я воскликнул радостно:

— Значит, я наконец-то нашел место для своих великих идей. Ладно, ты потихоньку пробирайся к своим, а я пойду дальше. Берегись кентавров! Если у троллей нет никотина, то с таким табуном не так легко справиться.

Он спросил с подозрением:

— Что такое никотин?

— Волшебный яд, — объяснил я. — Одна капля — и вместо кентавра уже простенький такой и очень растерянный человек. А с людьми вам проще… Тебя как зовут?

— Квакарл…

— Меня зовут Рич, — сказал я жизнерадостно. — Ишь ты, как много у нас общего, даже имена один в один! А теперь догоняй своих. Старайся не попадаться копытным и хвостатым.

Он провожал меня взглядом, пока я не скрылся в зарослях. Потом я услышал шумный треск, тролль ломился через кустарник, и взлетающие в испуге птицы указывали его путь.

С места схватки все еще доносится стук копыт, гневное всхрапывание, грубые злые голоса, похожие на ржание. Я осторожно раздвинул зеленые ветви. На поляне кентавры носятся беспокойно взад-вперед, с гневными криками взмахивают секирами, добивают раненых троллей и осматривают своих, отыскивая среди погибших раненых.

Благородный сэр Уинстон Черчилль всегда относился с недоверием даже к лошадям, дескать, посредине весьма неудобны, а спереди и сзади опасны. Глядя на кентавров, он вообще бы отступил от них подальше: мощь диких жеребцов, что водят табуны по бескрайним степям, сильные копыта, а ко всему еще и могучие руки, способные бросать камни и дротики, бить палицами и топорами.

Хорошо смеется тот, вспомнил я, кто смеется как кентавр, потому что смех кентавра ужасен для мудреца и звучит музыкой для воина: грохочущий, подобный реву огромной медной трубы, весьма подходящий для этих грубых и свирепых животных. Нет, все-таки не животных, если уж начистоту, хотя начистоту рискованно и потому не хочется.

Я пощупал под полой арбалет, сердце ноет в ожидании неприятностей, осторожно вышел на дорогу и тут же едва Не прыгнул обратно в кусты, но опоздал.

Огромный кентавр вылетел из-за леса, мчится прямо на меня, лицо дикое, как у хищного зверя, в глазах пламя битвы, а в руке суковатая палица. Я отпрыгнул на обочину.

— Эй-эй, я не враг! Он проревел:

— Ты не кентавр!

— Кентавр, — возразил я, — только из-под меня коня украли…

Он налетел с грохотом, дубина обрушилась, как падающая скала. Я поспешно обеими руками парировал удар арбалетом, руки тряхнуло до плеч, мышцы болезненно заныли.

Кентавр промчался мимо, моментально развернулся, но я уже взял его на прицел.

— Ну, — проговорил я. — Теперь мой удар… Он прорычал, не сдвигаясь с места:

— Давай…

Я опустил арбалет.

— Тебя превратит в червяка. Разве не видишь, это волшебный? А я тебе не враг.

Он медленно приблизился, взгляд не отрывается от арбалета, слишком миниатюрен, таких не бывает у воинов, лицо потеряло половину свирепости, а та, что осталась, думаю, его обычное выражение. Даже люди стараются выглядеть злее и опаснее, чем они есть на самом деле, нормальная защитная реакция при встрече с незнакомыми.

— Если не враг, — прорычал он, словно говорил не полуконь, а полуволк, — то кто? Друг?