Двойник Декстера - Джеффри Линдсей

Я продумывал возможные варианты, но всюду выхо­дило одно и то же. Мне необходимо было что-нибудь сде­лать, но я не мог предпринять ничего. Идеальная голово­ломка, однако никакая мисс Марпл не спешила ее разга­дать. Когда я остановился перед домом, с моих зубов уже сошла эмаль, я несколько раз на удивление болезненно шарахнул вспухшими кулаками по рулю и почти до осно­вания сгрыз нижнюю губу. Но все это не принесло резуль­тата.

Минуту я сидел за рулем, выключив мотор, слишком раздосадованный, чтобы двигаться. Доукс медленно про­ехал мимо, развернулся и встал на прежнем месте, откуда хорошо было видно меня и дом. Он выключил мотор, фа­ры и сидел, глядя в мою сторону. Я еще немного поскрипел зубами, пока они не разболелись, как и руки. Какой толк? Либо сидеть здесь и наносить вред разным частям своего тела, либо временно признать поражение, войти в дом и урвать несколько часов беспокойного сна. Возможно, от­вет придет из подсознания, пока я буду спать. С той же вероятностью может пойти метеоритный дождь и уничто­жить Доукса и Кроули.

Я решил поспать. По крайней мере конец я встречу отдохнувшим. Выйдя из машины, я запер ее и отправился домой.

К моему величайшему изумлению, как ни странно, как ни невероятно, ответ действительно пришел, когда я спал. Он не явился во сне; я почти никогда не вижу снов. В худ­шем случае это постыдные картинки, исполненные не­приятного самоочевидного смысла. Я бы не стал прислу­шиваться к их советам.

Когда я открыл глаза и услышал утреннюю возню Ри­ты в ванной, в моем сознании плавал один-единственный четкий образ — фальшиво улыбающееся лицо Брайана. Я снова смежил веки и задумался, отчего я проснулся с мыс­лью о нем и почему воспоминание об искусственной улыб­ке брата вселило в меня такую радость. Конечно, Брайан мой родственник, а родственники, естественно, являются источниками блаженства для кавдого человека. Но дело было не совсем в этом. Брайан не только разделял мою ДНК, но и единственный на свете умел исполнять музыку Темного Танца почти так же хорошо, как и сам Декстер. А главное, лишь он взялся бы сыграть по заказу.

Я лежал в постели с почти настоящей улыбкой на лице и размышлял, когда Рита вернулась в спальню, оделась и заспешила на кухню. Я пытался отогнать эту мысль, пы­таясь просчитать потенциальные огрехи. Я твердил себе о соломинке, за которую хватаюсь, поддаваясь идиотской надежде, полученной во сне. Скорее всего ничего не по­лучится, это слишком просто и эффектно, через десять секунд ясное и трезвое сознание почти наверняка развен­чает дурацкую оптимистическую грезу.

Но живость ума росла, не принося разочарования, и улыбка раз за разом возвращалась на мои уста, стирая со лба морщины суровой логики.

А вдруг сработает?

Дать Брайану адрес Кроули, объяснить проблему, и пусть природа возьмет свое.

Элегантное решение. Единственная подлинная труд­ность заключалась в том, что мне не удалось бы разобрать­ся с Кроули лично или хотя бы понаблюдать, и это казалось чертовски несправедливым. Я очень, очень хотел сделать все самостоятельно — посмотреть, как ничтожное напы­щенное создание будет обливаться потом, корчиться и вырываться, пока я буду медленно, осторожно и ласково уводить его дальше и дальше от надежды и подводить к темной черте, за которой кончается яркий свет существо­вания...

Но стать взрослым — значит в том числе смириться с мыслью, что в мире нет совершенства. Всем нам время от времени приходится жертвовать маленькими радостя­ми, чтобы достичь больших целей, поэтому я решил вес­ти себя как сознательный человек и соглашаться с тем, что результат намного важнее самоудовлетворения. Глав­ное — отправить Кроули своим путем в темную беско­нечность, и не важно, отойдет ли он туда с моей помощью или нет, лишь бы он действительно исчез, причем по­скорее.

Я встал, принял душ, оделся и сел за кухонный стол, по-прежнему не находя в утренней идее никаких изъянов. Уверенность еще больше подросла, когда я съел очень вкусный завтрак, состоявший из вафель и канадского бе­кона. Когда я отодвинул пустую тарелку и налил вторую кружку кофе, уверенность превратилась в настоящий план. Брайан мне поможет, мы ведь не чужие. И проблема имен­но в его духе, она будет ему по силам и одновременно даст возможность поразвлечься, а также помочь своему един­ственному брату. Очень аккуратно, эффективно, приятно. Я принялся размышлять, как здорово иметь старшего бра­та. Поистине правду говорят: семья — самое важное в жизни.

Когда Рита убрала со стола, я преисполнился радости и воодушевления и до отвращения возлюбил весь свет, равно как и вафли. Я готов был запеть в полный голос. Проблема решилась, и теперь я мог разбираться со следу­ющей помехой на радаре — Доуксом, Худом и их попыт­ками испортить праздник. Но я так радовался грядущему концу Тени, что оптимизм выплеснулся через край, и я почти поверил возможности разобраться и с этим. Может быть, достаточно снова лечь спать и подождать, пока на подсознательном уровне прорежется очередная идея.

Вокруг кипели обычные утренние приготовления, они достигли кульминации, а незадолго до того, как входная дверь должна была хлопнуть самое меньшее четыре раза, Рита вошла и поцеловала меня в щеку.

—  Полтретьего, — сказала она. — Я забыла сказать вчера, поскольку ты заснул. А до того я хотела... ну... чтобы приготовить паэлью, нужно время.

Снова возникло ощущение, будто я оказался в центре разговора, который несколько минут шел без меня. Но сегодня утром, полном радужной надежды, я мог проявить терпение.

— Паэлья была отличная, — похвалил я. — Так что ты забыла сказать?

— В полтретьего, — повторила Рита, — сегодня. Я тебя там буду ждать. Я договорилась, пока ты ездил с Коди. А когда вы вернулись домой такими... в общем, просто вы­летело из головы.

Несколько весьма остроумных замечаний вертелись у меня на языке и боролись за место под солнцем, но я сно­ва заставил себя сосредоточиться на главном — на том, что я понятия не имею, о чем говорит Рита.

— Я буду там в два тридцать, — подтвердил я, — если ты объяснишь, где это и зачем мне туда надо.

Эстор завопила:

— Мама!

Входная дверь хлопнула. Рита нахмурилась и покачала головой:

— О! Разве я не?.. Карлин с моей работы, я же говори­ла. Ее зять. Адвокат. — Она повернулась к двери и крик­нула: — Минуту, Эстор!

Должно быть, я еще не привык к ее раздробленной ма­нере выражаться, но до меня лишь через несколько секунд, в течение которых я мучительно пытался сложить фраг­менты воедино, дошло, о чем именно говорила Рита.

— У нас встреча с адвокатом?

— Сегодня в два тридцать, — повторила она и снова поцеловала меня. — Адрес на холодильнике, на синем листке.

Рита выпрямилась и добавила:

— Не забудь.

Она пошла в гостиную, призывая Эстор. Их голоса слились в замысловатой и бессмысленной перепалке по поводу дресс-кода, который никто не соблюдает летом, и в любом случае юбка не настолько короткая, чтобы наде­вать под нее шорты. После нескольких минут истерики дверь хлопнула три раза, и воцарилась тишина. Я облег­ченно вздохнул и практически почувствовал, как весь дом сделал то же самое.

Мне не нравится, когда кто-нибудь манипулирует мо­им расписанием, а еще больше я не люблю иметь дело с адвокатами, но все-таки пришлось встать и снять с холо­дильника приклеенный листок. На нем значилось «Флейшман, 14.30», а внизу адрес — Брикелл-авеню. Я понятия не имел, насколько он хороший адвокат, но по крайней мере адрес намекал, что его услуги недешевы, и в этом крылось некоторое утешение. Я решил нанести ему визит и выяснить, не поможет ли Флейшман выпутаться из пе­редряги с Худом и Доуксом. Пора было сбросить с плеч бремя закона — особенно теперь, когда от решения глав­ной проблемы меня отделял один-единственный звонок.

Я провел утро, болтаясь по дому и прибираясь, хотя там и так было по крайней мере наполовину чисто. Но мне надоело сидеть на кушетке и убеждать себя в том, что смот­реть телевизор — конструктивнее, чем биться головой о кирпичную стену. Я открыл спортивную сумку и любовно выложил содержимое. «Скоро», — пообещал я своим иг­рушкам.

В половине первого я запер дом и пошел к машине. Когда я выехал на улицу, сержант Доукс пристроился по­зади и покатил следом. Всю дорогу через город до шоссе Пальметто он оставался на хвосте. Когда я свернул возле аэропорта и поехал к торговому центру, где находился «Релампаго», он по-прежнему не отставал. Я остановился перед рестораном, а Доукс — в нескольких шагах дальше, слева, между мной и единственным выездом с парковки. К счастью, он не пошел внутрь. Он просто сидел в маши­не, оставив мотор включенным, и злобно пялился через лобовое стекло. Поэтому я добродушно помахал ему и пошел на встречу с братом.