Семейство Майя - Жозе Эса де Кейрош

— Кто это приехал? — спросил Карлос.

— Служанка сеньора Коэна, — ответил мальчишка, пряча папиросу за спину.

Карлос вернулся в спальню и доложил:

— Это ее наперсница. Все идет к благополучному концу.

— А как еще это могло кончиться? — сказал Крафт. — Коэн — владелец банка, у него кредиты, векселя, свой респектабельный круг, деловые связи, — скандал может погубить его. Все это заставляет его смириться. А кроме того, он уже получил удовлетворение, посулив Эге пинка…

Тут в гостиной послышалось какое-то движение, и Эга резко распахнул дверь спальни.

— Все кончено! — воскликнул он. — Он избил ее тростью, и завтра они уезжают в Англию!

Карлос взглянул на Крафта, тот многозначительно покачал головой, словно убедясь, что все его предсказания сбылись, и полностью одобряя поступок Коэна.

— Избил тростью, — свистящим шепотом повторил Эга, сверкая глазами. — После чего они помирились… И отныне станут примерной супружеской парой! Палка очищает от всего… Экая каналья!

Он был в бешенстве и в эту минуту ненавидел Ракел: он не мог простить, что его божество позволило поколотить себя палкой! Он вспомнил индийскую трость Коэна, ее ручку в виде головы борзой. И эта трость била по телу, которое он с такой страстью сжимал в своих объятьях! И оставляла красные рубцы там, где еще не исчезли розовые следы от его поцелуев! И они «помирились»! Он предпочел бы, чтобы она была убита, чем избита палкой. Но нет! Она перенесла побои, после чего легла в супружескую постель, где муж, вероятно, раскаявшийся в столь жестоком обращении, нашептывал ей ласковые слова и хлопотал возле нее в одних подштанниках, прикладывая ей к ссадинам арнику. И все кончилось примочками из арники!

— Пожалуйте сюда, сеньора Аделия, — позвал служанку Эга, — пожалуйте сюда! Здесь мои друзья! Секреты побоку, стыдливость — побоку! Это — мои друзья! Мы трое — как одно существо! Перед вами великая тайна Святой Троицы. Присаживайтесь, сеньора Аделия, присаживайтесь… Без церемоний… И поведайте нам обо всем… Сеньора Аделия, мои милые, видела все, она видела эту экзекуцию собственными глазами!

Сеньора Аделия, низенькая и толстенькая девица с красивыми глазами, в украшенной красными цветами шляпке, перешла из гостиной в спальню и сразу поправила Эгу. Нет, она не видела… Сеньор Эга не понял… Она лишь «слышала».

— Вот как все было, сеньоры… Я, как положено, до самого конца бала все время была на ногах и уж еле на них держалась. Почти совсем рассвело, и тут сеньор, все еще одетый мавром, заперся с сеньорой в спальне. Мы с Домингосом ждали на кухне, что господа потребуют шампанского. И вдруг слышим какие-то крики!.. Я просто остолбенела от страха, подумала, что не иначе как грабители в доме. Мы с Домингосом побежали на крики, однако дверь в спальню была заперта, и сеньор с сеньорой были там. Я даже заглянула в замочную скважину, но ничего не увидела… Только слышала, как он ее по лицу — раз, раз, а потом она упала, и удары палкой, да, вот удары палкой я отлично слышала и крики. Я говорю Домингосу: «Ну, дело худо, так он ее и убить может». Но вдруг все стихло. Мы пошли обратно на кухню; скоро туда заявился сеньор Коэн, весь растрепанный, в одной сорочке, и велел нам идти спать; мол, им больше ничего не понадобится, а завтра, мол, поговорим… Они больше не выходили из спальни, но утром вроде бы уже все промеж них было тихо-мирно… Я, правда, даже глаз на сеньору не поднимала. Сеньор Коэн, как только встал, пришел на кухню, рассчитал меня и велел убираться вон; он, грубиян, даже угрожал мне полицией!.. А от Домингоса я сегодня узнала — я его встретила, когда он с борзой ходил за дорожным сундуком, — что сеньор Коэн с сеньорой уезжают в Англию. Вот как все обернулось… Я от всего этого целый день животом маюсь.

И сеньора Аделия со вздохом замолкла, опустив они долу. Эга, скрестив руки, горестно взирал на друзей. Что они на это скажут? Избить палкой! Разве такой негодяй не заслуживает, чтобы ему влепить пулю прямо в сердце? Но и она тоже хороша, позволить себя избить, не убежать, не позвать на помощь, а после всего еще лечь с ним в постель! Оба они стоят друг друга!

— А сеньора Аделия, — осведомился Крафт, — тоже не знает, как все открылось?

— Это просто невероятно! — закричал Эга, хватаясь за голову.

Да, невероятно! Не могло быть перехваченного письма: они давно не переписывались. Никто не мог знать о ее посещениях «Виллы Бальзак»: они соблюдали величайшую осмотрительность — никому не под силу было проникнуть в их тайну. Она никогда не пользовалась собственным экипажем. Не входила в дом Эги через парадный вход. Его слуги никогда ее не видели и не знали, что за дама его посещает. Столько предосторожностей — и все открылось!

— Странно, странно, — пробормотал Крафт.

Воцарилось молчание. Сеньора Аделия все еще не могла прийти в себя и сидела на стуле с узелком на коленях.

— Знаете, сеньор Эга, — сказала она вдруг, после некоторого раздумья, — пожалуй, все могло открыться во сне… Так бывает… Сеньора увидела вас во сне и вслух повела с вами любовные речи, а сеньор Коэн услыхал, затаил про себя, выследил сеньору — все и открылось… А я знаю, она разговаривает во сне…

Эга, сверкая глазами, смерил взглядом сеньору Аделию — от цветов на шляпке до оборки на юбке.

— Как это он мог услыхать? Ведь у них отдельные спальни! Я знаю, что отдельные.

Сеньора Аделия опустила ресницы и, поглаживая пальцами в черных перчатках свой круглый узелок, еле слышно прошептала:

— Да нет, сеньор, у них общая спальня. Сеньора не потерпела бы, чтобы муж спал отдельно… Сеньора очень любит мужа и ужасно его ревнует…

Снова наступило молчание, неловкое и тягостное. Огарок свечи на туалете еле теплился. Эга с вымученной улыбкой пожал плечами, вяло прошелся по комнате, терзая дрожащей рукой усы. Тогда Карлос, раздосадованный вконец этой затянувшейся историей, которая длилась уже второй день без передышки, чувствуя себя замаранным всей этой грязью, объявил, что с него довольно! Уже восемь часов и время обедать…

— Да, да, мы пообедаем вместе, — пробормотал Эга, все еще пребывая в полном замешательстве.

Он сделал знак сеньоре Аделии, увлек ее за собой в гостиную и прикрыл за собой дверь.

— Тебе еще не наскучила сия история, Крафт? — воскликнул Карлос.

— Ничуть. Весьма поучительный урок.

Они подождали минут десять. Огарок догорел и погас. Карлос, все более раздражаясь, крикнул пажа. Мальчишка внес закопченную керосиновую лампу, но тут Эга, несколько пришедший в себя, вернулся из гостиной. Он освободился, сеньора Аделия ушла.

— Поедемте обедать, — сказал он, — вот только куда — час уже поздний…

Однако он сам вспомнил о ресторане Андре, на Шиадо. Внизу их ждала коляска Карлоса и наемная карета Крафта. Оба экипажа тронулись в путь. «Вилла Бальзак» удалялась — темная, безмолвная и отныне никому не нужная.

У Андре им пришлось долго ждать в унылом отдельном кабинете, оклеенном обоями в золотых звездочках и освещенном двумя газовыми рожками; на окнах кабинета поверх занавесок из дешевого муслина красовались шторы из синего репса. Эга, рухнув на потертую и продавленную софу, сидел с закрытыми глазами; силы, казалось, оставили его. Карлос разглядывал гравюры на стенах — все они изображали испанок: одна выходила из церкви, другая перебиралась через лужу, третья, опустив глаза, выслушивала наставления священника. Крафт уже сидел за столом и, подперев голову руками, просматривал «Утреннюю газету», предложенную лакеем, чтобы занять господ.

Вдруг Эга ударил кулаком по софе, которая отозвалась жалобным стоном.

— Все-таки я никак не могу уразуметь, как этот негодяй нас выследил!..

— Догадка сеньоры Аделии, — сказал Крафт, отрываясь от газеты, — не лишена оснований. Во сне или наяву, но бедная дама себя выдала. Может быть, и анонимное письмо. Или какая-нибудь случайность… Что-нибудь, что его насторожило, — он стал следить и выследил ее.

Эга поднялся с софы.

— Я не хотел вам говорить при Аделии — она не была в это посвящена. Вы видели напротив моего дома, на другой стороне дороги, дом с большим садом? Так вот, там живет тетка графа Гувариньо, дона Мария Лима, весьма достойная особа. Ракел время от времени навещала ее. Они были очень дружны: дона Мария Лима дружна решительно со всеми. Каждый раз, простившись с ней, Ракел шла через сад, выходила через садовую калитку, пересекала дорогу и оказывалась возле двери моего дома, потайной двери; войдя в нее, Ракел по лестнице попадала в ванную комнату, рядом со спальней, — вы ее, верно, успели заметить. Так что слуги никак не могли видеть Ракел. Если она завтракала со мной, завтрак приносили в спальню заранее, до ее прихода, и двери всегда запирались. Слуги могли видеть лишь некую сеньору под черной вуалью, выходившую из дома доны Марии… Как же он мог ее выследить? К тому же в доме доны Марии она меняла шляпку и надевала waterproof[70] …