Contra Dei #2 - Коллектив Авторов

E. K.: Апокалипсис был создан иудео-христианами, и он принадлежит им. По мне — так отлично, пусть себе сидят и ждут конца света, если им это нравится. Я предпочту пойти в музей или посидеть на берегу и подумать о безбрежности неисследованных океанов и о том, что мы там можем найти.

C. D.: Каковы взгляды ToS на человека, социум, следует ли его модифицировать в том или ином виде? Каковы взгляды ToS на политику? Иными словами, устраивает ли вас существующее общество? Заинтересованы ли вы в политической деятельности?

E. K.: Нет, меня не устраивает современный политический или общественный порядок. Для меня имеют значение только я и несколько других сетианцев. Политика не является частью философии Храма, но имеет значение для личности, которая хочет занять высокое положение. У меня есть политические убеждения, но они не совпадают с какими-либо категориями, предложенными американским государством, это нечто неприемлемое для всех политических партий страны.

C. D.: Как вы расцениваете идею священной войны? Не какой-то конкретной в плане крестовых походов, джихада и пр., а как принцип? Применим ли он в сатанизме, на ваш взгляд? Что такое, по-вашему, инквизиция?

E. K.: Я не вижу необходимости в использовании слова «война». Это эмоционально окрашенное слово, которое не обозначает ничего, а просто устанавливает отрицательное отношение к тому, что вы делаете. Слово «джихад» означает не только войну, это, скорее, означает противодействие всем, кто не относится к исламу, и это единственная причина, по которой оно мне не нравится. Я бы предпочёл сказать «работа», а не «война». В действительности я не борюсь против других иначе, кроме как информируя и просвещая их. Как говорит пословица, «мух легче приманить на мёд, чем на уксус». Основывать религию на ненависти и злобе — это для угнетённых. С этого начиналось большинство мировых религий. Моисей, Иисус и Мухаммед не были богатыми или властительными людьми.

Инквизиция была порождением католической церкви, возмутительным инструментом подавления индивидуальности, изменения её мировоззрения. Я не вижу никакого места для инквизиции на LHP, поскольку она может основываться только на злобе и ненависти. Как раз сегодня у меня был разговор об этом, и я сказал: «Информировать с использованием силы, невзирая на право выбора — это тоталитаризм».

C. D.: Ницше говорил: «Человек — это то, что должно преодолеть». Как бы вы прокомментировали это положение? Можно ли выйти за рамки человеческого бытия?

E. K.: Это может быть личной интерпретацией, но я считаю, что Ницше относился к людям как к стадным животным. Возможно, он убеждал, что вы должны стать чем-то большим, чем просто человек, и я могу согласиться в этом с теми, кто идёт по инициационному пути, как мы, кто действительно работает, чтобы стать чем-то бoльшим, нежели человек. Это — акт волевой эволюции, которая способствует тому, что личность развивается быстрее, чем это заложено в природе.

C. D.: Ненависть — насколько знакомо вам это понятие? Что для вас ненависть — нерациональная эмоция, принцип, полезное топливо? По отношению к чему вы способны испытывать ненависть?

E. K.: Ненависть рождается из невежества и неудовлетворённости. Чаще всего она иррациональна и бесполезна, поскольку заставляет попусту тратить личное время и энергию. В некоторых случаях (это бывает редко) она полезна, чтобы дать личности толчок к изменениям, но это другой вид ненависти. Это скорее противостояние, чем яростная ненависть, в таком состоянии человек чётко мыслит.

C. D.: Каким образом вы пришли к решению выбрать именно это мировоззрение? Это был сознательный выбор или интуитивное решение?

E. K.: Сначала я не был уверен, что делаю правильный выбор. Я был скептиком, но в ходе моей инициатической работы я установил контакт и познал нечто, что не было мной и не было чьей-то ещё работой. Хотя я оставался в сознании, не могу сказать, что я принял сознательное решение. Это было так, словно вы держите двадцатифунтовый груз над собственной ногой и роняете его на свою ногу с высоты пяти футов.[127] Вам больно, вы просто не можете отрицать это. И когда это случилось, я узнал, что некоторые люди до меня переживали такой же опыт и приходили к такому же пониманию.

C. D.: Как вы определяете термин «религия»? Определяете ли вы сетианство как религию?

E. K.: Для меня религия — это духовная система верований. То, что большинство людей считают религией, согласно стандартам общества, является чем-то ограничивающим. Быть сетианцем для меня — религия, но не забудьте, что я член Жречества, что означает, что я понимаю все «сложности» Сета. Это великое дело, больше, чем просто хождение в церковь раз в неделю.

C. D.: Как ToS относится к мировоззрениям: язычество, буддизм? А что вы скажете об атеистах?

E. K.: Это другие религии, и они — не в Храме Сета. Они одобряются с их собственной точки зрения, но они несовместимы с философией Храма, так что никто не может быть одновременно и сетианцем, и буддистом или язычником. Что касается атеизма, вы можете быть сетианцем и атеистом, пока это только потребность в знании и понимании Сета как сущности на ступени Жречества.

C. D.: Позиция CoS является официально признанным, но далеко не единственным из существующих направлений в сатанизме. Что вам известно о других? Как вы относитесь к ним?

E. K.: Сегодня каждый может сделать веб-сайт. Я видел сотни викканских, языческих, нордических и сатанинских сайтов, появляющихся всё время, и они исчезали так же быстро. Как я упоминал выше, мы не сатанисты, мы — сетианцы. Поскольку все эти сайты появляются и исчезают быстро, я не обращаю на них особого внимания. Более интересны те, кто продолжает существование в течение более долгого времени, как, например, Первая Церковь Сатаны и Общество Ониксовой Звезды, основанные бывшими членами Храма Сета, которые ушли или были изгнаны. Полагаю, им следовало бы оказать нам какое-то доверие, поскольку мы можем показать им, как развивать организацию в целом; но они нападают на нас, поэтому у нас нет никаких поводов уделять им внимание.

C. D.: First Church of Satan, как известно, не проявляла себя до ухода ЛаВея, а потом начала резкую деятельность по его «разоблачению», одновременно торгуя его книгами со скидкой. С нашей точки зрения, это несовместимо не только с достоинством и честью сатаниста, но и с обычной человеческой порядочностью. Вы же выразили FCoS некий кредит доверия в своём ответе. Поясните, пожалуйста, подробнее свою позицию по отношению к FCoS.

E. K.: Мы не обращаем особого внимания на другие группы, поскольку у нас нет в этом нужды. FCoS была основана бывшим членом Храма Сета, который ушёл, потому что почувствовал, что «мы недостаточно злые» для него. FCoS появилась как личная работа, направленная на то, чтобы сделать себе имя, потому что он не мог больше ничего предложить в реальном мире. Это моя личная интерпретация, а не точка зрения Храма, поскольку, как я уже сказал, Храм в действительности не обращает внимания на остальные группы, потому что они не играют роли в нашем Xeper.[128]

OLEGERN. САТАНИЗМ И БУДДИЗМ: ВОЗМОЖНЫ ЛИ СИМПАТИИ?

В силу неких причин сложилось так, что к буддизму у достаточного количества сатанистов более лояльное отношение, чем к большинству других растиражированных мировоззрений, в особенности религиозных. Однако, часто такая симпатия поверхностна и основана на контрасте с христианством, исламом и т. п.

Центральная идея буддизма не менее отвратительна, чем доктрины семитических религий. В ней жизнь предстаёт назойливым явлением, повторяющемся раз за разом и полным страданий, в каком бы качестве она ни протекала. От неё следует стремиться избавиться. Но это не так-то просто, если в результате реинкарнации после смерти вновь возвращаешься к жизни, т. е. снова к страданиям.

Нужно, чтобы остановилась не одна текущая жизнь, а вся вереница перевоплощений. Если в локальном варианте это суицид, то в метафизическом — нирвана.

Этого можно добиться, если полностью, на всех уровнях сознания, преодолеть желание жить. И для этого рекомендуются средства, по направленности идентичные уставам религиозных извращенцев, ориентированные на подавление витальных инстинктов и личности. Первоосновы эти сформулированы в тезисах, громко названных «четырьмя благородными истинами». Это траурный писк ничтожества, капитулирующего перед действительностью.

Сам основатель сего учения при пристальном рассмотрении не вызывает симпатий. Воспитанный в тепличных условиях, он был так шокирован законами жизни, что погрузился в глубокую депрессию, пока не просветлился идеей о метафизическом харакири, т. е. нирване.

Всю жизнь он существовал за счёт спонсоров, которые были по его терминологии «омрачёнными», так как сам он с последователями никакой производительной деятельностью не занимался, боясь подмочить карму. Бывало, что он поступался своими принципами. Например, провозглашая равенство всего живого (т. е. не только людей, но вообще всей живности), он всё же был вынужден закрыть доступ в буддийские общины рабам, а то не видать бы ему спонсорских подачек… Тем не менее, к чести данного учения, можно сказать, что оно никому не навязывалось, и вообще было очень лояльным. В буддийских монастырях Бирмы или Таиланда, как отмечали многие наблюдатели, можно хоть Коран зубрить, хоть наукой заниматься. Впрочем, это вообще характерно для мировоззренческих систем восточной части Евразии, между тем как «Истина на острие меча» как манера характерна почти исключительно для семитской культуры и ею заражённых.