Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

Я кашлянул, запоздало подумал, что лучше бы тихонько квакнуть, ну да ладно, умные люди и нелюди на этикет внимания обращают мало, сказал медленно и важно:

— Приветствую мудрого и достопочтенного Фрогакла!

Я человек, хотя вроде бы и так видно, но это на всякий случай, так как не всякий человек есть человек, и не всякий тролль заслуживает высокое право называться троллем, а то и вовсе может опуститься… между нами говоря, почти до кентавра…

Тролль повернулся и смотрел на меня исподлобья. Зелено-серое и умное лицо казалось мне хмурым и неподвижным, хотя глупо судить о других по человеческим меркам. Говорят же, что война между кошками и собаками идет только потому, что по-разному машут хвостами, хотя это, конечно, хрень, раз я в нее не верю.

Я продолжал осторожно:

— Люди не участвуют в вашей войне с проклятыми кентаврами, источником всяческих нечистот, потому годятся в посредники. Мне кажется, даже ваша благородная и в высшей мере справедливая война — не совсем уж и выход. Хотя она ставит целью спокойствие, но сейчас несомненное зло. И закончить ее невозможно, война никогда не кончается, она отдыхает. Сегодня самый верный признак могущества — не способность начинать войны, а способность предотвращать их словами и решениями действительно мудрых.

Шаман поднял голову выше, взгляд стал внимательнее. Я ощутил себя увереннее, все-таки огромный риск начинать разговор так откровенно, но к этому троллю с мудрыми глазами почему-то сразу ощутил доверие.

Я перевел дыхание и заговорил уже увереннее:

— Война — всего лишь трусливое бегство от проблем мирного времени. В войне не бывает выигравших — только проигравшие.

Фрогакл произнес медленным и чуточку квакающим голосом:

— А как же со справедливыми войнами?

— Никакая война не может быть справедливой, — возразил я, — потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость. Если вы не покончите с войной, война покончит с троллями и кентаврами.

Он проворчал:

— Главное, чтобы кентавры подохли.

— Вы в самом деле шаман? — спросил я. — Или этот, не к ночи будь сказано, доблестный герой, жаждущий подвигов?

Он опустил голову, похоже, стало стыдно, проворчал:

— Ладно, что ты хочешь? Учти, людей мы не любим. И словам их не доверяем.

— А делам?

— Смотря каким.

— Увы, — сказал я, — вот так взять и выложить дела пока не могу. Но умные люди сумеют больше поверить умным словам, чем глупым и бесцельным делам.

ГЛАВА 11

Он подошел ближе, крупные жабьи глаза изучали меня очень внимательно.

— И что у тебя за слова?

— О мире, — сказал я. — Даже если вы, великий и достопочтенный Фрогакл, работаете на войну, все равно понимаете, что расцвет воинского ремесла возможен только в мирное время!

Он буркнул:

— Я не работаю на войну.

— А на что? — спросил я и замер. Он помолчал, буркнул еще тише:

— Просто так.

— А племя?

— Я ему помогаю, — ответил он. — Это мое племя. А подлые кентавры пришли и захватили храм, в котором я жил и трудился. Потому их надо всех перебить.

— Согласен, — сказал я, поднимая руки, — согласен, мне тоже не понравилось бы, если бы кто-то занял мой храм. С другой стороны… гм… если бы я нашел чужой подходящий, да еще заброшенный…

Шаман перебил:

— Я отсутствовал временно! И недолго.

— С годик? — предположил я ехидно. Он посмотрел на меня сердито.

— Чуть больше. Где-то лет семьдесят. Или девяносто! Но точно меньше ста, а это совсем уж несерьезно!..

— Да, — согласился я, — это же миг с точки зрения вечности! Даже меньше… Думаю, кентавры поступили по-свински. И что вы, мудрый и достопочтенный Фрогакл, изволите теперь? Как я понял из ваших слов, это война двух шаманов, а не троллей и кентавров. Если вы двое сумеете уладить недоразумение, война сразу прекратится.

Он проговорил все еще сердито, но я с облегчением слышал в его голосе не столько рык, сколько кваканье:

— Недоразумение? Погибли сотни наших героев! А кентавров мы перебили столько, что не скоро захотят мира.

— Уже хотят, — сообщил я.

Он раскрыл рот, по моей спине пробежал озноб при виде двух рядов белых и острых пластин, у троллей они растут всю жизнь, даже у дряхлых старцев не уступают подростковым.

— Откуда ты знаешь?

— Я с ними говорил, — ответил я, оглянулся и сказал тише: — Только никому не говорите, мудрый и достопочтенный, а то начнут о предательстве… Кентавры готовы прекратить войну, она для них ничуть не легче!

Он спросил настороженно:

— Я это знаю. Как и то, что наши тоже готовы. Но… никто не уступит. И война будет длиться, унося жизни и разоряя троллей и кентавров. Кентавров мне, конечно, не жалко, это тупые лошади с человечьими головами, пусть хоть все подохнут, но война очень уж бьет и по нашим замечательным троллям, лучшим существам на свете.

— Мы найдем компромисс, — пообещал я.

— Как?

— Думаю, — сказал я. — Но вы готовы к поиску консенсуса?

Он кивнул.

— Если он нас устроит.

— В смысле, — сказал я саркастически, — устроит вас, мудрый и достопочтенный Фрогун.

Он даже не напомнил, что его зовут Фрогакл, не мелочный, мыслит широкими категориями, только кивнул, соглашаясь, что да, если его устроит.

— Иначе, — сказал он, — не стоит и начинать.

— Думаю, устроит, — сообщил я. — Разве на мне не написано, что я помогаю всяким там колдунам? Все бросаю и помогаю! Что, в самом деле не написано?… Странно, а чего же я тогда, как дурак…

Он вряд ли что понял, но я видел, с какой надеждой смотрит на меня. Я сказал раздраженно:

— Что я могу сделать? В данную минуту еще не знаю.

Злые языки говорят, что мне все выпадало не по уму, а посчастью. Дуракам везет, у вас так тоже говорят? Хотя я далеко не всегда дурак. Иногда просто идиот. Потому и счастья выпадало немерено. Но вдруг поумнею, и счастье разом кончится? Придется зарабатывать умом, а это так тяжело и уже непрестижно…

Он сказал торопливо:

— Что ты, человек, с чего твое счастье кончится? Людям вообще везет не по скудному уму, а по благоволению нашего Зеленого Бога. Ты такой молодой, сильный и забавный…

— Я понял-понял, — заверил я. — Можете, великий и достопочтенный Фрогаст, не договаривать.

Он снова не повел ухом на намеренное искажение его имени, у меня свои тесты, сказал ровно и уверенно:

— Тем более, в самом деле можешь помочь… не забывая какие-то свои интересы.

Я поморщился.

— Знаете, воспитанные люди об этом не говорят.